Мои Великие старики - Феликс Медведев

– Алексей Владимирович, известен ли вам такой факт: еще в девяностые годы, когда какой-то журнал написал о Баталове, несколько читателей задали вопрос: «А разве он еще жив?» Вас это не шокирует?

С Алексеем Баталовым

– На свете нет ничего однозначного, все имеет оборотную сторону. Главное – все узнать и понять вовремя. Благодаря Меньшову и его фильму «Москва слезам не верит», в котором я участвовал, мое имя было… реанимировано что ли. Слава Господу, кто-то обо мне вспомнил: жив курилка. Я не обижаюсь, ведь актер исчезает не со своей физической смертью, а когда он пропадает из поля зрения зрителя.

– Вы очень рано начали жить взрослой жизнью – чего стоит ваша женитьба, говорят, в очень раннем возрасте. Как это могло быть в коммунистически «нравственные» советские времена?

– Не совсем так. Да, я женился, может, и рановато, но уже учась в институте, мы давно дружили, и в чем-то это был брак патриархальный. А пресса приписала мне то, чего не было. Взрослая жизнь, действительно, началась рано, но виной этому война. И не дай бог нынешним поколениям того, что пережили мы. Во время эвакуации, когда мне было 15 лет, я дебютировал как актер. И там же, в театре, работал помощником рабочего по сцене.

– С кем только не сводила вас судьба! Если судить лишь по одному реестру – литературному, то вы, наверное, общались со всеми самыми знаменитыми писателями и поэтами. Разве что не застали Марину Цветаеву.

– И правда, малость разошлись. Марина Ивановна эвакуировалась в Чистополь, какое-то время жила в Елабуге, где, как известно, самовольно ушла из жизни, и я в это время с родителями оказался в Чистополе. Я был пионером, а у Марины Ивановны сын Георгий тоже был пионерского возраста, и мы могли встретиться. Скажу вам поразительную и страшную деталь – Цветаева предлагала свои услуги в качестве посудомойки именно в том пионерском лагере, в котором я находился.

– Потрясающе!

– А вы знаете, мой актерский диплом – я окончил Школу-студию МХАТ – подписала Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. А это уже век XIX.

– Какое напутствие она дала вам при вручении театрального аттестата зрелости?

– Что-то такое классическое. Я помню, она приходила на спектакли, в которых играли моя тетя – знаменитая актриса Ольга Андровская, мой дядя – актер Виктор Станицын, мой отец – Владимир Баталов и моя мама – Нина Ольшевская. И они все бывали у нее по разным актерским делам. Для них, а уж для меня тем более, Ольга Леонардовна, жена Чехова, была легендой, живым памятником. Ведь Чехов умер, трудно вымолвить, в 1904 году. А с его женой, актрисой, мы общались «уже», или можно сказать «еще», в 40-е годы.

– Выходит, что ваша творческая биография обнимает целых три века.

– Выходит! То, почти библейское поколение людей, актеров, нам сегодня понять не только трудно, но и невозможно. Они словно из другого теста сотворены, для них Станиславский был богом, они были невероятно преданы ему и даже соревновались, кто лучше знает его биографию. Константина Сергеевича они звали уменьшительно-ласкательно КС.

– Ничего себе, я-то полагал, что такого рода аббревиатуры – ноу-хау Голливуда, американской прессы: ММ – Мэрилин Монро, ДФК – Джон Фицджеральд Кеннеди, ББ – Брижит Бардо, а Пугачева давно уже АБП, да и президент всего лишь ВВП. Выходит, что и тут по части лингвистики русские – впереди планеты всей. Я теряюсь, о чем вас расспрашивать, – вы жили внутри огромного культурного слоя, кипящего котла, в котором вываривалось вечное. Столько событий! Имен! Трагедий и взлетов! Я знаю, что Андровская дружила с Ангелиной Степановой, женой Александра Фадеева. Представляю, что творилось в культурной Москве, когда объявили о самоубийстве Фадеева.

– Да, Москва гудела, это событие было предметом разговоров долгое время. Интересовались предсмертным письмом, которое, конечно же, было сразу изъято.

– Точное содержание письма стало известно только во времена Горбачева.

– Да, Фадеев писал о многом: о Сталине, о погибших литераторах.

Моя семья ведь тоже пострадала. Мы жили в особом закрытом мире, мы умели говорить глазами, намеками, даже дыханием. И меня этому специально никто не учил, не науськивал. Я и без объяснений знал, что моя бабушка, главврач Владимирской больницы, никогда не была «врагом народа». И дедушка не был, и оба дяди не были. Все они сидели по 58-й статье, но, что бы мне ни пытались вдолбить в школе пионерские и комсомольские начальники, я никого из родни не предал. Один родственник похоронен в общей могиле во Владимире, второй остался на лесоповале под Кандалакшей… Бабушка умерла после войны, отсидев бог знает сколько лет за то, что была дворянкой, кем быть возбранялось…

– Алексей Владимирович, известно, какой фурор произвел на фестивале в Каннах в 58-м году фильм «Летят журавли». Татьяну Самойлову он вознес на мировой кинопьедестал. Но ведь вы тоже участвовали в фильме. Не обидно было, что не вы стали первым?

– Тут неточность. Не Самойлова получила «Золотую пальмовую ветвь», а вся картина Калатозова в целом. Татьяна Самойлова уже позже получила специально для нее отлитую пальмовую веточку. Причем эту награду ей вручали тайно, что называется, без свидетелей. Наши идеологи не могли пережить, что актриса Самойлова стала самой популярной актрисой вражеской, капиталистической страны. «Премию» вручали в Доме кино в присутствии трех-четырех человек, в том числе и меня.

– Невероятно, я не знал об этом!

– Да мало кто об этом знает даже сейчас. Никто этого не помнит, потому что об этом удивительном факте нигде не писали. При вручении, помню, присутствовал французский дипломат.

Что касается, как вы говорите, моих переживаний, то Самойлова, конечно, сыграла блестяще, ее роль была главной. Моя же роль заняла всего 20 минут. Кстати, после работы с Калатозовым и Урусевским в этом фильме я решил учиться на режиссера.

– В Каннах вы бывали тремя годами раньше с фильмом «Большая семья» Иосифа Хейфица, в котором участвовали. Знаменитая лестница[19]уже тогда существовала?

– Да, конечно, лестница, ковер на всю длину, море цветов, музыка, фанфары… Сказка.

– Кого вы запомнили шествующим по этой лестнице славы?

– Жерара Филипа, Рене Клер, Пабло Пикассо и Марка Шагала. Запомнилось, что на Пикассо был какой-то странный сюртук. Кстати, меня вообще не должны были выпускать за границу и близко подпускать к городу Канны. Ведь вся моя семья была «под колпаком», бабушки, дедушки сидели по 58-й статье… Так что на демонстрации «Журавлей…» я не присутствовал. А зачем, видимо, рассуждали в верхах, Самойлова же едет.

– Да и командировочные надо было платить, зачем же разорять Минфин?