📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаМеня зовут женщина - Мария Арбатова

Меня зовут женщина - Мария Арбатова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 82
Перейти на страницу:

– Шефилд – рабочий город, дорогая, – объясняет Пнина. – Мой Алан, он такой благородный, он работает в образовательном центре для безработных. Он мог бы сделать карьеру, стать профессором, но он такой же сумасшедший, как Рональд.

– Здесь невозможно дышать, в Шефилде, наверно, много болеют дети.

– О, еще как. Они все время борются за экологию, но их никто не слушает. Мальчики Алана много болеют, у Роберта хронический бронхит, а Алекс – астматик. Это все из-за воздуха.

– Почему же Питер их не вылечит?

– Это сложно объяснить, дорогая. Питер очень дорогой врач, а Алан – бедный учитель. И еще много чего. Тебе этого не понять, у вас все по-другому.

Я представляю себе бедную четырехэтажную лачужку Алана.

– Какая уютная электричка.

– Да, дорогая, недавно террористы взорвали точно такую же электричку, – зевает Пнина.

– Как взорвали? С людьми? – аж подпрыгиваю я.

– Ну конечно, с людьми, они же террористы. А до этого целый автобус с детьми. – Пнина снова зевает: мы же встали ни свет ни заря. – Они там с Тэтчер о чем-то не договорились.

– И вы рассказываете об этом так спокойно!

– Мы привыкли. Это их работа. У Рональда есть знакомый, он раньше работал террористом. Такой образованный джентльмен в клетчатом пиджаке с трубкой.

В Англии меня не покидает ощущение путаницы, например:

– Мне звонила Джин, у нее случилось несчастье, – говорит Пнина упавшим голосом. Советское сердце на слово «несчастье» реагирует определенным способом. Дальше после паузы, достойной шекспировского королевского театра, следует: – Она потеряла ключи от машины, и ей пришлось проехать полгорода, чтоб заказать новые.

Или:

– Я видела хромую кошку, видимо, ей машина переехала лапу. У нее были такие глаза. Она мне будет сниться. У нее были совершенно несчастные глаза.

А вот в бедном квартале мальчишка у ресторана умоляет глазами о подачке.

– Смотри, дорогая, какой он милый. Какое у него умненькое личико.

Нищая грязная старуха с рюкзаком на плечах сидит на скамейке.

– О, этого у нас много, дорогая. Жизнь в Европе дорогая и сложная.

При всей щедрости натыкаюсь на полное нежелание врубаться в нашу советскую ситуацию, унижающее в сто раз больше, чем оплата наших счетов.

Люди в Шефилде теплее лондонцев.

– Вот тебе самый лучший шоколад, моя любовь! – говорит мне раскрашенная торговка на вокзале, лучась от нежности.

Алан, Розмари, Роберт и Алекс подъезжают на вполне шикарной, по моим представлениям, машине.

– Почему Алан считается бедным? – спрашиваю я у Пнины в резиденции Алана и Розмари, которая учится на юриста.

– Но ведь Питер имеет дом еще больше, машину еще лучше и может принимать на вечеринке двести гостей, – объясняет Пнина.

У камина в гостиной скачут восьмилетний Алекс и пятилетний Роберт. Розмари – мать двоих детей и студентка. В комнатах нормальный бедлам, я сразу начинаю чувствовать себя как дома после вылизанных, как витрины, английских жилищ; а Пнина, у которой для вытирания разной посуды разные полотенца, наоборот. Алан говорит по-русски примерно как я по-английски, на этой тарабарщине мы отлично друг друга понимаем.

К детям здесь относятся более чем спокойно.

– Роберт вчера свалился с лестницы второго этажа на первый, у него сегодня на лбу синяк. – Дети пользуются всем жизненным пространством дома от чердака до вечно открытого погреба, набитого яблоками, купленными в сезон. Им разрешено лезть в камин руками и игрушками, драться в пролетах крутых лестниц, выбегать на улицу в носках, носиться на проезжей части перед домом («дети не должны бояться своей улицы»), играть с горстями земли на ковре в гостиной, лезть в домашний бассейн прямо в одежде. На них не кричат, их не дергают.

Обед у Алана для меня омрачен визитом какой-то приятельницы, которой есть не дают. Я сижу и давлюсь деликатесной рыбой, пока она весело рассказывает новости. Суп из протертой моркови и протертого репчатого лука мною мужественно съедается до конца. Счастье, что нет Пети и Паши, они бы упали от одного вида этого супа в обморок.

Запихнувшись в машину, вся компания едет демонстрировать мне Беквел – место, знаменитое в Европе своими тортами.

– Смотри, дорогая, это наше самое красивое графство! – хилый пригорок с жалкой растительностью.

– О, очень мило.

– А вот английские крестьянские дома, какие они простые и изысканные, – серые такие бараки из тесаных булыжников после наших-то резных окошечек и крылечек, вот уж где захлебываешься от квасного патриотизма. И как ни милы англичане, самые красивые сувениры в роскошных шопах – наши. Не потому, что яркие, а потому, что живые. И еще итальянские, в остальных не хватает ни души, ни чувства юмора.

Дети кормят уток в беквельском озере. Туристов больше, чем листьев на деревьях.

– Смотри, вот традиционный беквельский сувенир. Хочешь его? – птицеобразное существо, которое то ли вешается, то ли привинчивается, то ли ставится.

– Из чего у него голова?

– Из кокосового ореха.

– А давно в Англии произрастают кокосы?

– Какая разница, где они произрастают, главное, что сувенир – беквельский.

Вдруг я соображаю, что единственный человек в Англии, который понимает все, что я говорю, – это Алекс. Он сидит у меня на коленях в машине, старается говорить как можно чище, терпеливо отвечает на вопросы и дает возможность не стесняться того, что у меня по-английски не выходит. Проболтав время дороги бог знает о чем, на бог знает каком языке, мы расстаемся людьми, сказавшими друг другу самое главное.

В Англии, как, впрочем, везде, интересней всего общаться с детьми. Может быть, в Англии больше, чем везде. Английский ребенок еще нормальный человек, английский взрослый – уже восковая фигура. Видимо, сдвиг на животных связан у англичан с низким статусом человеческой эмоциональной жизни. Они позволяют себе душевную жизнь с животными, не принятую с людьми. Одним словом, колониальная психология, накладываемая в детстве как лекало, мстит исполнителям за излишнюю прилежность.

Класс вождения автомобиля у англичан таков, что в нашей стране их можно показывать за деньги.

– Как вы не врезаетесь друг в друга в такой тесноте? – спрашиваю я Рональда.

– Мы с детства привыкли ездить быстро и тесно. Мы очень выдержанны за рулем и терпимы.

Однажды с пакетом только что купленных шмоток я перехожу улицу с согласия светофора. Как только дохожу до середины, все машины начинают истерически гудеть. В ожидании штрафа – а я только что потратила последний пенс и иду домой пешком – бросаюсь вперед и перебегаю вторую половину улицы. Тут все сонные водители выскакивают из машин и начинают хором что-то орать. Похолодев от страха, столбом останавливаюсь на тротуаре в ожидании полиции или возмездия в другой форме. Тут взгляд, двигаясь по направлению уже целого леса вытянутых указательных пальцев, натыкается на малиновую рубашку, выпавшую из моей сумки в начале перехода через улицу.

1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 82
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?