Однажды ты пожалеешь - Елена Алексеевна Шолохова

больше не искать ничего. На меня косо смотрят. – Да, тебе стоит быть осторожнее, – согласилась я. Не хватало лишиться своего агента. – Я найду сам, послежу за ним, ничё сложного, – Тоха ухмыльнулся. – Мои глаза повсюду. А ты не попутала, та кукла, ну, чем поможет? – Кукла Василисы делает, что попросит хозяуйка, – прищурился Бальтазар и продекламировал: – Куколка покушает, да потом и дает ей советы, и утешает в горе, а наутро всяукую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодочке да рвет цветочки, а у нее уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. Вот так. – Ну и что с того? – не понял Тоха. – А никто эту куколку о большем не просил, – я пристально смотрела на друга, пока он не улыбнулся. – Мы попросим. Я думаю, что в ней заключены силы большие, чем только по хозяйству помогать. – Но как вы собираетесь склонить девочку к сотрудничеству? Выкрадете? – неодобрительно повела ухом Бастет. – Да, Яна, умыкнём ребёнка? Люблю Тоху, всегда готов подставить крыло и почти не задаёт вопросов. – Нет, девочке до инициации рано, – отмахнулась я, даже не задумавшись. – Если она вообще будет. Сказка меняется. – Яу тебе так и не рассказал, хозяуйка, – отвёл взгляд Бальтазар. – В этом нет необходимости. – Я красноречиво постучала пальцем по лбу: – Кое-что из хаотичного успело найти себе местечко, пока я не загнала остальное под замок. В общем, «похитительница – это не всегда правда, не всегда то, чем кажется», – говорила мне Ядвига, и это так. – О чём ты? – кошка обернулась хвостиком и превратилась в ту изящную статуэтку, какой я её впервые и встретила на заборе Академии. – Она о том, что Яга-похитительница выкрадывала детей для ритуала инициации, это испытание на пути во взрослую жизнь. Улизнуть, обхитрить Ягу, вернуться уже не ребёнком, а взрослым человеком и получить новое имя – переродиться, – пояснил летописец и скрылся с глаз. – Чё так сложно-то? Паспорт дайте, вот и взрослый, – хмыкнул Тоха. – Антон, думай шире. Ты сам такие обряды проходил, только не в лесу, а в своих каменных лабиринтах, с людьми, которые тебя окружали, – вздохнула Баст. – О чём базар? – Позже поговорим, сейчас это не важно. Стук в окно прервал дискуссию. Ворона на карнизе – давно не встречались сказочные «курьеры». Птица наблюдала, склонив голову набок, как я подхожу, открываю створку, переступила с улицы в квартиру и каркнула, брезгливо глядя на нашу компанию. – Что у неё на ноге? – прищурился Бальтазар. А там был привязан картонный цилиндр примерно пять сантиметров в длину и сантиметр в окружности. – Можно? – спросила я птицу: вежливость никто не отменял. Вдруг клюнет ещё от недовольства. Та подвинула мне свою ногу, я быстро отвязала. Лёгкий, внутри что-то шуршало. Посланница не стала дожидаться открытия и улетела, напоследок нагадив на подоконник. Вот мерзавка. – Вскрывай быстрее, – кот нетерпеливо бил себя хвостом по бокам. На ладонь выпала завёрнутая в записку чёрная игла. «Вы знаете, что делать, Янина». Поди ж ты, корпорация идёт с козырей, да как покладисто исполняет мои прихоти: на тебе, Яночка, утренники, на тебе иголку, ни в чём себе не отказывай. Рада ли я? Не знаю, руки мигом вспотели. Мы ехали-ехали, финиш ближе, но за чем гнались, непонятно. – Если он и теперь, перед истинной смертью, ничего полезного не скажет, то я не знаю, что и делать. – Выдадим Казимиру медаль за самый неудачный подарок? – ехидно предложила вместо ответа Баст. *** Тоха выволок пленника из шкафа совершенно бесцеремонно: рывком вынул кляп, взял за ухо и швырнул на постель беса. Бальтазар совсем неласково поправил его положение из «жую покрывало» на «смотрю в потолок». Новая польза от головы – игрушка для кота. – Курье отродье, – довольно внятно сказал Кощей, скосив глаза на Тоху. – Можно просто Глюк, – не смутился тот, моргнув третьими веками. Никак не привыкну, то ещё зрелище. Кощей подслеповато щурился от яркого света и выглядел как обычно – загадочно-недовольным. Сухой язык облизывал потрескавшиеся губы. Бесполезное занятие, впрочем, как всё его существование. – Времени подумать было предостаточно. Переставлять тебя с места на место, как ненужный сувенир, мы больше не будем, – я поставила голову на обрубок шеи и показала ему иглу. Сложно поверить, что в этом кривоватом тусклом кусочке металла заключена смерть. – Ты не нужен сказочному миру, руководство нарушает все правила, лишь бы избавиться от тебя, – ласково муркнула кошка. Кощей вздёрнул было брови, потом округлил рот, нахмурился, недоверчиво глядя на мою ладонь, что-то непонятное мелькнуло в его взгляде. – Может, хоть перед смертью расскажешь что-то полезное или в грехах покаешься? – предложила я. – Смысл нести с собой в могилу? – У него не будет могилы, – напомнил кот. – Тебе так нужен старый погост, зачем? Ты привратница, войти в Навь можешь через избу. Ломай, и покончим с этим, девка-Яха, – едва понятно прошамкал Кощей. – Подожди, что? На том кладбище ещё один вход в Навь? Он окинул меня презрительным взглядом и согласно моргнул: – Для искателей подвигов и славы, без смертельной трапезы в твоей избе, не требует заговора, лишь дурости сунуться в мой мир. Вход в одном из склепов. – Так просто зайти в Навь? – Я этого не сказал. Надо же, ломался-ломался, и тут на тебе – ответы на блюдечке? Что-то здесь нечисто… – Я ищу Первородных, кто они, знаешь? Они на том кладбище? Я затаила дыхание. Ну же, ответ рядом. – Не знаю, о ком ты. В той земле силы древние, тех времён, когда ещё Лукоморье кишело Змеями-горынычами, когда сам Дуб моложе был и сказочные миры сталкивались. В те далёкие времена забредали к нам иноземцы, а мы к ним. Ладно, мы найдём куколку и спросим у неё, я всё равно узнаю. Бальтазар об этом недавно говорил, про пересечение. Одно и то же из разных источников, либо выученный миф, либо правда. – Раз ты такой разговорчивый перед кончиной, может, поведаешь мне, молодой да неопытной, как обезопасить себя от тех загадочных мёртвых иноземцев? – Не ходи там, и вся недолга. Они по крупице пьют жизнь из всего, куда