Смертоносная Зима - Роберт Линн Асприн

Пес встал на дыбы, его пасть раскрылась…

— Тира, нет! — закричала Сивени, бросаясь вперед и поднимая копье. Слишком поздно: собака уже прыгнула. А затем последовало то, чего они никак не ожидали: Пес принялся кататься по земле, царапая ее и бросаясь из стороны в сторону. Все это сопровождалось страшным воем, визгом и рычанием. Внезапно наступила тишина, и они увидели, что Пес лежит на спине, а Тира с горящими глазами вцепилась зубами в его хвост, поджатый между ног. Выглядело это так, как если бы кролик набросился на льва, но в данном случае кролик, казалось, не замечал подобных деталей. Тира вновь зарычала, непонятным образом схватила туловище Пса, огромное и тяжелое, словно ствол могучего дерева, своими зубами, приподняла его, встряхнула, рыча, как если бы трясла пойманную крысу, а затем далеко отбросила чудовище.

— И-и-и, и-и-и, и-и-и! — завопил главный Пес Ада, Пожиратель Луны, поднимаясь на ноги и убегая от маленькой черной собачки. Он вбежал прямо в одну из стен и растворился в ней.

Тира некоторое время тяжело дышала, потом встряхнулась, села и начала вычесываться.

Мрига и Сивени переглянулись, а затем перевели взгляд на Ишад.

— Ничего не понимаю, — покачала головой Мрига. — Может быть, вы объясните?

Ишад спокойно улыбнулась.

— Ну, хорошо, — произнесла Сивени, — она ведь сука…

Тира умывалась, приподняв одну ногу. Она покачала головой и наградила Сивени упрекающим взглядом.

— …необыкновенная, — кивнула Ишад, — но все-таки сука; и ни один кобель, даже сверхъестественный, не сможет победить ее ни при каких обстоятельствах. Я полагаю, что даже здесь собаки остаются собаками. С вашей стороны разумно было взять ее с собой. Ну что, пойдем дальше? — И она шагнула во тьму, которую охранял Пес. Мрига в задумчивости последовала за ней.

Они продолжили спуск. Свет на наконечнике копья Сивени становился все голубее и ярче. Стоны и крики приближались. Богиня она или нет, но Мрига тряслась от страха. Доносившиеся голоса были наполнены не злобой или мукой, но ужасающе тупым отчаянием. Они звучали как голоса животных, попавших в ловушку и предназначенных на заклание, срок которых еще не подошел, и они

Знали это. «Ужасное место, чтобы провести здесь вечность», — подумала Мрига. На мгновение ее наполнила тоска по ее грязной, но удобной хижине на небесах или даже по реальной грубой комнате в казармах пасынков, по ее старому очагу и Харрану, возящемуся подле него. «По крайней мере, один из нас выберется отсюда», — думала Мрига.

Сивени бросила на Мригу изучающий взгляд и открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент Ишад лениво коснулась ее плеча.

— Мы уже рядом с переездом, — сказала она. — Я полагаю, вы взяли, чем заплатить?

Мрига обескуражено покачала головой. Ее ясновидение не предупредило ее об этом. Рот Сивени скривился. Она принялась рыться в складках своей большой туники и наконец извлекла оттуда пригоршню монет: не современных, а старых золотых в четверть илсигского таланта. Одну она с преувеличенным почтением протянула Ишад, другую Тире, которая осторожно взяла ее губами, еще одну дала Мриге. Мрига повертела золотой, внимательно посмотрела на него и бросила на сестру веселый взгляд. На монете была отчеканена голова Сивени.

Ишад с вежливым кивком приняла монету, сунула ее куда-то в своем плаще и продолжила спуск

— Там будет толпа, — предупредила она, пока они спускались и темнота расступалась вокруг. — Непохороненные не могут переправиться на другой берег.

— Также как и мы, если доверимся вам, мадам, — произнесла Сивени. — Пытаетесь сделать события более «интересными», мадам?

— Думайте о спуске, — ответила Ишад, сходя в толпу теней и поднимая свой капюшон.

