Право Света, право Тьмы - Надежда Первухина

— А вы оборотень? — удивился дьякон.

— Да. — Опять поклон.

— Дело не в этом, уважаемый господин…

— Чжуань-сюй.

— Господин Чжуань-сюй. Вы сами понимаете, что мы находимся в смятении и не видим выхода из сложившейся ситуации. Однако мы вам благодарны за приглашение. Поверьте, мы вовсе не… не гнушаемся…

К беседующим быстро шли Ольга Горюшкина и Зоя Волкова.

— У нас печальная новость, — сообщила дьяконица.

— Святители! Что еще стряслось? — схватился за голову дьякон Арсений.

— Глобального — ничего. Но здесь уже вовсю рысит господин Акашкин. И нам не избегнуть его пристального внимания. Майор Бузов едва от него отделался, чуть не бегом выбежал. Хотя это он не только из-за Акашкина. Зоя ему такого наговорила… Федора Снытникова теперь объявят в розыск: «Внимание, всем постам!» …Ох, Арсюша, что у тебя с рукой?

— Порезался. Вон той зубастой штучкой, которую держит сейчас отец Емельян.

— Можно? — Зоя аккуратно взяла из рук протоиерея Тишина смертоубийственную вещицу. Изменилась в лице. — Это его оружие.

— Понятно, что не сувенир. Чье оружие?

— Убийцы. Этим он вспарывал глотки и животы своим жертвам. Это только кажется, что такой штукой нельзя убить. Можно. Он все предусмотрел. Тяжелая рукоять нужна для дополнительной мощи первого удара. Иногда он даже сначала оглушал жертву этой рукоятью — бил в затылок или в висок. Он ведь нападал всегда со спины. А потом рвал трахею. Эти клыки очень острые, острее, чем у зверей. И даже острее, чем у оборотней.

— Да о ком ты говоришь, Зоя? — спросил отец Емельян.

— Разве я не сказала? — Девушка была очень бледна. — Убийца — Федор Снытников. И это я во всем виновата.

Она разрыдалась.

— Зоя, успокойся! — немедленно пришла на помощь Ольга. — В таком случае мы все виноваты… Тут вообще надо разбираться не один час. И делать это в более… подходящем месте.

В этот момент Чжуань-сюй деликатно покашлял, напоминая честной компании о своем существовании.

— Ох, — сказала Ольга. — А это еще кто?

— Это господин Чжуань-сюй. Он приглашал нас на чай, — ответил дьякон.

— Это мой друг. Я скрывалась в его магазине все это время, — сказала Зоя.

— С ума сойти, — покачала головой Ольга. — Господин Чжуань-сюй, ваше приглашение на чай еще в силе? Примете нашу компанию?

— О да, — поклонился китаец. — Почту за великую честь.

— Пойдемте скорее отсюда, — сказала Ольга. — Полезное это будет дело. Во-первых, избавимся от всевидящего ока месье Акашкина. А во-вторых, ты, Зоя, должна всем все рассказать. Хватит устраивать тайны мадридского двора.

— Мне нужно его найти, пока он не напал еще на кого-нибудь! — засопротивлялась Зоя.

— Полно, девочка, — ответил ей отец Емельян. — Милиция на что? К тому же сама говоришь, это его оружие. Много ли он без этого оружия натворит бед?

— Милостивая госпожа Зоя, — подсуетился и китаец. — Я помогу вам, приложу все усилия для поиска негодяя. Простите, что не задержал его сразу. Вы ведь не дали мне четких указаний по поводу того, кто именно преступник. Мне отчего-то показалось, что виной всему та мерзкая старуха…

— Ладно, — согласилась Зоя. — Пусть будет чай. Они отправились в лавку «Одинокий дракон»,

предоставив явившемуся на «побоище» Сидору Акашкину ругать их на чем свет стоит — не успел журналист взять у них интервью. Пришлось Сидору строить собственные версии происшедшего… Надо сказать, получилось у него это, как всегда, в полном несоответствии с настоящим положением дел.

