Махагон - Евграф Декю Ророк

– Я не убийца Ваша Милость, у меня даже нет оружия!

– Мастеру своего ремесла и не нужно оружие, разве я не права? Ну ладно…, и кто же вы?

– Меня зовут Цурин, я служу вам честью и правдой, вот уже больше двадцати лет…

– С такой честью, чтобы пробираться к моим покоям в столь поздний час? Довольно! Меня это утомило! Не желаю слушать ваших лживых речей!

Двое держащих за руки легионеров потянули Цурина во вновь открытую дверь, на лестницу.

– Послушайте же меня! Против Вас готовиться небывалое… их нужно остановить… они предали всех нас… убили сотни ни в чём не повинных людей…

– Стойте! – сказала она, прервав чрезмерные усилия стражников. – Верните его! Беспрекословно подчинившись, легионеры ничуть не ослабили хватку, сжимая его руки. – О ком вы говорите? – спросила Йёлея, подойдя ближе.

– О нападении на империю Регнард.

– Вздор, если они и были бы на это способны, то хотя бы удосужились бы принять меры предосторожности.

– Они и приняли, убили всех, кто пытался вернуться назад. Мы были обмануты.

– Где доказательства, что это всё не ваша фантазия? – спросила она, уже менее скептически.

– Я, живое доказательство сказанного, ибо на моем теле сохранились все незажившие раны этого кровавого похода. Вырвав свои руки из удерживающих его вцепившихся легионеров, в порыве разорвал свою одежду, оголив незажившие раны на груди. Обнажил повязку на крупной ножевой ране, которую от погони и пережитого яростно жгло. Когда-то белое полотно пропиталось засохшей кровью, а глубокие порезы от меча заживали очень медленно. Стражники снова, уже сильнее прижали Цурина к стене, но он, не умолкая продолжал. – Я, первый центурион пилуса… возглавлял первую когорту четвёртого легиона. После гибели командира, я повёл разбитый легион и приложил все усилия, чтобы вывести выживших. Сам же, остался с добровольцами, защищая их отход. Был ранен, но не убит. Остальные же погибли от рук своих братьев, под руководством регентов пославших нас на смерть. Обманутый, я взываю к вам, чтобы восстановить справедливость…

Слушая, не перебивая, пока он не закончил, на миг задумавшись, она произнесла. – Отпустите его. Когда Цурин встал в полный рост, она продолжила. – Несмотря на всё, это не является доказательством!

Цурин на это ответил. – Я никогда не лгал и надеюсь на то, что слова верного центуриона ещё чего-то стоят.

Один из воинов убрав свой меч, взял светильник и подошёл ближе к Цурину. Освещая его лицо, произнёс. – Я знаю его, он возглавлял седьмую когорту, при командовании легата Касара Фламиния пропретора, при походе на Ольхор. Я верю его словам!

Остальные убрали своё оружие. Напряжение этой ситуации ушло. Лишь лицо наследницы, слабо освещённое, помрачнело, осознавая услышанное и увиденное.

После того, как были отданы приказы, большинство из воинов покинули этот узкий коридор.

– Пойдёмте, вы расскажите всё от начала до конца! – сказала наследница, приглашая Цурина в комнаты. Цурин последовал за ней. За ним зашёл воин, который узнал его и ещё несколько других.

Когда весь рассказ о тех событиях, что пришлось пережить Цурину, был закончен, наследница произнесла.

– Вы готовы служить мне дальше? Дойти со мной до конца? – спросила она.

– Конечно! – ответил твёрдо Цурин.

– Не торопитесь с ответом. Верных мне людей мало, так что большой помощи от меня не ждите. Я, как загнанное животное, как вы уже поняли, испуганно жду в своём доме, когда ко мне придут те, кто хотят моей смерти!

– Я клянусь вам в верности, как когда-то клялся вашему отцу! – сказал Цурин преклонившись.

– Значит, вы всё же надеетесь что-то изменить, – произнесла она, как бы ища в этих словах простодушия. – Вначале я тоже полагала, что могу что-то изменить. Но, я была слишком мала! Теперь, они ко мне относятся также, но я выросла и понимаю, чего от них ожидать.

– Единственный для вас шанс – это народ! Вера в простых людей, которых вы и возглавите! – сказал доселе молчавший воин, который тогда узнал Цурина.

– Добровольно, они не сложат свои занимаемые должности, – ответила на это наследница.

– Только Вы, единственный шанс закончить с тиранией самовлюблённых регентов! – сказал твёрдо Цурин, без страха в голосе.

– Вы так во мне уверены?

– Неважно верю ли я в вас. Главное, чтобы поверили другие. Помните, в Вас бежит кровь Вашего отца, а он был мудрым правителем.

Что есть правда: заблуждение или ложь? Ведь истинно правым быть нельзя, всё непостоянно! Нелепо было бы думать о том, что если наследница не пойдёт против регентской власти, возложенная на неё миссия, будет иметь хоть какой-то шанс на успех. Какое великое сражение этой юной девушке предстояло пройти в своём уме. Решить для себя, что на самом деле имеет существенное значение и принять самое важное решение в своей жизни. Борьба страха и решимости, именно это читалось, в эту минуту, в её глазах.

Поднявшись, посмотрев на Цурина, она сказала. – Пойдём со мной!

– Ваша милость, может, дождётесь утра? – спросил одни из приближённых к ней воинов.

– Не ты ли недавно говорил, что время не ждёт? – сказала она оглянувшись.

Выйдя из дворца на прохладу ночи, они передвигались молча. Сзади шли её прислужницы, держа лампады и светильники. Идя по тропе по точёному камню, через арки, уходя то влево, то вправо, всё отдалялись от дворца. Загоревшийся свет окон, как бы ожившего дворца укрылся в ночи, не виднеясь отсюда.

Прошли в узкий лесной туннель из выгнутых позабывших свой подлинный вид деревьев. Пригибаясь от веток, продвигались дальше пока темнеющее око не стало расширятся. Внезапно, от света опущенных факелов, они вышли на небольшую зелёную прогалину, закрытую вековыми от ночного небосвода.

Одна из служанок прошла вперёд, открыв запертую дверь. У Цурина возник вопрос, – куда это мы идём? Но он не спросил, чтобы не оказать недоверие к наследнице престола. Другая служанка, молча протянула Цурину светильник, показав, что она и остальные остаются здесь.

Пока единственная служанка проходила вперёд, наследница словно поняла безмолвный вопрос. – Эта усыпальница моего рода. Тех самых правителей, о мудрости которых ты говорил.

В накинутом плаще с покрытой головой, служанка обошла вокруг, поджигая по очереди висевшие факелы, после чего тоже вышла.

– Побудь здесь! – сказала наследница. Сама прошла и, припав на колени перед изваянием саркофага начала что-то нашёптывать. Что именно произносила наследница было Цурину не слышно.

Прошло немало времени, прежде чем она поднялась. Её лицо, мокрое от слез, такое детское и наивное, было всего на мгновение замечено центурионом. Позволяя минуты слабости, она собралась. Не стерев и капли с глаз, полная решимости она произнесла.

– Это саркофаг моего отца. Дай мне обещание, что я буду с ним рядом, если моя клятва на его могиле не исполнится.