Запутанное озлобленное сердце (ЛП) - Саманта Янг

ее за то, что она сделала со мной. Она забрала пять лет моей жизни.

— Джейми… — Я думала, что смогу сделать это, восстановить справедливость, но, возможно, я не создана для этого.

— Ты знаешь, что я больше не могу ходить в кино? Все, связанное с темнотой и зажатостью в ряду кресел, выводит меня из себя.

Удивленная тем, что он говорит мне это, я повернулась к нему.

Его глаза были жесткими, наполненными горечью.

— Я не люблю лифты. Я не выношу, когда застреваю в пробках. Полеты — это кошмар. Мне нужны открытые окна в спальне по ночам, и даже сейчас, после многих лет, когда я не мог спать в этой камере, мне все равно требуется вечность, чтобы заснуть. Мне удается поспать максимум пару часов за ночь.

Тюрьма сделала Джейми страдающим клаустрофобией и бессонницей.

Злость наполнила меня.

— Что еще случилось с тобой там, Джейми?

Его океанские глаза стали штормовыми.

— Не это. Но я ничего не мог сделать, когда это случалось с другими парнями. С парнями младше меня, которых некому было защитить. Ирвин оберегал меня, я оставался чист и не лез в чужие дела. Я не… — Джейми отвел взгляд, вероятно, потому что от его затравленного выражения лица у меня на глаза навернулись слезы. — Стедман заставил меня понять, что на свете есть злые ублюдки… но было несколько заключенных, которые заставили меня понять, что в мире есть люди, которые переходят на новый уровень. Они берут то, что хотят, и им все равно, кому причинять боль, лишь бы их потребности были удовлетворены. Провести пять лет, избегая отбросов земли и чувствуя себя виноватым за то, что не сделал ничего, чтобы защитить парней, более уязвимых, чем я — все это портит голову…

Мое сердце разрывалось.

— Почему ты не сказал мне об этом тогда?

Его выражение лица сгладилось. Он насмешливо сказал:

— Потому что я думал, что защищаю тебя.

— Джейми…

— Елена Маршалл — одна из причин, по которой я потерял пять лет своей жизни. Что у меня теперь есть судимость. Если бы у меня ее не было, я бы не боролся за зарплату ниже прожиточного минимума, выполняя дерьмовую работу у дерьмовых работодателей, готовых смотреть сквозь пальцы на мою судимость, чтобы оправдать свою дерьмовость. — Его тон снова стал холодным, контролируемым. — Мне нужно, чтобы ты посещала группу поддержки и общалась с Еленой. Ты узнаешь личные подробности ее жизни, и мы используем эту информацию, чтобы ударить ее по больному месту.

Услышав лишь обобщенное описание того, через что прошел Джейми и что он видел, я понимала, что подробности, вероятно, намного хуже. Мой гнев на него ослаблял мою неуверенность. Но обращение в группу поддержки больных раком… мой желудок сковал спазм. — Джейми, ты не можешь думать, что это нормально — использовать людей, проходящих через такую болезнь, чтобы добраться до Елены. Я знаю, что ты не можешь.

— Конечно, не могу, — прошипел он. — Но я готов сделать все, что потребуется, чтобы добиться этого. Я готов нести бремя своих поступков. А ты? Ты согласна или нет, Джейн?

…Провести пять лет, избегая отбросов земли и чувствуя вину за то, что не сделал ничего, чтобы защитить парней, более уязвимых, чем я — это портит голову…

Внезапно мне снова стало девятнадцать, и я смотрела на Джейми через плексиглас.

— Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

— Ты любишь меня?

— Ты знаешь, что люблю. Ты — мое все.

— Тогда я в порядке. Он думал, что забрал у меня все… но он не забрал тебя, а ты — это все, что, блядь, имеет значение. Так что я в порядке. Будет легче, Доу.

Он солгал. Чтобы защитить меня.

Я кивнула, несмотря на тошноту в животе.

— Я согласна.

Напряжение покинуло Джейми, и он выключил зажигание. Напряженная тишина воцарилась между нами, пока он ехал обратно к студии. Джейк, охранник, помахал нам рукой. Джейми припарковался у дверей студии.

Я отстегнула ремень безопасности.

— Если ты расскажешь мне, почему вы с Ашером Стедманом притворялись, что у вас есть отношения, возможно, я смогу снова попытаться доверять тебе.

Неверие остановило меня. Мне казалось, что Джейми переписал нашу историю. Он вел себя так, будто это я порвала с ним.

— Это не мой секрет. И не я одна в этих отношениях, которые нас разбили. Мне не нужно завоевывать твое доверие. Все наоборот, Джейми.

Его брови поползли ко лбу, и он разразился недоверчивым смехом.

— Я разрушил твое доверие? Ты хочешь, чтобы я доверял тебе, когда ты оберегаешь Ашера Стедмана, а не меня?

Я покачала головой в ответ на детскую колкость.

— Все не так. Я не могу сказать тебе. Не потому, что не хочу, а потому, что не имею права тебе говорить.

Джейми задумался.

— Ты его борода? Он гей?

— Нет, — честно ответила я.

— Тогда в чем дело?

— Джейми…

— Ты думаешь, что можешь доверять этому парню больше, чем мне?

Он серьезно?

— Ты не дал мне ни одной причины доверять тебе. Я у тебя в списке «Монте-Кристо». Последние три года Ашер был для меня как семья.

Он усмехнулся.

— Ашер Стедман стебется над тобой, Джейн. Он сказал, что помогает, верно? Что найдет что-то на своего отца, что поможет свалить его?

— Откуда ты это знаешь? — Как Джейк узнал, что я вообще собираюсь преследовать Стедмана?

— Я прав?

Я не ответила.

Джейми наклонился ко мне, его голос понизился до рычания.

— Ты полностью доверилась этому ублюдку, но он никогда не помогал тебе. Он намеренно саботировал твои попытки.

Тошнота поднялась внутри меня от этого обвинения, и я почувствовала, как схлынула краска с моего лица. Нет. Не может быть. Джейми сказал это, чтобы запудрить мне мозги. Ашер мой друг. Он единственный человек в моей жизни, на которого я могла рассчитывать.

— Я не верю тебе.

— Ладно. Если ты так уверена, почему бы тебе не спросить его.

Мне нужно было уйти от Джейка, я распахнула пассажирскую дверь и практически выпрыгнула из машины, захлопнув ее изо всей силы. Я не стала больше смотреть на Джейми, пока спешила в ангар.

Я любила Ашера.

Он никогда не причинит мне такой боли, какую причинил Джейми.

ДЖЕЙМИ

Наблюдая за тем, как Джейн исчезает в студии, я крепко сжал пальцы на рулевом колесе.

В это утро я проснулся с мыслью о ней. Она была первым, что пришло мне в голову. Я даже чувствовал ее запах на себе.

Наверное, потому что не принял душ,