Свой среди чужих - Сергей Зверев

Родион Шершнев нервничал. Он чувствовал, что с ним творится неладное. Прекрасное настроение, в котором он пребывал всю эту неделю, резко испортилось, а несколько приступов необъяснимой злобы едва не стали фатальными для помощника режиссера и секретарши, любезничавших у него в приемной. Раньше Шершнев спокойно реагировал на флирт своих сотрудников. Но сегодня любое проявление нежных чувств вызывало у него ярость.

Отправляясь к Ларисе, он неожиданно для самого себя прихватил из сейфа «беретту». Затолкал пистолет в бардачок и тут же забыл о нем. Всю дорогу до загородного дома Шершнев даже не вспоминал об оружии, однако перед тем, как отпустить шофера, зачем-то переложил пистолет в карман.

Избавившись от своих опекунов, а именно так Шершнев называл ребят Липницкого, он подошел к домофону, нажал кнопку переговорного устройства и сказал:

– Лариса, это я.

Одна из створок ворот тут же отползла в сторону, и Шершнев ступил на бетонированную дорожку.

Чем ближе он подходил к дому, тем отчетливее осознавал, что приехал сюда напрасно. Ему совсем не хотелось заниматься с Ларисой любовью. Мысль о сексе вызывала отвращение.

«Если эта сука начнет ко мне приставать – застрелю», – подумал он и сунул правую руку в карман. Нащупав пальцами холодную рукоятку «беретты», удовлетворенно улыбнулся. Мысли о том, что он одним легким нажатием на курок может лишить кого-то жизни, немного пугали, но в общем были приятны. И хотя Шершнев всегда считал себя слабым и ранимым, на этот раз почему-то был уверен, что вид крови не испугает его…

– Это ты? – Необычайно тихий голос Ларисы заставил Шершнева вздрогнуть и устыдиться своих мыслей.

– Я, дорогая.

Лариса вышла ему навстречу из темноты. Красивая, стройная женщина. В какое-то мгновение он даже залюбовался ею, но как только увидел ее оголенные плечи, злоба вспыхнула с новой силой. Однако Шершнев был еще в состоянии управлять собой. Поэтому спокойно обнял Ларису и повел ее в дом…

В гостиной царил полумрак. На столе стояли бутылка вина и два бокала. Выскользнув из его объятий, Лариса подошла к столу и предложила:

– Хочешь выпить?

– Хочу. – Облизнув пересохшие губы, Шершнев через силу улыбнулся. На лбу выступила испарина, коленки задрожали.

«Что со мной происходит?.. Эта нестерпимая головная боль мешает мне расслабиться. Рядом со мной – красивая женщина, а я веду себя как школьник… Шлюха, мерзкая шлюха, как я ее ненавижу!»

Он вдруг понял, что больше не может бороться с самим собой. И если он немедленно не выстрелит в Ларису, то ему придется убить себя…

На ходу вытаскивая пистолет из кармана, он взвел курок и медленно поднял руку. Прицелился в голову. Он знал, что сейчас Лариса находится в его власти. И только он может решить: убить ее или помиловать.

– Что ты делаешь? – Голос любовницы донесся до него будто сквозь туман. Как ни странно, но она не выглядела испуганной. Скорее, разочарованной. Решив не тратить время на объяснения, Шершнев нажал на спусковой крючок. Лариса громко охнула, прижала к груди руки и, с ужасом глядя на выступившую на одежде кровь, начала медленно оседать на пол.

«Я сделал это», – удовлетворенно улыбнулся Родион и вдруг понял, что не хотел ее убивать…

* * *

Услышав выстрел, Андрей резко распахнул дверь. Отточенным ударом выбив пистолет, заломил Шершневу руки за спину и повалил на пол. Он понимал, что это лишнее, но считал, что такой шоковой терапией окончательно отобьет у «убийцы» всякую охоту изворачиваться и лгать.

– Доигрался, подонок? – сквозь зубы процедил Андрей и приставил пистолет к виску Шершнева. – Прощайся с жизнью!

Тот задергался, словно припадочный, и захрипел:

– Не убивайте меня… Мы можем договориться…

– Думаешь купить? Не получится! Хотя… – Андрей нехорошо усмехнулся. – Я не стану тебя убивать. Лучше сдам ментам. Кроме сто пятой, получишь еще парочку статей. Например, за сговор с целью убийства, за соучастие, за совращение и убийство малолетних. А может, тебе все же лучше умереть прямо сейчас?

У Шершнева перекосилось лицо.

– Какой сговор? – дрогнувшим голосом пробормотал он. – Да вы что?

– На твоем счету смерть десяти девушек, – продолжал давить Андрей. – После окончания съемок ты сплавлял их на панель. Самых несговорчивых – на тот свет. Не без помощи Кайзера, разумеется. Так что, родной, забудь навсегда свой английский и учись ботать по фене.

– Подождите, подождите, – торопливо заговорил Шершнев. – Порнуху мы снимали. Это правда. Но я никого не убивал! И никого не заказывал!

– Однако факт подтверждаю, – продолжил за него Андрей.

Шершнев стал бледным как полотно.

– Вы меня не так поняли. Я занимался подбором кадров и сбытом продукции. Остальные вопросы решали Савин и Липницкий.

Андрей с силой надавил на висок Шершнева дулом пистолета.

– А ты, выходит, ничего не знал?.. Не смеши меня, кретин! В эту сказку может поверить только идиот. Или ты хочешь сказать, что я похож на идиота?

– Нет, нет. Я, конечно, слышал, что им кто-то мешает и что они собираются кого-то убрать, но мне казалось, что дальше разговоров дело не двинется… Я даже сейчас не могу поверить, что они это сделали. Это чудовищно!

– Как и то, что ты сделал несколько минут назад! – перебил Андрей.

– Да, – обреченно выдохнул Шершнев. – Я раскаиваюсь…

В этот момент дверь распахнулась, и в дом вломились оперативники во главе с майором Парамоновым.

– Уголовный розыск, – сухо отрекомендовался он и скомандовал: – Оружие на пол, всем к стене!

Андрей мгновенно выполнил приказ, незаметно подмигнув Парамонову. Тот подмигнул ему в ответ.

– Что здесь происходит? – сурово спросил майор, обращаясь к Шершневу.

Тот, явно не понимая, каким образом милиции удалось приехать на место преступления так быстро, предпочел промолчать.

Ерохин, который в это время осматривал Ларису, объявил:

– Пульс есть, но ранение, похоже, тяжелое. Боюсь, не выживет.

– Немедленно «Скорую»! – распорядился Парамонов и зло посмотрел на Шершнева: – Это ты сделал, гад? Да я тебя сгною на нарах! – Он кивнул на стул. – Посадите его.

– Я – гражданин Америки, – робко возразил Шершнев. – Вы не…

– С этого момента ты – вечный житель Воркуты! – перебил Парамонов. – И разгребать тебе, Шершнев, шахты по сто пятой. Не сомневайся, вкатаем по полной программе.

Парамонов замолчал – в комнату вбежали медики. Склонившись над Ларисой и внимательно осмотрев ее, врач трагическим голосом сообщил:

– Шансов мало… Но сделаем все возможное.