Жажда смерти - Кирилл Шелестов

— Тихо, тихо, — приговаривал Бык, не выпуская меня из железных объятий. — Охолонь, братан. Все нормально. У тя своя работа, у пацанов — своя. Ниче ему не будет.

Между тем бандиты уже успели распахнуть окно над диваном и, стоя на коленях на диване, начали постепенно стравлять Величко через подоконник. Через минуту он уже свисал из окна пятого этажа вниз головой. Мордовороты крепко держали его за ноги.

Честно говоря, я не верил, что они сбросят его вниз, но от Быка можно было ожидать чего угодно. В любом случае оставаться сторонним наблюдателем я не собирался. Борясь с Быком, я слышал разноголосый шум улицы, грохот трамвая и отчаянные вопли вице-губернатора.

— Убийцы! — кричал Величко. — Помогите, люди! Милиция!

— Его с концами или как? — поинтересовался один из палачей, не оборачиваясь.

— Ты что, обалдел? — взвился я. — Не вздумай!

— На помощь! — надрывался Величко. — Сюда! Мне же нельзя так! У меня давление!

— Да кидай его, в натуре, — поморщился Бык. — Че канителиться-то. Стоп! Внизу там никого не зашибем? А то, прикинь, такой тушман кому-нибудь на хребет грохнется! Вот вам нате, из-под кровати!

— Нет там никого, — хрипло доложил Илюха. Он с трудом удерживал ношу. — Только «мерседес» твой.

— Где? — взревел Бык. — Тама?

Отпустив меня, он метнулся к окну, заглянул вниз и вдруг отпрянул пораженный.

— Стой! — набросился он на мордоворотов, уже, казалось, готовых выполнить его приказ. — В натуре мой!

Оказавшись на свободе, я прыгал позади бандитов, не зная, как протолкнуться из-за их непробиваемых спин к Величко. Я боялся неосторожным движением ухудшить и без того опасное положение вице-губернатора.

Бык, свесившись из окна, орал кому-то на улице:

— Ты, дубина стоеросовая! Отгони тачку! Мне с кого потом за ремонт получать? Ты че, не видишь, мы клиента запускаем?!

Видимо, это добило несчастного Величко.

— Я подпишу! Я подпишу! — взмолился он. — Я все сделаю!

— Да на хрен ты теперь нужен со своей подписью! — раздраженно цыкнул на него Бык. — Боров! Чуть «мерседес» мне не угробил! Хоть бы вещь уважал, если людей не уважаешь! Мне его с Германии гнали. Первый раз в жизни честную тачку взял. А ты, козел, своей гнилой тыквой мне ее пробить норовишь!

— Слышь, ты долго возиться будешь! — вновь заорал он вниз. — Он те, че, блин, маятник, что ли? Как его, сука? Фуко! Он те, сука, не Фуко! Целый день висеть так должен?!

— Я сегодня подпишу, — срываясь на рыдания, захлебывался Величко. — Я же вам помочь могу! Не бросайте! Вас же в тюрьму посадят! Ребята! Ну, пожалуйста!

— А может, правда, его не того? — подал голос Илюха. — Он вроде понял, че почем.

— Щас прям! — фыркнул рассерженный Бык.

— Да опомнись ты! — крикнул я. Бык поскреб в затылке.

— Вот не люблю я так! — признался он. — То одно, то другое. Решили запускать, так уж надо одной линии держаться!

— Ребята, прошу вас! — с новой силой, тоненьким, не похожим на свой голосом завел Величко, согретый слабым лучом надежды.

Бык вздохнул.

— Ну ладно, — наконец решил он. — Тащи назад его, пацаны!

Назад Величко шел значительно хуже. Живот задевал за подоконник и мешал ему преодолеть карниз. Втаскивавшие его в кабинет бандиты покраснели от натуги и надсадно пыхтели.

— Юрок, помоги! — прохрипел один из них Быку. — Ща, в натуре, уроним. Тяжелый больно!

Бык приблизился, неловко подхватил Величко за ремень, и общими усилиями они заволокли вице-губернатора внутрь. Ударившись о подоконник плечом и ухом, он приземлился на диван. Илюха по инерции отлетел к противоположной стене. Другой бандит хоть и с трудом, но удержался на ногах.

— Ты бы худел, что ли! — переводя дыхание, заметил Бык, обращаясь к Величко. — Слава Богу, не зашибли.

Бандиты вытирали пот с багровых физиономий. Величко бесформенным тюком лежал на диване, уронив одну ногу и закрыв лицо руками. Пиджак на нем задрался и перекрутился. Еще недавно безупречная рубашка была порвана и перемазана грязью и ржавчиной с подоконника. Его жирные массивные плечи вздрагивали. Он плакал.

Бык вернулся в кабинет Величко, взял с его письменного стола ручку, присел рядом с ним на корточки и, разложив на полу свои мятые бумаги, легонько похлопал того по затылку.

— Давай-давай, — подбодрил он. — Пиши: «Срочно к оплате».

Величко, отворачиваясь и пряча лицо, не глядя послушно поставил свою подпись. Бык прочитал, шевеля губами, и удовлетворенно кивнул.

— И че ты понтовался? — укоризненно проговорил он, поднимаясь. — Я ж к тебе с нормальным разговором приехал.

Раздавленный Величко лишь всхлипывал.

— Ты ведь не собирался его выкидывать, правда? — недоверчиво спросил я Быка, когда, спустившись на улицу, мы сели в мою машину.

Я все еще не пришел в себя, и мои пальцы на руле слегка подрагивали.

— Ну, вот еще! — хмыкнул Бык. — Размечтался. А как потом получать с него? Если бы мы всех в окошко выбрасывали, на что б тогда жили? Да кому он, ваше, нужен, кабан толстый?! Так, попугали маленько.

— А если бы он не согласился подписывать?

— Как это не согласился? — вскинулся Бык. — А куда бы он делся?

— Допустим, он уперся. Ты бы выбросил его вниз?

— Намертво, что ли, уперся? — уточнил Бык, подозрительно покосившись на меня.

— Намертво, — настойчиво подтвердил я. — Ни в какую.

Бык вздохнул, шмыгнул носом и почесал за ухом.

— Ну тогда пришлось бы запускать, — проговорил он виновато. — А ты в мое положение войди. Тут пацаны, там человек. Еще этот коммерсант, кто дорогу этому Величке делал. Родственник, кстати, мой. Мне же неудобно перед ними.

— И сколько он был тебе должен?

— Сказать тебе как есть, так ты смеяться будешь, — лукаво покосился на меня Бык. — Ты меня до Дома молодежи подбрось, лады? У меня там еще одна тема есть.

— Так сколько? — не отставал я.

— Ох, — вздохнул Бык. — Ну, на круг если брать, то двадцать три косаря. Баксов, само собой.

— Ты хочешь сказать, что готов был убить человека за двадцать три тысячи долларов? — ахнул я.

— Кто это мне столько даст-то? — поморщился Бык.— Наших там только половина. Коммерсантам-то тоже надо отдать. Это сколько, значит, выходит? Двенадцать, да? А, нет! Одиннадцать с половиной! У меня как в аптеке. Копейка к копейке!

Довольный тем, что сумел разобраться в сложных математических подсчетах, он потер руки.

— Убить человека за десятку?! Я не верил своим ушам.