Созданы для любви - Алисса Наттинг

Эта мысль не давала Хейзел покоя до самого вечера. Подумать только: умереть и тут же попасть в ловушку внутри банки взбитых сливок!

На экране телевизора в ее номере (хозяин мотеля предложил ей разумную плату за месяц) журналистка подалась вперед и накрыла руку Байрона своей. В самом мотеле было не слишком чисто, но по соседству расположилась прачечная, так что в комнате почти всегда пахло свежевыстиранными простынями. Из-за запаха все вокруг казалось чище, чем было на самом деле.

Как оказалось, Байрон официально заявил, что она пропала и не вполне в себе, охваченная горем из-за неизлечимой болезни отца, который, кажется, тоже исчез. Он предлагал баснословную сумму за любую информацию. Говорил, что ее могли похитить из-за его статуса и богатства, но до того, как похититель успел потребовать выкуп, случилось что-то ужасное. «Поиск любой информации, касающейся Хейзел, сейчас для меня в высшем приоритете, – сказал он, – как и ответственность перед акционерами, конечно».

Журналистка, которая брала у него интервью, любила пробивать знаменитостей на эмоции. Недавно она хайпанула, заставив Спасителя Дельфинов разрыдаться на камеру.

– Как вам удается жить дальше после исчезновения вашей жены? – спросила она, всматриваясь в лицо Байрона.

– Я обычно говорю, что работаю в технологическом бизнесе, – ответил Байрон. – Но на самом деле я продаю доступ к информации. – Он выдержал паузу. В его зрачках отражался светодиодный свет циферблата его часов; он скользил по поверхности глаз, как видимое воспоминание. – Я муж Хейзел, а значит, я должен знать о ней больше, чем кто-либо другой. Получается, ее исчезновение вызвало во мне и другие чувства – меня унизили, обманули, подвели. В конце концов я должен буду признать самое страшное и решиться двигаться дальше.

– Недавно вы подали бумаги на развод с пропавшей без вести супругой. Представить не могу, насколько тяжело вам это далось. С вами сейчас один из менеджеров вашей компании, Фиффани Лайбер, – камера развернулась, чтобы Фиффани попала в кадр; ухоженная и деловая, она оторвалась от планшета и улыбнулась в объектив. – Вы подчеркивали, как благодарны своей команде, которая вас поддерживает. Что помогает вам держаться день ото дня? Если Хейзел не найдут, сможете ли вы снова устроить личное счастье?

– Думаю, Хейзел найдут рано или поздно, – ответил он. – Я уже не надеюсь, что ее найдут живой, но мы получим ответы на все вопросы. Я руковожу компанией, которая все время открывает новое. Технологии, которые еще пару недель назад были за гранью фантастики, сегодня уже реальность.

Хейзел сглотнула и уставилась на дверной засов. Не похоже, чтобы Байрон решил «забыть о прошлом».

– Я стараюсь окружить себя энергичными, творческими людьми, которые не боятся быть смелыми. Когда вы теряете кого-то, проще всего заполнить внутреннюю пустоту страхом. Все мои лучшие сотрудники бесстрашны. – Его глаза, кажется, остановились на Фиффани, чтобы перехватить ее взгляд. – Это очень редкое качество.

В закусочной на вкус все отдавало картошкой фри. И царствовал запах жира, в котором картошку обжаривали. Этот запах пропитал одежду Хейзел и преследовал ее повсюду. Ее простыни пахли жиром, потому что вечером она приходила домой слишком разбитая и могла только упасть на кровать без сил. Только в номере она могла отдохнуть, потому что там можно было ходить на четвереньках. Это казалось ей естественным. Утром она заползала в душ и понять не могла, как раньше принимала душ стоя. Судя по воспоминаниям, стоять в душе было не проще, чем пробежать марафон. Она регулярно протирала губкой небольшой участок плитки, чтобы прислоняться к нему щекой, сидя у слива, пока ей на голову стекает вода. Сидя под душем, она могла закрыть глаза и представить, что она какое-нибудь растение. Все, что ей нужно было делать, это сидеть так, долго-долго, и иногда обращать внимание, что на нее льется вода. Слив ее немного напрягал – трудно было не задаться вопросом, не нашел ли ее Байрон и не поместил ли туда камеру. В один прекрасный день через отверстия в полу может просочиться какая-нибудь гадость.

