Сектор обстрела - Игорь Моисеенко

— Да. Надо…

Кузнецов развернул планшет:

— По нашим следам они уже не пройдут.

— Если духи еще и с Медведя подтянутся…

— Это с того, что ты шакалом окрестил?

— Та пусть хоть Медведем будет, хоть Ишаком. Только, если они оттуда подтянутся и займут склон, с которого весь маршрут Белограда будет видно — ребятам труба.

— Надо отзывать, Ваня, пока мы еще прикрыть их можем. Этих как-нибудь придушим. Но если остальные подтянутся… А они, если не дураки, уже наверняка со своих позиций снялись и идут по наши души. Иначе, зачем они там окопались. А они далеко не дураки.

— Вот и я думаю. Они далеко не дураки. Больно уж на ловушку все похоже. Ждали нас, Саня. Как пить дать, ждали. Неспроста они здесь. Да еще в таком количестве.

— Давай только про «пить» не будем. Ты ж замполит у меня, или как? Не разлагай мне тут мою боеспособность своими бренными желаниями, — проворчал задумчиво Кузнецов.

Белинский облизал потрескавшиеся губы и продолжил:

— Ты знаешь, командир. Из того, что я в эфире слышу, можно сделать вывод, что всем нашим сейчас тяжко. Да и вертушки пашут, как никогда. Похоже, на всех позициях наших мочат.

— Может, поэтому и отход затрубили по ущелью?

— Может…

— Тогда, если мы сейчас Белограда с прикрытия снимем, духи с той высоты броню крепко пощипают.

— Это вряд ли. Больно уж высоко. Со стороны ущелья там пропасть. Так что спуститься пониже они не сумеют. А вот пройти по нашим следам до самого расположения брони смогут беспрепятственно.

Внезапно ротного осенило:

— Ё-ма-ё, Ваня, они ж в каменный мешок идут! Как его? Тахтэ-Архат, помнишь? Мы ж там позиции расстреляли. Оттуда и до самого устья они смогут потрепать броню изрядно.

— А где гарантия, что они уже сейчас там не ждут? — поддержал догадку Белинский.

— Может, и ждут. Только откуда у них столько штыков, чтобы все перекрыть?

— А леший их разберет? Пакистан рядом. Может, оттуда.

— Если оттуда, тем более выходит: они нас ждали.

— Вполне.

— Скорее всего, их первоначальная задача — выдавить нас в ущелье. А там, как получится. Может, займут высоты и по хребту будут сопровождать броню до самой долины.

— Если бы только сопровождали…

— Вот именно…

— И что делать будем?

— Белограда снимать надо. Пока духи с твоего Шакала не подтянулись.

— Только с его позиции роту видно как на ладони. Если духи займут — нам тоска. Нас и отсюда погонят. А тут — чуть ниже спуститься и броню в ущелье можно будет достать.

— Давай прикинем. Духам, чтобы спуститься с Шакала, подняться на хребет и перекрыть нам дыхалку, нужно часа полтора.

— Не, Саня, не думаю. Когда мы поднимались, я обратил внимание: им спуск предстоит, вообще, чуть ли не в преисподнюю. Медведь — это уже соседний с нашим хребет. Минимум, часа три лезть будут.

— Богдану до нас полчаса ходу. За час-полтора броня уже должна вернуться. Остается только дождаться, когда они с нами поравняются. А они уже нас и поддержат. Тогда даем Белограду команду сниматься с места. Когда он будет с нами, и сами начнем спуск.

— А если броня не успеет?

— Похоже, они уже близко. Вертушки совсем рядом крутятся.

— Не факт… Может, таких, как мы, прикрывают.

— Снимем его в любом случае. Мы здесь еще артиллерию и вертушки навести можем. А он там без рации с двумя стволами и все.

Белинский снова повторился:

— Да. Только, пока Богдан там, он духам на нашей вершине не даст ни вздохнуть, ни улыбнуться. А как только он снимется, они очухаются и попрут на нас. Вот и выходит: мы Белограду отход прикрываем, а он — нам.

— Если все пойдет нормально — броня прикроет, а мы ему навстречу пойдем. Лишь бы он по нашим следам не двинул, прямо в лапы к духам. Ну, думаю, там придумаем, как ему дорогу показать.

— А что с этим уродом делать будем? — Белинский кивнул в сторону вершины, где истекал кровью раненый душман.

— А что ты сделаешь, когда оттуда такой огонь?

Кузнецов достал свою трубу и прильнул к окуляру. Понаблюдав за раненым с полминуты, ротный заметил, что тот еще дышит. Кузнецов разглядел, что ранений у моджахеда прибавилось. К оторванной руке добавилась простреленная нога. Правая штанина была насквозь пропитана кровью.

— Ну и кровищи в нем… — пробормотал Кузнецов, не отрываясь от оптики. — Похоже, Белоград добавил ему.

Возле раненого лежал обезглавленный труп. Кузнецов понял, что Белоград уже отпугивал душманов от раненного. Потому-то с левой стороны вершины никто и не стрелял. Душманы не могли выйти на удобные позиции, пока на соседней высоте сидел снайпер. Сверху стреляли, и довольно плотно, но только с недосягаемого для Белограда склона.

— Ты координаты пушкарям передал?

— Только что.

— И правый фланг?

— Ну, а как же?

— Что ж они чешутся?..

Не успел Кузнецов закончить фразу, как на склоне с коротким интервалом разорвались два снаряда.

— И все?

— А ты хотел, чтобы они только нас обслуживали?

— Неплохо бы…

Короткий, полный боли возглас, раздавшийся на правом фланге, оборвал Кузнецова на полуслове. Со своего места он не мог видеть, кого настигла пуля. В следующее мгновение на роту обрушился шквал огня.

Как оказалось, душманы дали передышку лишь на короткое время. На время, которое им понадобилось, чтобы спуститься ниже по склону и ударить с фланга. Ротный понял, что, когда рота начала перемещение к каменистой гряде, душманы решили предупредить маневр противника, спустившись ниже. Выходит, артиллерия жгла вершину, на которой уже не было моджахедов.

Судя по интенсивности стрельбы, их было не меньше двух десятков, и подобрались они совсем близко — не менее чем на сто метров. На такое расстояние координировать пушкарей было уже бесполезно. Одна ошибка, и артиллерия накроет свою же пехоту. Оставалась только одна возможность: сдерживать противника стрелковым оружием самостоятельно. Но если бы Кузнецов командовал железными роботами, не знающими боли и страха…

С десяток огорошенных бойцов, пригибаясь под пулями, пронеслись мимо ротного на левый фланг. Кузнецов сумел сориентироваться только, когда следом за бегущими потащили под руки раненого. Ротный заметил, что тот еще жив. Гримаса боли исказила лицо парня.

Кузнецов успел еще отметить про себя: "Опять в плечо!"

Большинство ранений, которые ему приходилось видеть, было в верхнюю часть тела или в голову. Вслед за бегущими, начали подниматься и остальные. Еще немного и побежала бы вся рота. На правом фланге остался только Кузнецов и замполит. Белинский, единственный из всей роты, сместился ближе по фронту на более удобную позицию. Сейчас он лежал под небольшим валуном и длинными очередями из автомата пытался подавить огневые точки душманов. Но все же, он был только один. Ливень пуль заставил его спрятать голову под камень. Но на какое-то время ему удалось сдержать противника.