Поверхность склона круто шла вниз какое-то время, и они спускались среди теней, которые двигались словно трепыхавшиеся кусочки тьмы, что они проглотили. Эти тени слонялись, крались или шагали бесцельно вокруг, стеная, причитая и плача. Их голоса были тонкими и робкими, жесты слабыми, а лица терялись во тьме. Лишь отблески голубого сверкающего света на копье Сивени отражались там и тут искрами в чьем-то глазу, но каждый раз глаз отворачивался, будто смущенный этим светом или стесняясь своей мольбы о нем.

Они пробирались через толпу, иногда сталкиваясь с кем-то. Тира трусила впереди, обнюхивая землю, всматриваясь в то или иное лицо. Золотой все еще торчал у нее в пасти. Следуя за ней, Мрига часто вздрагивала от сухих прикосновений к ее бессмертной коже нагих, бестелесных душ. «Неудивительно, что боги ненавидят размышлять о смерти, — думала она, спускаясь все ниже. — Это… такое раздевание… которое не должно случаться. Это стесняет их. Стесняет нас…»

— Осторожно, — предупредила Ишад. Мрига поскользнулась и увидела, что лишь несколько шагов отделяет ее от черной воды. Там, где они стояли и где, смешалась толпа душ умерших, сырая холодная земля переходила в некоторое подобие грязного побережья, хорошо подходящего для причаливания лодок. От плескавшейся воды несло холодом, кое-где берег был покрыт грязным льдом. Тира потрусила вдоль него, следуя за какими-то интересными для нее запахами. Мрига вгляделась в даль над водой и сквозь клубы дымки увидела приближающуюся лодку.

Это было печальное зрелище. Она так низко сидела, будто набрала большое количество воды, что было вполне правдоподобно, так как во многих из досок обшивки зияли дыры. Весло, которое в то же время было копьем с широким наконечником, держал в руках перевозчик, о котором сложено так много песен. Он был стар и сед и выглядел ужасно: слишком огромный, чтобы быть только лишь человеком, с клыками, которые редко встречаются у людей. Одной рукой он управлял веслом-клинком. Другой прижимал к себе скелет. Болтающиеся кости скелета были едва скреплены между собой старыми, высохшими остатками плоти. Перевозчик причалил ладью к берегу и со свирепым видом соскочил на землю. Захрустел лед, затрещали металлические заклепки. Мригу, Сивени и Ишад закружило, подтолкнув друг к другу, и понесло к ладье давлением толпы стенающих и плачущих душ

— Назад, назад, — кричат лодочник. Он шепелявил и шипел, что было вполне понятно, учитывая форму его зубов. — Я уже насмотрелся на вас раньше, ни у кого из вас нет платы за переезд. Но что это? Нет, нет, леди, ступайте назад со своими красивыми глазками. Вы ведь еще живы. И вы не в моем вкусе.

Ишад улыбнулась и глянула с кисло-сладкой иронией, пролившей ледяной душ на кости Мриги.

— Думаю, это взаимно. Но у меня есть плата за перевоз. — Ишад протянула золотой.

Перевозчик взял его и надкусил. Мрига с интересом отметила, что, когда он вытащил и вновь посмотрел на монету, она была прокушена насквозь.

— Ладно, пойдет, — прорычал он и бросил монету через плечо в воду. Там, где она упала, вода на секунду покрылась рябью. А затем забурлила и вскипела. — Всегда голодные, эти твари, — пробурчал перевозчик, в то время как Ишад входила в лодку вслед за ним, приподнимая шелк своих одежд. — Ну, поднимайтесь. Смертные, почему вы всегда так спешите? Приходите сюда, перегружаете лодку. С призраками-то проблем хватает. А теперь! Нет богов! Нет власти! Вот вы и приходите сверкать здесь, причиняя боль глазам, занимаете место, а уходя, тянете за собой души умерших людей. Никакого уважения к властям, призракам и умершим телам, скитающимся по свету! Позор! Кто-то должен сделать…