Особая группа НКВД - Сергей Богатко

По ночам к партизанам часто прилетали самолеты, одно время в распоряжении Емлютина даже находилось звено По-2 для оперативной работы с отдаленными отрядами.

Однако все кончилось разом. В ходе подготовки наступательной операции «Цитадель» на Орловско-Курской дуге германская армия взялась подчищать свой тыл. На разгром партизанского объединения Емлютина были брошены полнокровные фронтовые дивизии — с танками, самолетами, артиллерией. Выбитые со своих баз партизаны уходили из-под ударов мелкими группами. Вырваться из огненного кольца удавалось не всем. Но и оставшиеся в живых были изнурены и жестоко голодали. Чудом — под покровом тумана — удалось выскочить из окружения штабной группе. Поседевший в одну ночь Вал едва держался на ногах.

Получилось так, что не только боевые части, но и сам штаб объединения брянских партизан оказался рассеченным. Шифровальный отдел во главе с Поповым, как позже выяснилось, тоже уцелел, но каратели загнали его в такое место, откуда он никак не мог связаться с командованием. Ситуация складывалась досадная: у шифровальщиков не было рации, а у Ломановича и его бамовского друга Алексея Тряпкина рации были, но не было шифровальных кодов. Радисты сумели единственное — со всеми возможными предосторожностями, потому что немцы прослушивали эфир, сообщили Центру: штаб уцелел, пропаганда врет про уничтожение партизан, значительным силам удалось вырваться из кольца. Но ни об отчаянных своих нуждах, ни тем более о местонахождение штабной группы открытым текстом указывать было нельзя. Сами немцы не обольщались по поводу своей победы над партизанами и пытались нащупать штаб, чтобы обезглавить объединение.

Во время скитаний по лесам к штабной группе прибился человек, который назвался Вороновым. По рассказам Воронова, его должны были забросить в другой партизанский отряд. Но по пути самолет сбили, ему удалось выброситься с парашютом. В попытках перейти линию фронта он долго нащупывал окно, прятался от немцев и полицаев. Германские и венгерские войска стояли плотно, и ему пришлось петлять, отступая постепенно к северу, пока, наконец, не попал в район действия брянских партизан. Местные жители помогли ему выйти на группу Бондаренко. При Воронове была рация и самое главное — шифры — скромная книжечка и рулончик бумаги с цифрами.

На войне всякое возможно, но верить на слово нельзя. Нередко бывало, что фашисты засылали своих агентов в партизанские отряды с самыми коварными заданиями. Воспользуешься шифром, а через два часа налетят штурмовики и разнесут в клочья партизанскую базу.

Радист и сам понимал, что доказательства у него слабые. К Воронову приставили охрану с приказом в случае чего в живых не оставлять. Ему оставалось надеяться, что брянские партизаны передадут сообщение в центр, и все разрешится. Радист держался молодцом, несмотря на то, что жизнь его висела на волоске. Никто из партизан не мог твердо сказать — виновен был этот человек, либо чист, как ангел небесный. Поэтому как-то неловко было с ним общаться. Только двое — парень и девушка из взвода охраны, постоянно сопровождавшие Воронова, помогавшие носить рацию, батареи и рогатульку со смотанной антенной, говорили с ним спокойно, обыденно, как будто не было у них строжайшего приказа глаз не спускать и пристрелить подопечного, если группа попадет в безвыходное положение. Честно делили с Вороновым сухари и партизанскую тюрю из одного котелка, прихлебывали по очереди ложками хлеб с водой. Со стороны посмотреть — крестьянская идиллия: точно два брата и сестра на сенокосе.

Во время блуждания по лесам партизаны отощали до крайности. Питались чем придется: случайно подстреленными зверюшками, грибами, иногда — пойманной рыбкой, а в основном ягодами, корой, какими-то корешками, варили кожаные ремни. Начальник связи Виктор Ломанович, на котором брюки можно было складывать вдвое, выяснил, что лесная малина особенно питательна. Но она встречалась редко.