Если Байрон и Фиффани отыщут ее, работая в тандеме, и замучают совместно, будет даже хуже, чем если Байрон найдет и убьет ее сам. Получится совсем как в старшей школе: популярная девочка снова победит. Было неправильно и мерзко считать женитьбу на Байроне достижением, но Хейзел ничего не могла с собой поделать – это была победа, которую такая странная девушка, как она, технически не могла одержать, если верить социальным законам. Фиффани должна была выйти замуж за Байрона с самого начала. Но вышла Хейзел, и какой бы сомнительной ни казалась эта победа, она была бы стерта, если бы они убили ее вместе и сблизились бы благодаря ее убийству так, как можно сблизиться, играя вместе в теннис.

Эти размышления заставили ее вылезти из раковины и выйти в интернет с компьютера в местной библиотеке. Конечно, она не могла проверить свой имейл или аккаунты в соцсетях. Она также не решилась вбить в поиск имя Байрона, Фиффани или свое собственное, хотя Байрона наверняка ежедневно гуглили сотни тысяч людей; надо было избегать всего, что могло подсунуть иголку в стог сена, в котором роются его алгоритмы. Так что она просмотрела заголовки на новостных сайтах и почерпнула все, что могла, из случайных упоминаний. У Байрона точно что-то было с Фиффани. Сошлись ли они еще до ее побега? Должно ли это ее волновать? Предположительно, ее ранило не то, что Байрон спал с Фиффани, а то, что это задевало ее эго. Ей было больно думать, что Байрон изменял ей с Фиффани, когда они еще были женаты, что он был с ними двумя одновременно и сравнивал их, и Хейзел проигрывала по всем пунктам. Причем Фиффани знала, что они соперничают, а Хейзел – нет.

Не то чтобы она поменяла бы свое белье из футуристической микрофибры на шелковый комплект и переманила бы Байрона назад, если бы узнала. Но знание могло добавить бы ей гордости и осознанности и пошло бы ей на пользу. Может быть, она бы не приносила в Центр конфетки с заправки, не ела бы их в постели и не забыла бы однажды выкинуть обертку. Во сне Байрон перевернулся, и фольга от шоколадки отклеилась от простыни и прилипла к его щеке. Он среагировал так же, как в той сцене из «Крестного отца», где герой просыпается и видит отрубленную голову лошади. Она попыталась исправить положение, сравнив ситуацию с адюльтером – «По крайней мере, это не упаковка от презерватива», – пошутила она, но Байрону от этого не полегчало и юмора он не оценил. «Это ситуации из разных сфер, – сказал Байрон. – Но одинаково пошлые».

Другие люди, которых ей хотелось бы найти онлайн, – Джаспер и Ливер – онлайн не существовали. Хейзел осознала, что ни о ком не беспокоится так, как о них. Привязываться к новым людям Хейзел не хотела – из опасений, что Байрон отыщет ее или их.

У нее даже возникла мысль создать фейковый аккаунт воображаемого домашнего любимца (морской свинки или щенка), чтобы безопасно общаться с людьми. Но и это казалось слишком рискованным. Что, если бы аккаунт раскрутился, а потом всплыло бы, что это мистификация и все фотографии стащены из интернета, и началась бы общенациональная охота на его создателя? Возможно, один из самых больших поклонников учетной записи случайно оказался бы сотрудником библиотеки, откуда Хейзел выходила в интернет, и когда разгневанные обманутые хакеры определили бы местонахождение компьютера, с которого создали учетную запись и заливали контент, библиотекарь предложил бы просмотреть видео с камер наблюдения, сверившись со временем постов, и раскрыл бы ее. Весь Интернет мог узнать, кто она такая, а она не знала бы, что они знают, пока не пришла бы опубликовать новый пост и не наткнулась бы на поджидающую ее толпу с библиотекарем во главе.