Год Оракула - Чарльз Соул

– Вам надо уйти.

Брэнсон удивленно на него посмотрел:

– Что такое? Мы не закончили, брат Джонас.

– Поверьте мне, – сказал Джонас Брэнсону и повернулся ко всей этой компании, показывая на дверь: – Уходите.

Они неуверенно поглядели на проповедника, пытаясь найти какое-нибудь отрицание указания Джонаса, не нашли и покинули помещение.

– Ну, в чем дело? – недовольно спросил Брэнсон.

– Оракула зовут Уилл Дандо.

И Джон изложил, как он это узнал.

Брэнсон побледнел под сценическим гримом, потом краска вернулась на его лицо, и он улыбнулся своему отражению в зеркале.

– Отлично, – сказал он. – Возблагодарим Бога за приятные мелочи.

– Зачем она здесь, Уилл? – спросил Хамза, не отрываясь от монитора. Пальцы летали по клавишам.

– Я ей обещал интервью, – сказал Уилл. – Она много из-за меня вытерпела, и это самое меньшее, что я могу для нее сделать.

– Я не об этом. Я думал, мы подчищаем за собой перед тем, как бежать. Надо, чтобы нас тут не было уже через десять минут. Двадцать максимум.

– Я еще вещи не все собрал, – ответил Уилл. – Буду собираться, пока с ней говорю.

Он пошел к себе в спальню, заглянул по дороге в ванную, где Мико стояла над ванной, ручкой веника деловито размешивая бумагорастворяющую жижу из воды, уксуса и соли. Рядом с ней на полу стоял большой шредер, а на умывальнике лежала стопка бумаг – наброски плана Сайта, распечатанные письма, – ожидавшая своей очереди.

– Почти все, – сказала она, не поднимая взгляда. – Уилл, давай быстрее.

Спальня была невелика и заставлена, занимали ее в основном инструменты, аппаратура звукозаписи и неубранная постель. Уилл полез под кровать и достал дорожную сумку. Оглядел комнату, пытаясь решить, надо ли на самом деле что-нибудь из этого брать с собой.

– Не могу поверить, что ты мне позвонил, – сказала Ли Шор. – Вчера, когда мы вылезли из вертолета, я думала, что никогда уже тебя не увижу.

Она стояла, прислонившись к стене, в джинсах, черной футболке «Мисфитс» и в расстегнутой куртке с капюшоном.

– Я вроде как у тебя в долгу, – сказал Уилл, бросая в сумку пару смен одежды. – И хотел сказать, что ничего тебе не грозит. Они тебя не тронут. По крайней мере до ноября, а к тому времени это дело кончится.

– Ноября? – переспросила Ли, не делая никаких попыток прибегнуть к записи звука или заметкам. – Мне ничего не грозит до ноября?

– Да. По крайней мере от президента. Насчет остального мира не знаю, но правительство США на ближайшие полгода от нас отстанет.

– Как ты это сделал? – спросила Ли. Голос ее был странно лишен интонаций. – Я думала, мы все покойники. Как ты их заставил нас отпустить?

– Я понял, что мы вне опасности, как только увидел флаг США. Все время боялся, что нас увезут в Ливию или куда-то в таком роде.

– В Ливию?

– В Ливию, в Северную Корею, без разницы. Во Францию. Ты меня поняла. В какую-нибудь страну, куда нам очень не хотелось бы.

– Уилл, секунду, – сказала Ли с некоторой нетерпеливой досадой. – Как ты это сделал?

– Там сидел президент, в соседней комнате, – быстро заговорил Уилл. – Как только вас вывели, этот тип Лейхтен мне стал вешать на уши лапшу, что это правительство мне присылало предсказания.

– Как? – спросила Ли. Голос ее стал живее.

– Лапшу, Ли. И скажу тебе почему.

Он бросил в сумку несколько фотографий в рамке.

– Одно из предсказаний было… ну, в общем, если бы под видом Оракула действовало правительство США, его бы там не было. Никак. Знаешь ведь, что я не все предсказания на Сайт выложил? Что придержал некоторые?

– Если ты мне говоришь, что ты так сделал, значит, сделал, – ответила Ли.

– Именно так. Все не знает даже Хамза, а некоторые я оставил, потому что очень похоже было, что в определенных обстоятельствах они могут пригодиться… Так, ушел в сторону, – перебил он сам себя. – Там, в Виргинии, я настоял, что мне нужно говорить с президентом непосредственно. Они помялись, но пустили меня к нему и через десять минут всех нас отпустили.

Ли посмотрела на него:

– Ты мне скажешь, что ты сказал президенту, Уилл?

Уилл заколебался. Он знал, что не надо бы. Но потом он подумал об этой женщине, которую подхватил смерч Сайта без всякой ее вины. Хуже того – это не было случайностью. Он ее выбрал, и теперь она всю жизнь будет гадать, что же случилось в Виргинии и не случится ли это опять.

Он спросил себя, действительно ли должен он об этом волноваться, учитывая общую картину всего того, что делает Сайт. И решил, что да, просто да, потому что это – в отличие от многих ужасных вещей, причиной которых был он, – он может исправить.

– Не под запись, – сказал он. – Иначе нельзя, сейчас сама поймешь, как только услышишь.

Ли кивнула и сделала жест, будто застегивает рот на молнию.

– Я сказал президенту, что у него в январе следующего года будет диагностирована лимфома в четвертой стадии. Потом я сказал, что настроил Сайт на выдачу всех предсказаний сразу, если я в течение суток не подтвержу, что их надо придержать.

Ли присвистнула:

– Господи Иисусе, это правда? Он умрет?

– Не знаю, умрет ли он. Знаю, что будет поставлен диагноз.

– И что он сказал?

– Сперва ничего. В смысле, что тут можно сказать? Лицо у него застыло, было видно, как он все это обдумывает. Если страна узнает о том, что у него рак, никакого второго срока не будет. За умирающего президента голосовать не станут.

Уилл пожал плечами:

– Я сказал Грину, чтобы он нас отпустил, и дал ему слово, что это предсказание не станет известно до дня голосования. Но если он к кому-то из нас близко подойдет, оно будет обнародовано тут же.

– Вот почему ты сказал, что нам ничего не грозит ближайшие полгода.

– До первого вторника ноября, – сказал Уилл. – До дня выборов. Но надеюсь, что дольше. Мы знали, что такой вариант может случиться, и составили планы.

Он взял небольшой внешний диск, где были демоверсии почти всех его оригинальных песен, и сунул в распухающую сумку. Посмотрел на бас-гитары и другие инструменты у стены, некоторые в футлярах, некоторые так. Какие-то из них были с ним десять и больше лет. Но ничего не поделаешь.

Уилл застегнул сумку. Шагнул к Ли, заглянул ей в глаза.

– Как я понимаю, ты все это записывала. Может быть, ты меня сняла на видео. Не знаю, я же на самом деле не знаю тебя совсем. Хамза на меня злится, что я тебя сюда привел.

– Я заметила, – ответила она. – А почему ты это сделал?