Кровные сестры - Джейн Корри

Монстр предпринял новую попытку разорвать Китти изнутри.

– Отстань! – прикрикнула она на него.

– Ну, все, разошлась, – сказала Пятничная Мамаша. – Она реагирует на напряжение в зале.

– Я тебе не «она»! – рявкнула Китти. – Я – это «я»!

– Может, мне не везти ее обратно?

Лили тронула Пятничную Мамашу за локоть:

– Если есть возможность, я бы все же попросила Китти еще поприсутствовать. Это может нам помочь.

– Но…

В дверь постучали. На пороге стояла женщина в форме.

– Пора, – сказала она.

Отлично! Китти обрадованно захлопала в ладоши. Может, ее поднимут в стеклянную беседку, которую беззастенчиво заграбастала себе Полусестра Эли?

Однако Эли по-прежнему сидела за стеклом у всех на виду. Китти бесила такая несправедливость, но Пятничная Мамаша шепнула ей, что, если она не прекратит кричать, придется вывезти ее в коридор. С кафедры заговорил человек со страшным, в рубцах, лицом.

– Я тогда только учился водить. Мама позволяла мне практиковаться по дороге в школу. Но в то утро мы опаздывали, и она сказала – быстрее будет, если поведет она. Я… не хотел отдавать ей руль.

– Почему? – спросил человек в длинном черном платье.

Страшное Лицо ответил так тихо, что Китти пришлось напрячь слух:

– Потому что она всю ночь плакала и была никакая. Они с отцом переживали трудный период. С утра пораньше снова поскандалили по телефону – отец позвонил из Лондона. Мама была… на нервах, – он провел рукой по лицу, точно пытаясь стереть воспоминание.

– Расскажите, что произошло потом.

Страшное Лицо в упор уставился на Элисон.

– Мы почти доехали до школы, но вдруг впереди на дороге оказались эти девочки. Мама ничего не успела сделать – в такой ситуации ни один водитель не сумел бы затормозить.

Неужели он плачет? Дункан иногда плачет в заведении Помыкашки.

– Тогда почему вы не опровергли показания мисс Бейкер о том, что машину вели вы?

Страшное Лицо уставился в пол.

– Мы с мамой были очень близки, и я, как хороший сын, всегда ее защищал. Особенно от черствости отца… – Он пожал плечами: – Папа часто повторял, что у меня отросла гипертрофированная совесть в отношении матери, но мама без меня не могла. Отец не всегда… В общем, он бывал к ней довольно жесток. Да и в любом случае… – Голос Страшного Лица стал громче, в нем слышалось душевное смятение: – …ее уже было не вернуть. Я не мог позволить замарать память о ней и взял вину на себя. – На красивых глазах выступили слезы. – Ведь отчасти это действительно была моя вина…

Бедный, бедный, он был так расстроен… По телевизору один мальчик тоже признался, что убил одну женщину, а на самом деле это оказалась его мать. И оба они попали в тюрьму. Но там сериал, а тут правда! По крайней мере, Китти так казалось.

– Про себя я рассчитывал отделаться малой кровью, ведь девчонки были сами виноваты. – Страшное Лицо издал странный смешок. – Но вышло иначе. Сперва я смирился с судьбой – наказание казалось мне заслуженным, к тому же, потеряв мать, я утратил желание жить. Но чем дольше я сидел в тюрьме, тем сильнее во мне разгорался гнев. Когда два года назад папа умер, я получил кое-какое наследство и нанял на эти деньги частного детектива. Джеймс Боулс…

Китти, должно быть, задремала от духоты, потому что, когда она проснулась, стрелки на часах заметно сдвинулись. Страшное Лицо продолжал говорить.

– В сентябре прошлого года Джеймс выяснил, что Элисон преподает на муниципальных курсах изобразительного искусства. Также ему удалось узнать, что в Арчвильской тюрьме ищут художника для заключенных. Джеймс Боулс распечатал объявление о вакансии и заплатил какому-то бродяге, чтобы тот занес его в колледж. Мы надеялись, что Элисон соблазнится дополнительным заработком – судя по району, в котором она жила, со средствами у нее было туго.

Страшное Лицо выглядел очень довольным собой.

– Против ожидания, наш план сработал как часы. Еще я велел Боулсу поближе познакомиться с Элисон, когда он уже ходил на ее курс.

Полусестра сидела с таким видом, будто ей врезали под дых.

– Я и сам собирался подкатить к ней в Арчвиле. Мне было на руку, что Элисон меня не узнала, – он потер щеку, – я же изменился. А я, со своей стороны, ничем не выдал, что знаю ее.

– Что произошло между вами в день нападения?

– Она сама все подстроила! – Его глаза злобно сверкнули. – Я хотел просто поговорить, а она завизжала, якобы ее душат! Ворвался тот тип, Стефан, – по-моему, он к ней неровно дышал – и попытался меня избить, вот я ему и вмазал. Это была самозащита.

– Но потом вы перерезали Стефану горло осколком стекла.

Страшное Лицо яростно глянул на женщину в черном платье.

– Это тоже самозащита! Стефан сделал бы со мной то же самое, если бы я его не опередил. Но до этого я заставил Элисон написать, как все произошло на самом деле. И она призналась, что толкнула свою сестру на дорогу!

Страшный человек обвел глазами зал.

– Это правда.

Нет. Недостает очень важного факта, Китти в этом не сомневалась. Но какого?

– А правда ли то, что в юности вы изнасиловали Элисон?

– Я не считаю это изнасилованием. Я видел, что я ей нравлюсь. – Страшное Лицо провел пальцем по своим рубцам. – Я всем тогда нравился. Я выглядел совсем иначе.

– Вы изнасиловали Элисон или нет?

– Нет.

Что-то ужасное, неописуемое творилось у Китти внутри.

– Ой, мне что-то плоховато, – пролепетала она, но ее никто не слушал. Все вокруг кричали. Женщина в парике (совсем как у судей по телевизору!) призывала к порядку. Заговорила Лили.

– Отношения сестер бывают очень сложными, в них неразрывно переплетаются ревность и любовь…

Многие женщины в первых рядах закивали. Китти посмотрела на Полусестру в стеклянной беседке. Элисон сидела, опустив голову на руки. Монстр внутри Китти резко дернулся, и ей вдруг очень захотелось подняться к Элисон и обнять ее. Прижать к себе. Сказать, что она ее друг, а кое-кто в зале наврал с три короба. Китти это точно знала, но не могла вспомнить, кто врал и даже что такое ложь.

Монстр снова с силой ударил ей в живот, будто огорчаясь не меньше Китти, а потом случилось нечто совсем уж непонятное.

– Боже милостивый! – вдруг закричала Пятничная Мамаша, заметив наконец лужу на полу. – Помогите нам, пожалуйста! Скорее, скорее!

Сентябрь 2017 г.

Адвокаты – мой и Криспина – произносят заключительные речи. Когда они договорят, присяжные удалятся на совещание и решат мою судьбу.