Записки примата. Необычайная жизнь ученого среди павианов - Роберт Сапольски

Потом было его первое мороженое. Ричард заметил их сам — людей со смешными трубками, которые курят языком. Мороженое в рожках. Попробовав, он от восторга схватил меня за руку. А еще был первый в Кении эскалатор, в новехоньком здании в центре. Эскалатор превратился в местный аттракцион, на нем полагалось отметиться каждому юному найробийскому денди — пройтись по окрестностям и прокатиться на эскалаторе, может быть, даже пригласить туда девушку на свидание. К эскалатору прилагался большой щит с инструкциями, предостережениями и ограничениями: не разворачиваться против движения, работает только на подъем, запрещается провозить коз, не несем ответственности за беременных женщин. Мы дождались своей очереди, вскочили на ленту, вцепились в поручень мертвой хваткой, уцелели.

Ближе к вечеру намечался сюрприз. Я решил: гулять так гулять — подтасовать слегка отчетность по гранту и разориться на большой отель в центре. Мы заселились, Ричарду выдали ключ от его номера. На пятом этаже. Я подготовил Ричарда к поездке на лифте. Рассказал, какие будут ощущения в желудке. А потом во мне проснулся сын архитектора, и я, не удержавшись, принялся чертить объемный разрез здания, пронзенного лифтовой шахтой.

В кабину мы вошли во всеоружии. Поначалу Ричарда поразила фоновая музыка и высвечивающиеся номера этажей, но потом желудок ухнул в пятки, и ему стало уже не до мелодии «Love to Love You Baby» в исполнении оркестра Мантовани. Позеленев, он ухватился за меня, и казалось, еще чуть-чуть и его стошнит. Пятый этаж, я вытащил задыхающегося Ричарда наружу. Через минуту он покосился на меня украдкой: «Хорошо-о-о». Еще раз. Мы катались вверх-вниз. Ричард попросил не обсуждать лифт при других, если кто-то войдет: «А то подумают, что я только вчера из буша».

Он выяснил, что, нажав кнопку «два» или «три», на пятый этаж не доедешь. Потом я отправил его в самостоятельный рейс и трясся от волнения снаружи, как беспокойный родитель.

Я отвел усталого, но счастливого Ричарда к нему в номер, налил первую в жизни горячую ванну и оставил блаженно отмокать, напевая на родном кипсиги.

Через час я зашел его проведать. Он смотрел в окно на дорогу и выкрикивал советы водителям, проезжавшим пятью этажами ниже: «Осторожнее! Не гони! Грузовик пропусти!» «Как антилопы гну», — сказал он, показывая на машины. «Это потому что в Найроби нет буйволов», — ответил я. Когда я только привел его в номер и демонстрировал вид из окна, у него голова закружилась от высоты. А теперь он даже слегка подался наружу, хоть и придерживаясь для верности за стену правой рукой.

«Ну как, Ричард, что было сегодня самое интересное?» — спросил я. «Пожалуй, книжный магазин, и то, как мороженое засовывают в рожки». «Не лифт?» — удивился я. «Нет, не лифт». Странное дело. Вид у Ричарда был заговорщицкий. «Хочешь, открою один секрет?» Ну, еще бы! «Я уже ездил когда-то на лифте, только я этого не понял», — признался Ричард.