Как-то раз Вал в надежде найти что-нибудь съестное вышел на поляну, сплошь усеянную ярко-рыжими грибами — лисичками. Он обрадовался такой удаче, стал срывать грибы и класть в рюкзак, потом стянул с себя рубаху, завязал ворот, рукава и, не обращая внимания на комаров, тотчас облепивших спину, продолжил сбор урожая. Потянулся было к очередной «семье» лисичек, раздвинул траву — и отпрянул, как ужаленный. Грибы росли на полуистлевшем трупе солдата. Ломанович пригляделся: вся поляна была усеяна проросшими густой травой останками тел, обрывками шинелей, ботинками, обмотками. Это были наши, красноармейцы, погибшие здесь два года назад. Немцы не удосужились их даже закопать, собрали только оружие и ушли дальше на восток.

Когда Вал, подавленный увиденным, вернулся в лагерь, его богатая добыча вызвала всеобщий восторг. Голодные партизаны тут же сварили грибы и съели. Ломанович от своей доли отказался, сославшись на то, что расстроился желудок. Живот у него действительно болел от голодных спазмов. Но пересилить себя, притронуться к лисичкам не смог.

Однажды группа нарвалась на немецкий обоз и вступила в огневой контакт с его охранением. В суматохе боя радист Воронов без разрешения подобрал автомат и показал, что неплохо владеет оружием. После короткой перепалки обе стороны разошлись. Партизаны, за которыми осталось поле боя, наскоро порубили туши убитых лошадей. Подхватывали на плечи куски мяса, сколько могли унести, и — бегом в чащу, путая следы и спеша убраться подальше, пока не налетела авиация. Автомат у Воронова приняли молча, но этот эпизод ровным счетом ничего не менял в его судьбе. Только лишний раз подтвердилось, что человек он хорошо подготовленный, стало быть, опасный. Нельзя было исключить, что история с шифрами — это какая-нибудь дьявольская затея абвера. Немцы уже четвертую неделю гоняли группу по лесам. Возможно, они знали, что группа штабная и что есть рация, вот и могли подкинуть такую наживку в виде заблудившегося радиста.

А помощь была необходима, прежде всего для раненых и больных. К тому же партизаны нуждались в боеприпасах для «рельсовой войны». Ломанович решил все-таки начать со своим Центром функельшпиль. Он выждал время, когда на сеансе телеграфной связи появился коллега по бамовским изысканиям Василий Завидонов. Морзянку друга он знал очень хорошо. У Васи цифра «7» выходила чуть затянутой, звучала эдак жалостливо, «Дай-дай закурить», и еще было несколько характерных штрихов в его «музыке». Вал нахально влез в эфир и открытым текстом отстучал следующую короткую радиограмму:

«Гвоздевскому. Группа Попова отсутствует. Нуждаемся восстановлении связи. Клочко».

И конечно, Завидонов на почерк Вала и на фамилию бывшего своего главного начальника, грозного генерала Гвоздевского прореагировал как надо. Немедленно принял радиограмму и помчался к начальнику связи Центра Ярославцеву, старому другу Ломановича. В Центре безо всякого кода поняли сообщение как приглашение к радиоигре. Для них стало ясно: упоминание о Гвоздевском — это указание на тему игры — бамовская фактура. Попов — фамилия очень распространенная, но в данном случае реальная — речь явно о Попове — начальнике шифровального отдела партизанского объединения Емлютина. Клочко на БАМе был начальником аэросъемочной экспедиции, другом и начальником Ломановича, но сейчас он где-то на фронте, а не на БАМе. Значит, под этой фамилией выступает сам Ломанович. А что означает фраза: «Нуждаемся в восстановлении связи»? Рация-то работает. Тогда в чем дело? Вряд ли это просто жалоба на трудные обстоятельства. Вероятно, Ломанович намекает на то, что у него есть какое-то конкретное предложение.