Лавке Чжуань-сюя повезло — до нее погромщики добраться не успели, потому что располагалась она считай на отшибе торговых рядов. В помещении царила особенная смесь ароматов: сладкая, пряная, нежная и острая. На прилавке рядами стояли большие жестянки с редкостным развесным чаем, полки пестрели коробками и пачками более популярных сортов «Бодрости» и «Липтона» — не для знатоков, а так, для тех, кому все равно, что заваривать, лишь бы выглядело как чай.

— Прошу вас сюда. — Чжуань-сюй отодвинул небольшую витрину с образцами зеленого чая и отпер скрывавшуюся за ней дверь. — Здесь лестница на второй этаж. Там я со временем собираюсь открыть чайное заведение, а пока живу сам. Заранее извините за убогость обстановки.

Однако китаец напрасно извинялся. Комната, в которую поднялись наши герои, была изящно обставлена и украшена. На стенах висели алые полотнища с нарисованными на них журавлями, драконами и букетами пионов. Посреди комнаты стоял круглый лаковый стол на львиных лапах и вокруг-приземистые кресла, обтянутые ярким, веселым шелком.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Я немедленно приготовлю чай и угощение.

Китаец и впрямь был расторопен — не прошло и десяти минут, как на столе перед гостями уже стояли чашки с ароматным крепким чаем. Чжуань-сюй поставил блюдо со сластями.

— Прошу вас, угощайтесь, — сказал он. — И не пренебрегайте этими лакомствами. Они постные. А я знаю, что вы сейчас соблюдаете пост в честь наступающего дня рождения вашего Бога.

— Откуда же вы знаете об этом? — удивился отец Емельян.

— Это все госпожа Зоя, — улыбнулся китаец. — Она тоже держит пост. Поэтому мне пришлось приготовить сладости по ее рецепту: я не хочу, чтоб моя гостья хоть в малом терпела нужду. Хотя я не понимаю, каким образом вы совершаете подвиг пощения — в наших традициях пост подразумевает отказ от всякой пищи… О нет, нет, не подумайте, что я говорю это в упрек вам!

— О посте можно говорить всяко, — сказал отец Емельян. — Но одно в нем главней всего. Поститься надо не столько брюхом, сколько духом. У многих из нас, увы, происходит иначе: мяса есть гнушаемся, считая то за грех, а ближних своих едим поедом…

— Как это? — вытаращился китаец.

— Это аллегория, — пояснил отец Арсений. — Не в буквальном смысле едим, конечно. Осуждаем их, злословим без меры, унижаем, притесняем, презираем…

— Благородный мудрец сказал: «Вредишь ближнему — вредишь себе, злым словом поминаешь ближнего — злым словом поминаешь себя», — заметил китаец.

— Так то мудрец… У нас же про мудрецов почасту забывают и живут своим умом. А чай и впрямь хорош.

— Благодарю, — склонил голову китаец. — Вы оказываете мне великую милость, похвалив этот скромный дар вашему благородству.

— Все-таки китайцы — удивительные люди, — тихо сказал дьякон Зое.

— Это оборотень.

— И оборотни тоже, — уступил дьякон. — А теперь не тяни, рассказывай все, что знаешь об убийствах и убийце.

— Хорошо. — Зоя отставила в сторону чашку. — Нужно начать с того, как я заподозрила Федора в том, что преступник — он. Ведь сначала в городе появились безумные оборотни, можно было думать и на них. Кстати, с этими безумными тоже много непонятного: откуда они, почему не имеют прочной формы, как заразились безумием?.. Но это дело не мое, безумными занимается Стая. Думаю, они найдут ответы на эти вопросы. Так вот. Я подумала о Федоре после того, как в газетах прошло сообщение о нападении на влюбленную парочку. Помните? Некто напал на парочку и растерзал обоих. Девушка погибла, а вот мужчина нет, потому что был уже мертв. Он был умертвий. И я задумалась: кто может убить мертвеца, напав на него, как на живого? Кто не увидит в зомби именно зомби? Оборотень? Ни в коем случае. Оборотни не нападают на ходячих мертвецов, наоборот, боятся их. Даже оборотень, больной безумием, не пойдет на это. Значит, это сделал человек. И притом человек, не способный отличить ходячего мертвеца от живого, нормального человека… Скажи, Оля, ты можешь отличить умертвия от живого?