Законы естественного развития ребенка - Селин Альварес

Ученые были изумлены этими результатами и решили усложнить задачу. На этот раз на полу стояли громоздкие вещи; ребенок должен был преодолеть препятствие, чтобы прийти на помощь взрослому. Затормозит ли оно его альтруистический порыв? Оказалось, нет. Ребенок перелез через преграду!

Экспериментаторы решили снова усложнить условия: они поместили в комнату игрушки, например бассейн с мячиками. Что перевесит: желание играть или желание помочь? Когда дети видели затруднения взрослого, они оставляли игру, преодолевали препятствие на полу и помогали, а затем возвращались к игре. Самое удивительное то, что детей не просили о помощи, каждый раз это был спонтанный порыв.

Матье Рикар, буддийский монах и ученый-генетик, в сборнике, посвященном последним исследованиям в области молекулярной генетики, утверждает, что такая склонность к альтруизму проявляется у всех детей этого возраста, во всех культурах[163]. То есть альтруизм — это не культурное приобретение, а настоящая врожденная тенденция. Конечно, мы знали это сами в глубине души, но все же приятно получить научное подтверждение.

Поддержка этой тенденции не требует от нас больших усилий: радость и удовлетворение, которые дети получают от своих благородных поступков, огромны! Они сами ищут ситуации для взаимопомощи. Вспомним: при просоциальном поведении мозг выделяет допамин, который вызывает удовольствие, хорошее самочувствие и энтузиазм[164]! Экспериментально доказана сила этой внутренней компенсации: ребенок младше двух лет испытывает больше радости, отдавая свою конфету другому ребенку, чем оставляя ее себе[165].

Современное общество разделяет нас и удаляет от нашей социальной природы, взращивает индивидуализм, несправедливость, зависть. Но в минуты большой опасности — природных катастроф, покушений, аварий — наша глубинная природа выходит на поверхность, и мы удивляемся широте человеческой души. Как только человек спасается сам, первым делом, если состояние позволяет, он протягивает руку помощи другому.

Один исследовательский центр, единственный в своем роде[166], более тридцати лет изучает поведение человека в чрезвычайных обстоятельствах. Выводы таковы: для людей типичны массовые проявления альтруистических порывов; эгоизм и агрессивность крайне редки, вопреки тому, что пытаются нам навязать средства массовой информации. Одни с риском для жизни помогают незнакомцам. Другие делятся немногим, что у них есть: деньги, машина, дом и т. д.

Протягивая руку тому, кто нуждается в помощи, мы испытываем странное чувство — как будто делаем шаг к себе. Так оно и есть. Помогая другому, выказывая ему нашу благожелательность, мы соединяемся со своей истинной природой.

Но эта естественная просоциальная тенденция может быть повреждена в детстве. Для незрелого мозга маленького ребенка насилие, особенно если оно повторяется, — пощечины, оскорбления, осуждение, унижение, грубые окрики «Замолчи! Заткнись!» — действуют, как удары ножом, оставляя шрамы в сети нейронных путей мозга на всю жизнь. Атрофия эмпатии зависит от того, как окружавшие ребенка люди относились к другим. Мы рождаемся с сочувствием и состраданием к другому человеку, но и с мощным механизмом обучения, и ребенок быстро начинает имитировать поведение других людей, как хорошее, так и плохое.[167]

Недавно я наблюдала в парижском метро такую сцену. В вагон вошла дама с трехлетним мальчиком, который обогнал ее и занял единственное свободное место. Она жестко приказала ему встать. Ребенок с усталым видом подвинулся, чтобы оставить немного места для мамы. Мама разозлилась, схватила сына, поставила его перед собой и громко сказала: «Ты будешь стоять до конца поездки, это тебя научит! Я сяду, мне будет хорошо, а ты постоишь». «Мамочка, пожалуйста, можно я сяду тебе на колени?» — попросил малыш, глотая слезы. Мать оттолкнула его: «Ты останешься стоять, и мне все равно, хорошо тебе или плохо».

Ребенок разрыдался, но это уже выплескивалась не грусть, а гнев — гнев публично и несправедливо униженного человека, гнев слабого, который должен молча переносить неуважение, навязанное силой. Такие унижения оставляют след. Исследования показывают, что такой тип поведения — оскорбительного, позорящего, недоброжелательного и насильственного — серьезно повреждает эмпатическую способность ребенка как на ближайшее время, так и в дальней перспективе. Эта дама, по всей видимости, давала понять своему сыну, что требует от него абсолютного повиновения. Однако она невольно преподала ему другой урок: сила узаконивает унижение — даже по отношению к тем, кого любят, и даже когда они от этого страдают.

Маленькие дети спонтанно помогают взрослому в трудной ситуации, даже если это незнакомый человек. Но перед лицом морального испытания альтруизм становится избирательным: дети старше трех лет предпочитают помогать добрым людям, а не тем, кто причиняет зло другим[168]. Рождается ли человек с моральными и этическими понятиями? Всё указывает на то, что да.

Недавние исследования доказывают, что мы от рождения умеем отличать добро от зла и спонтанно предпочитаем добро. Так утверждает Пауль Блюм, когнитивный психолог из Йельского университета[169], и другие исследователи когнитивной психологии.