Тайны старого Петербурга - Мария Жукова-Гладкова

– Итак, приступим, – сказал Рашидов и взял в руки пистолет с длинным стволом. – Чей? – спросил он.

– Наш, – хором ответили жильцы нашей квартиры.

– Андрюхин, – сказал полуголый молодой человек в трусах.

– Так чей же все-таки? – усмехнулся Рашидов.

Мы не успели ответить: из угла послышался стон – это наконец пришел в себя молодой человек с клеем. Он приподнялся, сел и обвел собравшихся мутным взглядом, – по-моему, парень снова собрался отключиться.

– Дай-ка ему нашатыря, Оля, – повернулась старшая Ваучская к сестре.

– Может, ему чайку лучше? – предложила Ольга Николаевна.

– А мне поесть можно? – робко обратился ко мне сидящий рядом со мной молодец в трусах. – Вы же обещали…

Рашидову, по всей вероятности, очень не нравилось, когда на него не обращают внимания, тем более не отвечают на его вопросы. Он грохнул кулаком по столу – инструменты и пистолеты с ножичками подпрыгнули, а моя любимая чашка с остатками кофе слетела на пол и приказала долго жить.

Тут я уже пошла грудью на Рашидова. Сестры Ваучские также вскочили. Ольга Николаевна первым делом запустила тарелкой в лицо ближайшего от нее телохранителя. Молодой человек в семейных трусах на этот раз, естественно, сражался на нашей стороне, как и его товарищ, мгновенно пришедший в себя и со всей силы саданувший ребром ладони по лодыжке одного из рашидовских телохранителей. Телохранитель взвыл, пошатнулся – и, матерясь, рухнул на Рашидова. Папа Сулейман произнес несколько фраз на родном языке, общий смысл которых был в принципе понятен.

Ольга Николаевна, в свою очередь, не пожалела еще одну тарелку для ближайшего от нее бравого парня. Эх, наверное, нам на выданные Валерием Павловичем средства (или заработанное мной в «Жар-птице») придется закупить посуды. Специально следует тарелки попрочнее выбрать, а то теперь и не знаешь, сколько еще схваток ждет нас на коммунальной кухне. Может, есть такие, что не бьются о пуленепробиваемые лбы?

Тарелка, выбранная Ольгой Николаевной, содержала в себе остатки каши, которую сестры Ваучские ели на ужин. Каша стала растекаться по лицу и плечам врага.

Молодой человек в трусах успел схватить пистолет своего друга (который мы теперь называли «нашим») и, не раздумывая, направил дуло на ближайшего к нему рашидовского телохранителя. Однако выстрелить он не успел: был скручен еще одним противником. Но я тоже не стояла – сплела пальцы замком и что было сил опустила обе руки на затылок одному из парней Рашидова. Правда, он воздействия моей силы не заметил: так, бабочка крылышком коснулась. Дядя Ваня также сцепился с одним из рашидовских молодцев. Но, к сожалению, силы были неравны, хотя сосед очень старался. Не повезло, под рукой не оказалось бутылки; хотя я не уверена, что бутылка помогла бы, – уж слишком прочные головы оказались у наших противников.

Рашидов успел схватить со стола второй пистолет и опустил его на голову одному из спасенных нами парней. Тот мгновенно отключился. Но и Рашидову не повезло: он, оступившись, свалился на своего телохранителя, валявшегося на полу. На пару они, наверное, смогли бы посоперничать и с Райкой Белоусовой – столько было выдано колоритных эпитетов в адрес жильцов нашей квартиры. С кем нас только не сравнивали…

Ивана Петровича и парня в семейных трусах уже тоже отключили. Я слышала дикие вопли старушек, оравших, как молодым бугаям не стыдно насиловать пожилых женщин. По-моему, об изнасиловании (по крайней мере, старушек) речи не было, но пожилые дамы все равно вопили как резаные. С Ольгой Николаевной справился молодец, по которому она с таким успехом размазала кашу, но тогда ей помогла внезапность нападения. Однако в конце концов враг оказался сильнее. На запястьях Ольги Николаевны защелкнулись наручники, как и на запястьях ее старшей сестры. Старушек посадили в уголок на лавочку; измазанный кашей молодец стоял над ними с перекошенной физиономией, то и дело слизывая стекающую с волос жижу.

– Вы ее недосолили, – послышалось мне в пылу битвы.

– Соль – это белая смерть, – резонно ответила Анна Николаевна.

– Русская народная мудрость гласит: недосол на столе, пересол на спине, – добавила менторским тоном Ольга Николаевна и высказалась в том смысле, что зря она парню в глаза соли не бросила. Ну ничего, в следующий раз…

Мысль была интересная, до ящичка с солью я могла без труда дотянуться и успела выдернуть его из навесного шкафа как раз вовремя. Отключивший Ивана Петровича молодец нацелился на меня. Не пожалев для непрошеного гостя соли, я швырнула ему в глаза целую пригоршню. Он дико взвыл. Но соль следовало использовать экономно, чтобы хватило на шесть пар глаз, вернее, теперь уже на пять.

Ко мне повернулся тот, которого я огрела по затылку. Удар мой оказался неэффективным, а вот соль – более чем. Парень взвыл, изрыгая проклятия, и тут же получил локтем в живот от нашего союзника в пестрых трусах, который как раз в этот момент пришел в себя. Правда, союзнику тут же досталось от врага, с которым он сражался вначале, – и наш с грохотом рухнул на пол, увлекая за собой протирающего глаза молодца. Образовалась куча мала.

И в этот момент закончилось мое везение. Разъяренный враг, справившийся с нашим союзником в семейных трусах, рухнул на меня, сгребая в объятия. Падая, я ударилась головой об угол табуретки и отключилась.

Когда же пришла в себя, то сидела, привалившись спиной к кухонному столу. Мои руки были скованы наручниками. Рядом постанывал Иван Петрович, каждую минуту просивший ему налить чего-нибудь, чтобы «согреть душу». Ольга Николаевна и Анна Николаевна по-прежнему сидели в углу на лавочке, также скованные наручниками. Молодой человек в семейных трусах лежал поперек дверного проема. Его товарищ лежал в том же углу, в который его поместили вначале.

Над нами возвышались трое рашидовских телохранителей со взведенными стволами. Я позлорадствовала: а ведь испугались нас, сволочи. Не ожидали получить отпор. Ну ничего, в следующий раз (если он будет) победа останется за нами, мы с противниками справимся. Тем более что мы уже могли считать себя опытными кухонными бойцами. Надо только подумать, как подготовиться. Например, держать под рукой соль, бутылки, наполненные хотя бы водой, тарелки покрепче… Ну и еще что-нибудь – придумаем на нашем следующем квартирном собрании. Очень радовало то, что выглядели враги неважно. Да и смотрелись уже не так нагло и самоуверенно, как вначале. И поделом им!

Рашидов опять восседал за столом. Рядом с ним, по обеим сторонам, стояли двое его подчиненных.

Тут в дверь позвонили.

«Неужели нас кто-то спасет?!»

Я тотчас оживилась, как, впрочем, и другие обитатели нашей квартиры. Неплохо бы, конечно, увидеть сейчас капитана Безруких – все-таки представитель правоохранительных органов, только зачем к нам понесло бы капитана среди ночи? А может, это Гришка с Соболем? Эти быстро сообразят, что мы в беде, и смогут собрать отряд бомжей, которые тут же придут нам на помощь…

Заметив наше оживление, Рашидов заявил: