Чужая кровь - Василий Горъ

Вообще мужика было безумно жалко: пережить то, что пришлось ему, я бы не пожелала даже своему врагу – должен же быть какой-то предел человеческому скотству? И всячески пыталась его отвлечь от обуревающих его чувств. Но, увы, безуспешно – чем дальше мы уходили от лагеря, тем мрачнее он становился и тем чаще мне казалось, что ничего хорошего от этого его состояния ждать не следует…

…Урлийцы прекратили преследование довольно быстро – через какие-то три с половиной—четыре часа после того, как сели на наш след. И, наверное, это было логично – шестеро убитых и человек пятнадцать, если не больше, раненых за такое короткое время, по мнению командира идущего за нами по пятам отряда был явный перебор. Хотя, как показалось мне, они сломались после того, как Вовка перестал стрелять на поражение: по его мнению, труп можно и оставить, а вот бросить на произвол судьбы раненого, не способного передвигаться – это значит напрочь подорвать боевой дух всего оставшегося на ногах подразделения. И он принялся стрелять по коленям. И, как обычно, не промахивался.

В общем, к вечеру того же дня мы, здорово намотавшись по горам в направлении, где отродясь не было деревень горных кланов, от души запутали следы в горных речках и свернули, наконец, в сторону, где Вовка распорядился устроить временные поселения. Устроившись на куче лапника рядом с мужем, я долго не могла заснуть, слушая, как вскрикивает во сне мужчина, в одночасье потерявший и жену, и обоих сыновей. И с ужасом представляла себя на его месте. Забыться удалось только тогда, когда Эрик, почувствовав, что меня трясет, принялся нашептывать мне что-то ласковое, и мне пришлось отбиваться от его нескромных ласк…

Следующие два дня прошли совершенно спокойно: мы ломились по лесу, как стадо убегающих от пожара оленей, стараясь побыстрее добраться до своих. Естественно, соблюдая все меры предосторожности и периодически путая следы. Хотя, имея в отряде магиронца, абсолютно не умеющего двигаться, как полагается, и умирающего от усталости через десять минут после очередного привала, это было не так-то просто. В итоге Вовка, как и все остальные мужчины, увешанный трофейным оружием, решил, что, в принципе, можно особенно не торопиться, и вдвое снизил скорость нашего передвижения. После чего я периодически ловила себя на мысли, что наш боевой выход превратился в легкий променад.

…А день на третий я вдруг поняла, чего мне не хватает: Глаз, вместе с Раскатом Грома идущий впереди отряда, не шутил. Вообще. И не отвечал ни на подколы Эрика, ни на мои издевки. Сообразив, что такое состояние для него является чем-то противоестественным, я слегка заволновалась, и, дождавшись вечера, принялась его колоть:

– Слышь, Глаз, ты, случаем, не заболел? – дождавшись момента, когда он завалится на кучу лапника, я улеглась рядом и требовательно уставилась ему в глаза. – О чем ты думаешь все это время?

Щепкин, лицо которого в наступающей тьме вдруг показалось мне олицетворением грусти, вдруг тяжело вздохнул и потрепал меня по волосам:

– Винни! Какой же ты еще ребенок! Ну, назови мне пару причин, которые, по-твоему мнению, дают мне право радоваться?

– Налет на базу врага прошел успешно… – удивленно пробормотала я. – Мы ушли от преследования и возвращаемся домой с ценным пленным и кучей важной информации…

– Это все мелочи… – грустно улыбнулся он. – А если посмотреть в общем, то получается, что, куда ни кинь – всюду задница…

– Че это вдруг? – я ошалело уставилась на него.

– Ну как тебе объяснить? Та банда в долине Серого песка – не группа собравшихся с бухты-барахты единомышленников, а проект государства. Причем государства, весьма озабоченного идеями реваншизма и Великой мести.

Что из этого следует? Да-да, ты права! Пройдет неделя, две – и в их лагере появятся новые солдаты, два-три вертолета; минные поля и датчики перекроют все подступы, а их мобильные отряды быстро сломают сопротивление не только горцев, но и всех, кто попадется у них на пути. Да, мы разнесли их лаборатории и уничтожили весь запас биологического оружия. Но задумайся – штаммы, которые они уже получили, – это не только вещество в контейнерах, но и определенная технология. А носители информации наверняка остались целыми. Как ты думаешь, много они потратят времени, чтобы синтезировать новые образцы?

– Наверное, нет… – расстроилась я.

– Так с чего радоваться? То, что мы там сотворили – это по большому счету мелкая пакость. Укус комара. Ну потеряли они человек пятьдесят. Ну – сто! Но для государства это – мелочи! Когда они решат, что наша мышиная возня их достала, сюда отправят пару пехотных дивизий и нам наступит кирдык! Закрыть портал нам не удалось, понимаешь? А значит, руки у них развязаны…

– А если отстреливать всех, кто проходит через портал? – понимая, что горожу чушь, все-таки поинтересовалась я.

– А толку? – посмотрев на меня, как на законченную дурочку, буркнул Вовка. – Во-первых, у меня закончатся боеприпасы. Во-вторых, кто мне даст столько стрелять? Там, между прочим, осталось столько солдат, что при желании меня тупо задавят количеством. И в-третьих, кто мешает тем, кто там, в Урлии, сделать пуленепробиваемый пенал… Что-то вроде тех, которые соорудили около порталов на Земле, и задвинуть его сюда? Игорь говорил, что окно открывается на двадцать ихних минут. За это время сюда можно впихнуть хоть черта в ступе. А что мы знаем про другие виды оружия массового поражения, которое есть у них на вооружении? Да фиг с ним, с массовым! Затолкать в портал десяток минометов или что-нибудь типа установок «Град» – и тем, кто решит пострелять по их лагерю, мало не покажется…

– М-да… – настроение, до этого разговора пребывавшее на высоте, со свистом устремилось вниз.

– Вот тебе и «м-да»! – Вовка закинул руки за голову и уставился в небо, на котором начали проявляться первые звезды. – Я, «великий военный вождь» аборигенов, пытаюсь придумать, как закрыть портал. И безуспешно… А знаешь, что самое странное?

– Что?

– То, что разумом я понимаю, что выход есть! Иначе нас бы сюда не послали. Эти долбаные пророчества – прямое указание типа «идите и разрулите, неучи. А заодно и потренируйтесь думать»… А значит, надо шевелиться… И еще меня гложет подленькая мысль: Избранный у нас – Олежка. Значит, когда он появится, все должно сложиться. А почему не могу я? Что я, совсем даун? Или в эту бестолковку не могут прийти по-настоящему умные мысли? – Щепкин постучал себя по голове и снова тяжело вздохнул. – Понимаешь, все эти лавины, пленные, контейнеры с штаммами, горцы, Иггеры Завоеватели и тому подобная хренотень – только лишь кусочки головоломки. Которые Коренев должен как-то собрать. У меня нет амбиций – за годы, прожитые рядом с ним, я понял, что мое место – где-то за его плечом. И меня это вполне устраивает. Но задумайся о том, что каждое следующее задание не только становится сложнее – оно что-то дает. И ему, и нам. Я – образца трехлетней давности – жалкое подобие меня – сегодняшнего. Я – послезавтрашний буду еще круче. Но ведь для чего-то все это надо? Какая же, черт побери, сволочь все это придумала? И что за хрень ждет нас в самом конце пути, раз для того, чтобы с ней справиться, надо так уродоваться?