Возраст любви - Бертрис Смолл

— Он уже нашел. Но я объявил, что не женюсь ни на ком, кроме тебя, и так оно и будет, Джуния. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что священник отказывается заключать насильственные браки. И нет таких сил, чтобы заставили меня жениться на другой. Я твой, родная. Клянусь. Твой навсегда!

— А мой отец сказал, что не будет принуждать меня к браку, пока я сама об этом не заговорю, — радостно сообщила Джуния, улыбаясь своему красивому возлюбленному.

— Все это так глупо, — вздохнул Саймон. — Вражда продолжается вот уже несколько поколений, а я только сейчас о ней услышал! Вряд ли это так уж важно для наших семей, если они не сочли нужным ничего нам рассказать.

Он взял ее за руки и повел к самому берегу, где они уселись на валунах лицом друг к другу.

— Джуния, ты должна знать, что мой отец — плохой человек. При жизни матери он был совсем другим, но, когда она умерла, он снова взялся за свое. Мой отец жесток и бессердечен. Честно говоря, все эти годы я старался держаться от него подальше. Да и он совершенно равнодушен ко мне и требует беспрекословного подчинения. Его интересуют только земли и низменные страсти.

— Мне говорили, что ваши сервы уродуют дочерей, боясь, что они попадут в его лапы. Это так, Саймон?

— Как ни стыдно признаваться, все это правда, — кивнул он.

— Знаешь, если бы его репутация не была так ужасна, думаю, я смогла бы уговорить отца заключить мир. Отец — хороший человек, и все окружающие его любят.

— Ах, если бы у меня было собственное состояние! — в отчаянии пожаловался Саймон. — Но я во всем завишу от родителя. Даже этот жеребец принадлежит ему.

— Но если отец любит тебя, то наверняка хотел бы твоего счастья, — наивно возразила Джуния. — Ты сам говорил, что он любил твою мать.

— Отец меня не любит. Я для него немногим больше очередного приобретения, которое при случае может пригодиться.

— А кто та девушка, которую отец выбрал тебе в невесты? — невольно вырвалось у нее.

— Ее владения граничат с нашими. Она единственный ребенок, и, хотя ее семья богаче, все же их имя не столь знатное. Они дадут нам богатство в обмен на имя, по крайней мере отец на это надеется. Но я ни за что не женюсь на ней. Ни за что!

— Я младшая дочь у отца, Саймон. Моя мать всего лишь наложница. И приданое очень скромное. Овцы, немного скота и пятнадцать серебряных пенни, когда я достигну пятнадцати лет. Больше ничего. У меня нет земли. Только моя сестра Майя, законная дочь, получила участок земли в приданое.

— Но ты говорила, что обе старшие сестры счастливы в браке, — напомнил Саймон.

— Так оно и есть.

— Значит, у тебя есть полезные связи, — с улыбкой заметил Саймон, целуя ее руки. — Это уже что-то. И пятнадцать серебряных пенни — неплохие деньги.

Чистые серые глаза улыбались зеленым. Джуния тихо рассмеялась.

— Тебе все шутить надо мной! — пожаловалась она. О, как она любит этого человека!

— Это вполне приличное приданое, милая, и пусть никто не посмеет уверять тебя в обратном. Твой отец мудро поступил, отложив такую сумму, и это делает тебя желанной невестой, несмотря на отсутствие земель. На деньги можно купить хороший участок, — возразил Саймон.

— Выходит, есть и беднее меня, — хмыкнула девушка, но, тут же став серьезной, заметила:

— Нам следует ждать и надеяться, любимый. Но пока ты меня любишь, я все смогу! Когда мы вновь увидимся?

— Нам нужно быть поосторожнее, Джуния. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

В этот момент в лесу раздался громовой перестук копыт, и на поляну галопом выехал отряд вооруженных людей. Джуния и Саймон вскочили, но, прежде чем он успел подсадить ее на лошадь, их окружили.

Хьюго де Боун безжалостным взглядом окинул парочку.

— Итак, сын мой, это и есть твоя валлийская шлюшка? Разве я не предупреждал, что между вами все кончено? Ты ослушался меня, Саймон, хотя знаешь, как сильно я могу рассердиться, когда мне не повинуются?

— Мы только хотели попрощаться, отец, — поспешно пояснил Саймон. — Ты был прав, сказав, что отец Джунии никогда не согласится иметь в зятьях де Боуна, так же как и ты не пожелаешь видеть невестку из рода Пендрагонов.

Он крепче прижал к себе Джунию, в тщетной попытке защитить ее от неминуемой беды. Хьюго оглушительно рассмеялся.

— До чего же ты благороден, сын мой! От тебя несет такой святостью, что меня блевать тянет!

Сопровождавшие его люди загоготали, вторя хозяину. Лошади нервно переминались на каменистой почве.

Джуния отодвинулась от Саймона и, подняв глаза на Хьюго, спокойно сказала:

— Мне пора ехать, господин.

Не успел он опомниться, как она попыталась протиснуться мимо него. Но Хьюго вовремя повернул коня, загородив ей дорогу.

— И куда это ты так спешишь, мистрис? — прорычал он, приглаживая черную бороду. Всклокоченные волосы шевелил ветерок.

— Домой, — храбро ответила Джуния. — Прочь с дороги! Она уперлась руками в бок боевого коня, пытаясь его отодвинуть.

— А девчонка-то с характером. Не то что ты, сопляк! Не будь она из Пендрагонов, я, может, и передумал бы. Придется поехать с нами, красавица! Моим людям тоже нужно позабавиться, а ты, как я подозреваю, так просто не сдашься.

— Ты не коснешься ее, отец! — закричал Саймон, загородив Джунию. — Я не позволю! Попробуй только, и я тебя убью! Бог мне свидетель, убью как собаку!

— Значит, ты се хочешь? — спросил Хьюго, от души потешаясь.

— Да, черт возьми, хочу! — проорал Саймон.

— Тогда возьми ее, — ответил отец с жестокой ухмылкой.

— Что?! — растерялся Саймон, не понимавший, какую подлость задумал отец.

— Возьми се! Здесь! Сейчас! — повторил де Боун. — Сам сказал, что хочешь ее.

— Ты спятил? — потрясенно ахнул Саймон. — Ты лишился рассудка, господин. Джуния — девственница, из хорошего рода. Ты сам не знаешь, что несешь.

— Если не возьмешь ее здесь и сейчас, тогда я буду первым, а потом отдам своим людям, и, поверь, они на славу ею попользуются! Но если сделаешь ее своей наложницей прямо сейчас, перед всеми, я ее пощажу. Выбор за тобой, Саймон, но решай быстро.

Саймон, пораженный как громом словами отца, не двигался с места. Он всегда знал, что отец — бесчеловечный негодяй. Но это уже переходило все грани мыслимого и немыслимого.

— Считаю до трех, — предупредил отец, — потом девчонка переходит в наше распоряжение.

Джуния со всевозрастающим ужасом слушала их разговор, но, поняв, что, выказав страх, доставит удовольствие этому ужасному человеку, спокойно сказала:

— Саймон, я не боюсь его. Не мучай себя. Хьюго снова рассмеялся.

— Один! — объявил он.