Испытание любовью - Джорджет Хейер

– Симон, откуда такое великодушие? – не унимался Мальвалле. – Что с тобой стряслось?

– Бог знает! Шевалье – слишком ничтожная цель для мести. Лучшее наказание – не обращать на него внимания. Но когда я уеду, ты здесь будешь главным, Джеффри.

– Мне не хотелось бы управлять этими землями, – проворчал Мальвалле. – Оставь здесь Хантингдона и возьми меня с собой.

– Он слишком молод. А тебя утешит твоя Жанна. Она никогда не простит меня, если я увезу тебя.

– Что с тобой? – удивился Джеффри. – Ты сильно изменился, Симон! Бовалле пожал плечами.

– Возможно, – промолвил он и надолго замолчал.

Потом его посетил Рано, который уже выздоровел и был в отличном настроении. Симон встретил его сдержанно, а Гастон пытался поцеловать его руку.

– Да, милорд, это была отличная работа! Жаль, что мерзавец погиб не от моей руки. Клянусь Богоматерью, у вас стальная хватка!

Лорд едва заметно улыбнулся:

– Ты тоже хорошо держался, Рано, хотя убил Рауля я. Ты храбрый человек. Чего ты хочешь от меня?

Гастон хлопнул себя по ляжке:

– Я тут подумал. Вы как раз такой хозяин, какой мне нужен! Разрешите, сэр, присоединиться к вашей гвардии или к вашим лучникам. Я неплохо стреляю из арбалета.

Посмотрев на него, Симон кивнул:

– Если я подхожу тебе как хозяин, ты подходишь мне как слуга. Но ты, кажется, сейчас служишь леди Маргарет?

– Я Рано и служу тому, кому хочу, – ответил гигант. – Но мне кажется, недалек тот день, когда я смогу вас обоих назвать моими хозяевами.

– Вполне возможно, – холодно подтвердил Симон и потянулся за пером, чтобы записать Рано к себе на службу.

В день отъезда он посетил будуар леди Маргарет, где она полулежала на диване, бледная и порывистая. Когда графиня увидела его одетым в панцирь, ее губы дрогнули.

– Я пришел попрощаться, Марго, – тихо произнес Бовалле.

Она встала, не сводя с него глаз:

– Вы… Вы уезжаете в Байо?

– Да. Наконец-то вы освободитесь от меня. Она вздрогнула, и ее глаза наполнились слезами.

– Вы… уже не вернетесь?

– Вернусь, если так будет угодно Богу. Но если я погибну в сражении, вспоминайте обо мне, Марго. И если я когда-либо причинил вам боль, то сделал это не по своей воле. Помните, что я люблю вас больше всего на свете. – Неожиданно он встал на одно колено и поцеловал ее холодную руку. – Не обижайте Мальвалле, – насмешливо заметил он. – Он вам совсем не пара.

Она грустно улыбнулась:

– Я капитулировала.

– Да. – Он поднялся и посмотрел на нее. – Ну, прощайте, Марго.

– Прощайте, – едва слышно прошептала она. Повернувшись, Симон зашагал к двери. Тяжесть, приковывавшая Маргарет к полу, мгновенно исчезла. Протянув руки, она рванулась к нему:

– Но ведь вы вернетесь? Вы должны вернуться!

Он обнял ее:

– Конечно вернусь, но только затем, чтобы повести вас к алтарю, если останусь жив. – Симон наклонился и поцеловал ее долгим, страстным поцелуем, на который она никак не ответила. Отпустив миледи из своих объятий, Бовалле вышел из комнаты.

Леди Маргарет опустилась на колени рядом со столом, сотрясаясь от безутешных рыданий.

Она не заметила, как долго просидела так, но вскоре послышался звук копыт и мужских голосов. С трудом поднявшись, графиня подошла к окну, встав на высокую скамейку. Она увидела, как Симон пожал на прощанье руку Джеффри и встал на колено, чтобы получить благословение Фалька. Затем он вскочил на коня и поскакал к подъемному мосту, где его уже ждали другие всадники. Обернувшись и заметив миледи в окне, Бовалле приветственно поднял руку, а потом исчез из виду. Перестук конских копыт постепенно затих.

Жанна неслышной походкой подошла к своей госпоже и обняла ее за талию. Они долго стояли молча, пока Маргарет не отстранилась. Ее голос был спокоен и холоден.

– Жанна, пригласи сюда моего кузена и его отца.

– Да, дорогая. Но скажи, зачем?

– Делай, что я велела, Жанна, – ласково произнесла Маргарет.

Когда шевалье и ее дядя вошли в будуар, графиня сидела у стола в кресле с высокой спинкой, положив руки на колени и высоко подняв голову.

Сэр Галледемейн поклонился:

– Вы хотели видеть нас, мадам?

– Да, дядя. Я хочу, чтобы вы слышали, что я скажу вашему сыну.

Галледемейн удивленно взглянул на шевалье:

– Неужели Виктор чем-то вызвал ваше неудовольствие, мадам? Она усмехнулась:

– “Неудовольствие” – слишком слабое слово, сэр. Шевалье все поймет, когда я скажу, что ему пора возвращаться в его поместье.

Ее кузен вздрогнул, выронив из рук цветок:

– Марго!

– Не смей больше так меня называть! – надменно произнесла она. – Ты знаешь, почему я отказываю тебе в моем доме.

– Милая кузина, тебя ввели в заблуждение, – льстивым тоном возразил шевалье. – Я ничего не знаю.

Ее взгляд был полон возмущения.

– Хочешь, чтобы я огласила подробности?

– Обязательно, потому что я в полном неведении.

– Тогда знай, что я была в саду, когда ты подослал убийцу, чтобы он разделался с лордом Бовалле.

У Галледемейна перехватило дыхание, он отшатнулся от сына:

– Виктор! Не может быть, мадам! Мой сын…

– Взгляните на его лицо, – презрительно бросила она. – Разве это не доказательство?

Шевалье смертельно побледнел, он стоял, кусая губы, но попытался улыбнуться:

– Ты сошла с ума, кузина. Я ничего не знаю об этом деле.

– И все же тебе придется вернуться в твое поместье.

Дядя, лицо которого мгновенно осунулось, подошел к ней:

– Мадам, это невозможно! Какое бесчестье! Умоляю вас выслушать, что скажет Виктор!

– Разве он отрицает обвинение? – усмехнулась она.

Сэр Галледемейн повернулся к сыну:

– Виктор! Боже мой, Виктор, ты не мог этого сделать!

– Нет, – пробормотал шевалье, не глядя на него.

Схватив его за плечи, отец пытался заглянуть ему в лицо.

– Посмотри на меня! Это правда?

Искоса глянув на Маргарет, шевалье засмеялся.

– Вы слишком щепетильны, отец, – небрежно бросил он.

Сэр Галледемейн поспешно убрал руки, будто коснулся чего-то нечистого.

– Жалкий подлец! – прошептал он и повернулся к графине: – Мадам, я могу только сказать, что его поступок возмущает меня так же, как и вас.