Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард

Кабинет Рассела был меньше, чем у Брюнеля, и обставлен не так роскошно. На стене висела доска с большими чертежами, в основном там были изображены детали больших машин, как мне показалось, двигателей корабля. Поднеся лампу к одному из шкафов, Оккам открыл верхний ящик и стал листать хранившиеся там чертежи. Время от времени он вытаскивал тот или иной лист, изучал более пристально и заталкивал назад. Надеясь, что Оккам имел хотя бы некоторое представление о том, что искать, я встал около запертой двери и стал прислушиваться, чтобы не пропустить появление сторожа.

Не обнаружив ничего интересного, Оккам закрыл верхний ящик и выдвинул тот, что находился под ним, после чего повторил процедуру, пролистал около дюжины чертежей, а затем закрыл и этот ящик. Вместо того чтобы открыть следующий, он нагнулся и выдвинул самый нижний.

— Ящики расположены в хронологическом порядке. Мы ищем информацию двухлетней давности, — тихо сказал он, ставя лампу на пол около себя.

Я мысленно выругался, заметив, что свет выхватил цепочку мокрых следов на полу, ведущих от окна к Оккаму. Другая цепочка следов вела ко мне — я размазал по всему полу глину от своих ботинок. Как же глупо мы поступили, не сняв обувь, прежде чем проникнуть в комнату! Снимая ботинки, я вспомнил выбитую дверь в моей квартире и бешено мчащихся лошадей, когда мы уходили от погони. Я велел Оккаму разуться. Если мы не вымоем пол, напоминавший теперь берег Темзы, то все наши попытки остаться незамеченными пойдут насмарку.

У меня не оставалось выбора, кроме как покинуть свой пост у двери, тихонько подойти к Оккаму, взять его туфли и поставить рядом с моими под окном. Затем я стал искать, чем можно было вытереть пол. Листы бумаги только развезли бы грязь по дощатому настилу. Требовалось радикальное решение, поэтому я снял сюртук, жилет и рубашку, после чего надел снова на себя первые две вещи. Порвав рубашку на тряпки, я встал на колени и, как заправская поденщица, стал уничтожать следы нашего преступления. К счастью, ткань прекрасно справилась с задачей и вскоре отпечатки наших ног стали исчезать. Между тем Оккам продолжал свои поиски, обследуя все новые ящики в комоде. Я израсходовал тряпки, но так и не завершил работу, и мне нужно было пополнить запас. К тому же мои носки оставили новые следы, и я проклинал все на свете, думая, каким еще предметом гардероба придется пожертвовать.

Я уже собирался попросить Оккама внести свою лепту, но в этот момент он позвал меня.

— Все. Я нашел. — Он в первый раз полностью вытащил лист из ящика. И хотя говорил приглушенно, почти шепотом, в его голосе слышалось волнение. — Это, должно быть, оно и есть.

Шлепая носками по мокрому полу, я осторожно направился к открытому ящику, чтобы посмотреть на чертеж. Оккам поднял лампу над своей находкой, чтобы я мог увидеть различные чертежи устройства, напоминавшего рыбу в разрезе. Все эти многочисленные линии и завитки для меня ровным счетом ничего не значили, но сам чертеж чем-то напоминал один из тех египетских символов, которые показывал Брюнель.

— Что это, черт возьми?

Ответ Оккама оказался весьма неожиданным.

— Похоже на сигару нашего старого друга, — сказал он и засмеялся. Однако сходство нельзя было не заметить — перед нами был предмет цилиндрической формы, утолщавшийся к середине и постепенно сужавшийся к концам. — Смотрите-ка, — добавил он, проведя пальцем по бумаге, — здесь есть винт.

Действительно, к одному концу устройства был прикреплен винт, но Оккам немедленно развеял мои предположения о том, что перед нами корабль.

— Возможно, эта машина и должна перемещаться по воде, но слишком мала для корабля. Взгляните на размеры. Она всего двенадцать футов в длину — не больше, чем наша шлюпка, но гораздо уже.

Поскольку времени на обсуждение у нас не было, я ограничился всего одним вопросом:

— Почему вы решили, что эта… сигара с винтом — то, что нам нужно?

Указав пальцем на маленькое пространство внутри чертежа, которое не было разрисовано чернилами, Оккам уверенно ответил:

— Вам это ничего не напоминает? Чем бы это ни было, но привести в действие его должен двигатель Брюнеля.

Я снова посмотрел на чертеж. В брюхе рыбы-сигары, набитой чем-то сильно напоминавшим кишки и внутренние органы, оставалось свободное пространство в форме яйца.

Я похлопал его по спине.

— Отлично. Не стану больше отвлекать вас от дела. Только отдайте мне вашу рубашку.

— Вы шутите?

— Если здесь останутся наши грязные следы, Рассел поймет, что мы приходили к нему.

Оккам быстро снял рубашку и передал мне. Рукава рубашки были потерты, но когда я стал рвать ее, то убедился, какого высокого качества ткань, чего нельзя сказать о моей одежде. Я снова встал на колени и начал вытирать пол перед собой. Оккам надел оставшуюся одежду, достал из сумки кальку и карандаш, положил чертеж на крышку секретера и принялся копировать детали, стараясь не надавливать на чертеж слишком сильно, чтобы не осталось следов.

Я так увлекся своей работой, что не заметил слабого свечения на полу передо мной. Оно проникало в комнату из-под двери. Сначала свет был едва заметным, но постепенно становился все ярче, по мере того как его источник приближался к нам.

— Кто-то идет, — прошептал я. Моим первым порывом было броситься бежать, но тот, кто находился около двери, был слишком близко и мог услышать движение в комнате. Оккама подобная опасность не смутила — схватив лампу, он принялся искать укрытие, отталкивая ногой тряпки на полу. Ключ повернулся в замке в тот момент, когда лампа погасла. Дверь стала открываться прямо на меня, так что мне пришлось отклониться назад. Когда мои запястья коснулись лодыжек, я почувствовал себя как связанная птица. Вполне уместное сравнение — еще чуть-чуть, и я повалился бы на пол, и тогда мы оба попались бы как куры в ощип.

Сторож заглянул в комнату, но его фонарь не высветил ничего подозрительного: он стал водить им по комнате и осветил закрытые ставни, затем — стол, потом луч света заскользил по полу, поднялся по шкафу, освещая его ящики, и задержался там на некоторое время. Теперь дверь упиралась мне в колени, я не мог продолжать уборку, а грязные следы сзади не позволяли мне лечь на спину.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как сторож осветил своим фонарем шкаф. Наконец он вышел и закрыл за собой дверь. Свет исчез, и комната снова погрузилась во тьму. Прислушавшись, я выждал, пока его шаги в коридоре окончательно стихнут, и уступил желанию потянуть затекшую спину и размять тело, испытывая огромное облегчение.

— Хорошо, что вы убрали грязь, Филиппс, — послышался радостный голос из-за стола, — пусть это и стоило мне рубашки.

Фосфорный кончик спички загорелся, и лампа снова ожила. Не дожидаясь, пока пламя успокоится, Оккам уверенным шагом вернулся к шкафу и продолжил свою работу.

— Я почти закончил, — заявил он, — но до сих пор не знаю, что это такое. Подписи к чертежу ничего не объясняют.