Тайна желтой комнаты - Гастон Леру

Что же касается мадемуазель Станжерсон, то посудите сами, могла ли она противостоять чудовищу. В первый раз, когда после предварительных угроз, заставивших ее держаться настороже, он возник перед ней в Желтой комнате, она пыталась убить его. К несчастью, ей это не удалось. И с той минуты она стала беззащитной жертвой этого человека-невидимки, который мог шантажировать ее до самой смерти, жил у нее в доме с нею рядом, причем она об этом не подозревала, и требовал свидания во имя былой любви. Сначала она отказала ему в свидании, на котором он настаивал в письме, адресованном до востребования в почтовое отделение № 40, что и послужило причиной трагедии, разыгравшейся в Желтой комнате. Затем, получив от него новое письмо, пришедшее по почте и доставленное ей обычным путем в ее комнату, где она едва начинала приходить в себя после первого покушения, мадемуазель Станжерсон снова уклонилась от свидания, запершись со своими сиделками у себя в будуаре. В этом письме злодей предупреждал, что раз она, ввиду ее состояния, не может передвигаться, то он сам явится к ней и будет в ее спальне в такую-то ночь, в такой-то час… и пусть она примет все меры, дабы избежать скандала… Матильда Станжерсон, зная, что от отчаянного Боллмейера всего можно ожидать, оставила в его распоряжение свою спальню… Тогда-то и произошли в загадочной галерее известные вам события. В третий раз она устроила все так, чтобы свидание состоялось. Дело в том, что, прежде чем покинуть пустую спальню мадемуазель Станжерсон в ночь событий в загадочной галерее, Ларсан, как мы помним, написал ей последнее письмо и оставил его на столе своей жертвы; в этом письме он требовал «эффективного» свидания, назначив день и час и пообещав ей вернуть бумаги отца, одновременно угрожая сжечь их, если она снова скроется. Мадемуазель Станжерсон нисколько не сомневалась, что драгоценные документы и в самом деле находятся в руках этого негодяя; он наверняка повторил свою знаменитую кражу, ибо она давно уже подозревала, что тогда, в Филадельфии, именно он при ее невольном содействии похитил из ящиков отца бесценные бумаги… И она достаточно хорошо его знала, чтобы понять: не подчинись она его воле — и от стольких лет работы, стольких усилий и стольких научных надежд вскоре останется один только прах. Поэтому она решила еще раз увидеться с ним, лицом к лицу встретиться с человеком, который некогда был ее мужем, и попытаться тронуть его сердце… Легко догадаться о том, что произошло… Мольбы Матильды, жестокая непреклонность Ларсана… Он требует, чтобы она отреклась от Дарзака… Она говорит о своей любви… И он наносит удар… с мыслью отправить на эшафот другого! Ибо он-то, конечно, хитер и ловок, а маска Ларсана, за которой он надеется скрыться, поможет ему спастись… Так он думает… В то время как тот, другой… тот, другой, и на этот раз снова не сможет сказать, где был и что делал в момент преступления… В этом отношении, будьте уверены, Боллмейер принял все необходимые меры предосторожности… Хотя мысль его, как правильно угадал юный Рультабий, была предельно проста…

Ларсан шантажировал Дарзака точно так же, как шантажировал Матильду, пользуясь тем же оружием — все тою же тайной… В своих письмах, настоятельных, словно приказы, он выражает готовность вступить в переговоры, отдать всю любовную переписку прежних лет, а главное, исчезнуть — за хорошую цену, конечно… Дарзак вынужден ходить на свидания, которые тот ему назначает под угрозой немедленного разглашения тайны, точно так же как Матильда вынуждена соглашаться на свидания, которых он требует… И в тот самый час, когда Боллмейер покушается на жизнь Матильды, Робер появляется в Эпине, где сообщник Ларсана, существо довольно странное, порождение злых сил, с которым мы еще когда-нибудь встретимся, удерживает его силой, заставляя терять драгоценное время и дожидаясь, пока это страшное совпадение, о причинах которого завтрашний подсудимый ни за что не решится рассказать, не заставит его совсем потерять голову?..

Однако Боллмейер совершил грубую ошибку, не приняв в расчет нашего Жозефа Рультабия!

* * *

Но теперь, когда тайна Желтой комнаты наконец раскрыта, не следовать же нам за Рультабием в Америку, не отставая от него ни на шаг. Мы знаем юного репортера, знаем, какими мощными средствами информации, скрытыми в двух бугорках у него на лбу, он располагал, чтобы до конца распутать полную приключений историю мадемуазель Станжерсон и Жана Русселя. В Филадельфии он сразу же получил все необходимые сведения, касающиеся Артура Ранса; Рультабий узнал о его самоотверженном поступке, но в то же время и о цене, которую тот рассчитывал за это получить. В свое время в гостиных Филадельфии пошли толки о предстоящем будто бы браке между ним и мадемуазель Станжерсон… Такая нескромность молодого ученого, его неустанные домогательства, которыми он продолжал досаждать мадемуазель Станжерсон даже в Европе, беспорядочная жизнь, которую он вел под предлогом того, что хотел-де утопить свое горе, — все это не вызывало у Рультабия симпатии к Артуру Рансу; этим-то и объясняется та холодность, с какой он встретился с ним в зале для свидетелей. Впрочем, он сразу же понял, что Ранс ни в коей мере не причастен к делу Ларсан — Станжерсон.

Итак, Рультабию оставалось выяснить, кем же был этот Жан Руссель. Поэтому из Филадельфии он отправился в Цинциннати, проделав путешествие, совершенное некогда Матильдой. В Цинциннати он разыскал старую тетушку и сумел расположить ее к разговору. История с арестом Боллмейера пролила некоторый свет на события, и ему все стало ясно. В Луисвилле он посетил «дом священника» — красивое и скромное жилище в старом колониальном стиле, которое и в самом деле «не утратило своего очарования». Затем, распростившись с прошлым мадемуазель Станжерсон, он устремляется вслед за Боллмейером — из тюрьмы в тюрьму, с каторги на каторгу, от преступления к преступлению; и когда, наконец, Рультабий отплывал уже обратно в Европу, он знал, что именно здесь, с этого самого причала, пять лет назад ступил на корабль Боллмейер, имея в кармане документы на имя некоего Ларсана, почтенного коммерсанта из Нового Орлеана, которого незадолго до этого он убил…

Ну а теперь вы, конечно, полагаете, что вам полностью известна тайна мадемуазель Станжерсон? Ошибаетесь. От брака с Жаном Русселем у мадемуазель Станжерсон родился ребенок — мальчик. Ребенок этот родился во время пребывания мадемуазель Станжерсон у старой тетушки, которая настолько ловко все устроила, что в Америке никто и никогда так ничего и не узнал. Вы спросите, что сталось с этим мальчиком? Но это уже другая история, которую когда-нибудь я вам обязательно расскажу.

* * *

Прошло около двух месяцев после описанных здесь событий, и я снова повстречал Рультабия. Он в задумчивости сидел на скамье во Дворце правосудия.

— О чем это вы задумались, мой дорогой друг? — обратился я к нему. — Вид у вас довольно печальный. Как поживают ваши друзья?

— А разве, кроме вас, у меня есть истинные друзья? — ответил он мне.

— Но я надеюсь, что господин Дарзак…

— Конечно, конечно…

— И что мадемуазель Станжерсон… Кстати, как ее здоровье?

— Много лучше… лучше… намного лучше…

— Так отчего же вы печалитесь?