Пустое зеркало - Тони Поллард

— Стреляйте, — повторил адъютант.

Грюненталь, видимо, решил не мешкать. Он тщательно прицелился и выстрелил. Все произошло так быстро, что Вертен даже не почувствовал удара пули. Просто правая нога подогнулась, и он повалился на землю.

— Вертен! — Гросс кинулся к нему.

Он лежал на спине, наблюдая парящих в небе птиц, которых спугнул звук выстрела. Происходящее казалось ему теперь смешным и нелепым. Он ощущал себя персонажем романа Толстого.

Затем все пространство заполнило лицо Гросса.

— Я сейчас отвезу вас к доктору.

— Помогите мне встать. За мной осталось право выстрела.

— Хватит, Вертен. Не будьте глупцом. Мы попробуем другой путь.

— Черт возьми, помогите мне встать. Вы мой секундант, действуйте как положено.

Неожиданная ярость друга испугала Гросса, и он помог ему подняться.

Вертен проковылял на свое место. Увидев его на ногах, Грюненталь побледнел. Выстрел должен был убить этого мерзавца. Но не его выстрел, конечно, а меткого стрелка, сержанта Тода, спрятавшегося сзади в деревьях. Так что птица тогда запела не случайно, это был сигнал, что Климт и Дункан взяли Тода.

— Ваш приятель в состоянии продолжать? — крикнул адъютант.

— Да, в состоянии, — крикнул в ответ Вертен.

Потрясенный Грюненталь смотрел, как Вертен прицеливается. И не в корпус. Нет. Он хотел покончить с этим чудовищем раз и навсегда. Поставив раненую правую ногу потверже, Вертен, превозмогая боль, поднял револьвер «Уэбли и Скотт» перед собой, поддерживая его левой рукой.

Грюненталь неожиданно дернулся, как будто его пронзил страх, и выкрикнул:

— Ты не посмеешь убить князя, плебей!

Грохот выстрела снова заставил птиц взлететь со своих гнезд, и они замелькали в розоватом рассветном небе. Пуля попала Грюненталю в левый глаз и снесла ему затылок. Он опрокинулся на спину. И его великолепную седину окрасила смесь мозгов с кровью.

Вертен по-прежнему чувствовал себя немножко пьяным. Это от морфия. Завтра ему уменьшат дозу обезболивающего, а пока он наслаждался приятным туманом в голове.

В его палате пахло цветами. Их было много. В том числе и несколько букетов от Гросса. Криминалисту пришлось спешно отбыть в Буковину, ректор университета прислал за ним человека. Там нашли временное помещение для кафедры. Вчера вечером перед отъездом он посетил Вертена и подарил ему свою книгу «Психология преступления» с автографом.

— Надеюсь, что судьба еще подарит нам возможность поработать вместе, — сказал он, уходя.

Накачанный лекарствами Вертен едва ворочал языком. Поэтому он просто кивнул, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, когда Берта провожала криминалиста из палаты.

Да, она вернулась. Сразу же, на следующий день. И теперь все время была рядом, следя, чтобы визитеры долго не засиживались.

Теперь она говорила с очередным гостем.

— Только недолго, герр Климт. Ему нужен сон.

— Я очень недолго, — ответил художник. — И позвольте сообщить вам, фрейлейн Майснер, что мне очень приятно снова вас видеть.

Она улыбнулась:

— Вы очаровательны, как всегда, Климт, но сейчас вам это не поможет. Пара минут, не больше.

Климт наклонился над кроватью Вертена.

— Представляете, сегодня ночью в Вене произошло очередное самоубийство. Просто ужас. По самоубийствам наш город удерживает пальму первенства в Европе. Так пишут иностранные газеты. На этот раз с колеса обозрения спрыгнул военный. Какой-то сержант Тод.

Вертен облегченно вздохнул. Он не был мстительным, но этого убийцу ему было не жалко.

— На самом деле, — прошептал Климт, наклоняясь ближе к его уху, — его убил Дункан в Пратере перед дуэлью. Я бы не хотел подвернуться этому шотландцу под горячую руку. Крепкий парень. Мы этого Тода подержали некоторое время в леднике, чтобы никто не мог связать его смерть с гибелью Грюненталя.

Вертен сделал над собой усилие и произнес:

— Спасибо, Климт. Вы настоящий друг.

Климт отрицательно покачал своей крупной головой:

— Не за что, адвокат. Но я по-прежнему мучаюсь, что до сих пор не заплатил вам положенный гонорар. Трудно иметь дела с аристократами.

— Хватит, Климт, — прервала его Берта. — Карлу нужно поспать.

«Как хорошо, что все наконец закончилось», — подумал Вертен, погружаясь в сон.