В самый-самый первый раз Ричард, как выяснилось, оказался в Найроби чуть раньше в том же году по совершенно кафкианскому делу. Он хотел поменять имя своему ребенку. Ричард, как человек современный, отправил свою жену со схватками ковылять несколько миль из их горной деревни в неизвестную окружную сельскую больницу, чтобы не рожать дома. Пока Ричард мчался туда за девяносто миль из заказника, ребенок уже успел появиться на свет. С самого начала Ричард (и, возможно, даже его жена — тут история умалчивает) собирался назвать его Джесси — в честь Джесси Джексона. Но по прибытии обнаружилось, что врач не стал ждать отца и поторопился заполнить свидетельство о рождении. В результате он (видимо, не поинтересовавшись мнением матери насчет имени для ее ребенка) записал младенца как Хилари (хотя теперь у меня закрадывается подозрение, что, возможно, врач как раз уточнил у матери и именно это имя она и хотела). Свидетельство было уже оформлено на Хилари, а Ричарду, который по неотесанности своей выразил робкое недовольство, врач пригрозил полицией. Пришлось Ричарду отправляться в поход на столицу и ее оплоты бюрократии и некомпетентности в надежде изменить имя (надежды, разумеется, не оправдались — Хилари именуется так по сей день и никому, видимо, не приходит в голову пойти против системы и называть дитя между собой Джесси).

О предстоящей экспедиции узнал администратор гостиницы, где квартировал Ричард. Он питал к Ричарду большую симпатию и мог позволить себе щедрый жест по отношению к сотруднику такого статуса (будь на месте Ричарда кто-то из персонала, могло бы показаться, что администратор заводит любимчиков). Он организовал Ричарду номер в найробийском отеле, принадлежавшем семье, которая владела туристским лагерем.

Ричард добрался до Найроби и по указаниям, которыми снабдил его администратор, нашел отель. Благодетелю хватило чуткости и предупредительности догадаться: Ричарду в городе понадобится помощь, но он постесняется за ней обращаться. Администратор найробийского отеля, ждавший Ричарда заранее, встретил его и тактично объяснил, что на ночь в распоряжении постояльца весь номер, включая ванную, и самое замечательное — ужин и завтрак входят в стоимость проживания, поэтому Ричарду за них платить не придется.

«А потом он повел меня в маленькую комнатку без окон. Сначала я подумал, что это и есть номер, но оказалось, что нет. Дверь закрылась, потом все заревело, живот свело так, что я решил, будто Найроби меня уже доконал. А этот человек даже не заметил ничего. Потом дверь открывается, а там все совсем другое! Вообще! Быстренько взяли и заменили все: людей нет, кресел нет, стойка администратора куда-то делась, а вместо этого длинная дорожка и много дверей. Я тогда не понял, как это вышло, а теперь знаю — там был этот ваш лифт».

Ричарда разместили в номере. Шторы были уже задернуты, трогать их Ричард даже не помышлял, поэтому не догадывался, что первый этаж остался далеко внизу. Он ополоснулся в раковине (ванна, рассудил он, слишком громадная, такую прорву воды на помывку одного человека никто тратить не будет, это, видимо, чтобы коров купать), понежился в кровати, всполошился и перенервничал, отвечая на звонок заботливого администратора (телефон Ричард видел на картинках, так что знал, как держать трубку).

Все было сказочно, пока Ричард не проголодался. Он облазил весь коридор в поисках столовой. Безуспешно. У него закралось подозрение, что превратить весь этаж в столовую наверняка должна та самая комнатушка, в которой переворачивается желудок, но он не знал, где отыскать ту самую дверцу, и как заставить ее открыться, и как сделать, чтобы за дверцей получилась столовая. Он поскитался по коридорам, стесняясь спросить у кого-нибудь, и вернулся в номер, голодный и раздосадованный. К полуночи добавился новый повод для тревоги — как выбираться утром, не говоря уже о том, чтобы раздобыть завтрак.

На рассвете Ричард поднялся — с заготовленным планом. Собрав вещи, он побродил по коридору до появления первого же постояльца, покидающего номер с дорожной сумкой. Пристроившись за ним, Ричард вскоре очутился в лифте. В животе все перевернулось, но Ричард постарался не подавать виду, и вот уже этаж превращен в вестибюль. Выдохнув с облегчением, забыв на время про голод, потому что главное сейчас было выбраться, он попрощался с администратором и сбежал. «Знать бы мне тогда, что все дело в этом вашем лифте. Еда-то, наверное, была хорошая в таком большом шикарном отеле. И мне сказали, что есть можно, сколько захочешь».