Импровизация в Вегасе - Кайли Скотт

— Нет… Я просто хотела убедиться, что ты правда тут, наверно.

— Я здесь.

— Да.

— Это не меняется, Эвелин.

— Нет… Теперь я это понимаю. Просто кажется, что иногда я немного притормаживаю, что ли, осмысляя все. Я просто не уверена, понимаешь ли ты после всего, что произошло. Но я все еще люблю тебя. — Так… я снова начала нести всякий бред, какой только приходит в голову. Но с Дэвидом можно. Я в безопасности. — Правда.

— Знаю, детка. Вопрос в том, когда ты собираешься вернуться ко мне?

— Это непросто, понимаешь? Было так больно тогда.

Он печально кивнул.

— Ты ушла от меня. Наверно, это худшая вещь, которую я когда-либо испытывал.

— Я должна была уйти, но также… Отчасти я ушла, потому что хотела причинить тебе такую же боль, какую ты причинил мне, думаю… — Мне так хотелось снова взять его за руку, но почему-то казалось, что я не вправе это делать. — Не хочу быть такой мстительной, не с тобой, никогда больше.

— Я сказал тебе ужасное в ту ночь. Нам обоим было больно. Мы просто должны простить друг друга и забыть.

— Ты ведь не написал об этом песню, да?

Он отвел взгляд.

— Нет! Дэвид, — сказала я в ужасе. — Ты не мог. Это был такой ужасный вечер.

— По шкале от одного до десяти, насколько бы ты разозлилась?

— Под какой цифрой развод?

Он придвинулся ближе, поставив свои ноги между моими. Расстояние между нами было не больше волоска. Так я никогда не смогу отдышаться. Никогда.

— Нет, — сказал он мягким голосом. — Ты даже не помнишь, как мы поженились, так что в нашей шкале нет ни развода, ни аннулирования, ничего подобного. Этого никогда не было. Я только сказал адвокатам, чтобы они выглядели занятыми весь последний месяц, пока я во всем разбираюсь. Я забыл упомянуть об этом?

— Да, забыл. — Я не могла не улыбнуться. — Итак, что означает «единица»?

— «Единица» — значит сейчас. Когда мы порознь и так несчастны друг без друга.

— Это ужасно.

— Да… — согласился он.

— Эта песня хедлайнер, или вы просто собираетесь засунуть ее куда-нибудь подальше в надежде, что ее никто не заметит? Где-то на стороне «B» или что-то в этом роде, так? Даже не указана в списке и скрыта в конце?

— Предположим, что мы обсуждали сделать одну из песен названием альбома.

— Одну из них? Так в этом гениальном альбоме, о котором мне рассказали, будет несколько песен о нас?

— Я люблю тебя.

— Дэвид. — Я пыталась изобразить гнев, но не получалось. Не было на это сил.

— Ты можешь мне доверять? — спросил он, и его лицо внезапно стало серьезным. — Мне нужно, чтобы ты снова мне доверяла. Во всем, не только в том, что касается песен. Видеть все время это беспокойство в твоих глазах… это убивает меня.

— Знаю. — Я нахмурилась, сцепив пальцы за спиной. — Я стараюсь. И я научусь справляться с песнями. Правда. Музыка — это бо́льшая часть тебя, и это невероятный комплимент, что твои чувства такие сильные. Я в основном просто шутила.

— Знаю. И они не только о том, что мы расстались.

— Нет?

— Нет…

— Это хорошо. Я рада.

— Мм…

Я облизнула губы, и его глаза проследили за этим движением. Я ждала, когда он сократит расстояние между нами настолько, что поцелует меня. Но он этого не сделал и я тоже. По какой-то причине было неправильно торопить события. Пусть все будет идеально. Пусть между нами все наладится.

Пусть не будет никого, кто бы ждал в соседней комнате. Но быть так близко друг к другу, слышать низкий рокот его голоса… я могла бы так провести весь день. Но мне нужно было заскочить в еще одно место, прежде чем я вернусь на работу.

— Мне надо на работу, — сказала я.

— Ага, — он медленно отстранился. — Во сколько вечером заехать за тобой?

— Э-э… в семь?

— Отлично. — Тень пробежала по его лицу. — Думаешь, я понравлюсь твоим родителям?

Я сделала глубокий вдох и выдох.

— Даже не знаю. Но это и не важно. Ты мне нравишься.

— Правда?

Я кивнула.

Его глаза засверкали, словно в них взошло солнце. Мои колени задрожали, а сердце затрепетало. И это было так ярко, так красиво и правильно.

— Тогда все остальное не важно, — сказал он.

Моим родителям он не понравился. Бо́льшую часть ужина они как будто не замечали присутствие Дэвида. Каждый раз, когда они нагло игнорировали его, я открывала рот, чтобы возразить, но нога Дэвида подталкивала мою под столом. И он слегка качал головой, глядя на меня. Я сидела и закипала, гнев внутри меня нарастал с каждой минутой. Все уже давно вышло за рамки неловкости, хотя Лорен прилагала большие усилия, чтобы заполнить неудобные паузы.

Со своей стороны Дэвид сделал все возможное — надел серую рубашку на пуговицах с длинными рукавами, они закрывали бо́льшую часть татуировок. Черные джинсы и простые черные ботинки завершали его образ для знакомства с родителями. Это меня впечатлило, учитывая тот факт, что для выступления в бальном зале, полном голливудских звезд, он отказался как-то особенно приодеться. Он даже так уложил волосы, что отдаленно напоминало прическу Джеймса Дина. На большинстве мужчин мне она бы не понравилась. Но Дэвид — не большинство мужчин. Честно говоря, он выглядел потрясающе, даже с исчезающими синяками под глазами. И любезность, с которой он отнесся к ужасному поведению моих родителей, только укрепила мою уверенность в нем. Мою гордость за то, что он решил быть со мной. Но вернемся к разговору за ужином.

Лорен подробно рассказывала о том, чем она собирается заниматься в предстоящем семестре. Мой папа кивал и внимательно слушал, задавая соответствующие вопросы. То, что Нейт влюбился в нее, было за пределами самых смелых мечтаний моих родителей. Она де-факто была частью семьи уже долгое время. Они не могли бы быть в большем восторге. Но, более того, она, казалось, заставила их по-новому взглянуть на сына, заметить в нем перемены. Когда Лорен говорила о работе Нейта и его обязанностях, они слушали с большим вниманием.

Нас с Дэвидом разделял лишь стол, но я скучала по нему. Нам так много нужно было обсудить, что я не знала, с чего начать. И разве мы уже не обсудили основные вопросы? Так в чем же проблема? У меня было странное ощущение, будто что-то не так, что-то ускользает от меня. Дэвид переехал в Портленд. Все будет хорошо. Но нет. Скоро начнется учеба. Мой великий план все еще угрожающе нависал надо мной, а все потому, что я ничего с этим не делала.

— Эв? Что-то не так? — Папа сидел на другом конце стола и выглядел озабоченным.