Сердце твари - Наталья Караванова

Генерал кивнул помощнику, предложил сесть. Сам же остался стоять, невзирая на изможденный вид.

– Ну что? Узнал что-нибудь новое? – не здороваясь, спросил Демиан.

– Да. – Аким налил себе воды и залпом выпил.

Демиан знал, что после сеанса во рту всегда сухо. А тут еще, судя по запахам в комнате, командир Правой армии Схарма пытался стимулировать свои способности посредством воскурения ядовитых трав.

Аким меж тем продолжил:

– Монастырь здесь поставили не просто так. Монахи знали тайну. Это место древней самой древности… здесь когда-то был каменный лабиринт, словно печать силы, соединяющий э… он сказал… триединый мир. Я не понял, что это значит. Здесь тонка граница между слоями реальности, и магия работает лучше. В прошлый раз он обрадовался. Помнишь, я рассказывал. Он сказал, что мы сможем даже без сильных магов открыть здесь портал. Но важней сейчас не это. Важней то, что здесь доступна магия иномирья, и мы сможем зарядить все амулеты и другие магические штуки, которые удалось собрать. Сила их нам понадобится, как только настанет пора вступить в открытую схватку. Он сказал, как получать силу непосредственно от Хаоса. Но нужно настроить и расширить канал.

– Сказал, что для этого опять нужна кровь мага? У нас нет столько лишних магов.

– У нас вообще нет лишних магов. Нет, на этот раз просто сильные переживания. Страх, боль… в сочетании с ритуалом и любым простеньким амулетом, который и раньше питался силой Хаоса.

– У нас есть один лишний маг. Я пришел как раз, чтобы о нем поговорить…

– Ты про Эстана? Леку он нравится. Да и вообще, он очень полезен.

– Тем не менее он не давал присяги. Суди сам, я сейчас перечислю только факты. Итак, он чистокровный потомок ветвей Тарна. Эта община самая многочисленная в городе, они сохранили веру своим прежним Богам, и крайне редко можно услышать, чтобы кто-то из них добровольно покинул город. Очень сильны у них семейные связи. Но семья Эстан нарушает традицию и переселяется на какой-то затерянный в горах хутор. Парень вырастает вдали от общины…

– Не вижу ничего странного.

– Это предыстория. Дослушай.

– Может, позже? У меня голова раскалывается.

– Позже может оказаться поздно. Итак, он возвращается в общину два с небольшим года тому назад и пару месяцев живет с соотечественниками душа в душу. Потом внезапно уходит в монастырь. Этот шаг отталкивает от него практически всех друзей и знакомых.

– Ты сам говоришь, он долго жил вдали от общины. Что им делить?

– Ну допустим. В монастыре он делает успешную карьеру, получает звание легата Святой Церкви Спасителя. У него были все возможности покинуть монастырь вместе с другими беженцами по подземному ходу. Он этого не делает. Почему?

– Это естественно. Насколько я успел его узнать, он мог остаться, чтобы вместе с другими смертниками задержать наше наступление…

– Тогда как это соотносится с тем, что он совершенно спокойно предает священников, открывает нам все монастырские тайны, помогает укрепиться здесь? Очень, кстати, толково помогает! Из страха? Нет, не из страха. Если бы это было так, он сбежал бы отсюда при первой возможности. Корням Тарна не было бы никакого дела до того, что он прикончил троих священников на площади. А прочие горожане не стали бы повышать голос, когда за ним стояла бы их община. Так?

– К чему ты ведешь? Извини, я плохо соображаю сейчас, – язвительно заметил генерал. – Есть из-за чего.

– Я к тому, что не только нам, но и Эстану от нас было что-то надо. Как до того ему было что-то надо от монахов. Именно потому он и пришел в монастырь, а вовсе не из-за того, что внезапно уверовал во Спасителя. И мне хотелось бы знать, что именно он там искал. А теперь я тебе расскажу еще несколько занимательных историй. И не только расскажу, но даже и покажу…

Он раскрыл перед Акимом папку, где на первом листе был тщательно нарисован знак летящего сокола.

Даль не успел. На его беду, Лек вернулся из города часом раньше и сразу встретился с Акимом. А тот потребовал привести в допросную Олега.

Когда обнаружилось, что кто-то забрал его раньше, не понадобилось даже сличать почерк.

Собственно, его и не арестовывали специально. Просто дождались, когда он соберется в город. Дежурный сказал: «Эстан, мне приказано тебя не выпускать. И еще, тебя очень хочет видеть генерал Аким».

Даль кивнул. Похвалил себя, что догадался уничтожить все, что не удалось передать с Олегом.

От Акима он вряд ли уйдет живым… остается вырываться с боем.

Дальгерт быстро выхватил меч – разрушенные ворота показались ему невообразимо далекими. А ведь всего-то оставалось пройти несколько метров…

Но дежурный был начеку. Ощерился, словно мог предвидеть такой поворот событий. Сталь ударила о сталь. И тут оказалось, что Дальгерт недооценил Демиана.

Откуда они взялись, до зубов вооруженные схарматы, из каких укромных углов? Из кустов, из-за груды серых камней?

Выросли словно из-под земли. Подняли взведенные арбалеты, не оставляя ни единого шанса прорваться к выходу.

А у ворот выстраивались Лековы твари…

Даль сжал зубы и молча бросился в атаку. Живым сдаваться он не собирался.

Судьба распорядилась иначе.

Любого, даже самого лучшего бойца можно задавить числом. Особенно если в бой вступают мертвые солдаты, которым не нужно щадить свою шкуру, зато дан приказ – ни в коем случае не убивать…

К Акиму его сопровождал конвой из двоих солдат. Оба четко соблюдали приказ не вступать с Дальгертом в разговоры и всю дорогу молчали как рыбы. Даже друг другу не высказали ни одного предположения.

Генерал встретил его кивком. Даль отметил, что Аким, похоже, болен – с каждым днем его состояние все ухудшалось.

Перед генералом на столе лежали три документа. Даль их узнал и понял, что на этот раз простой беседой дело вряд ли ограничится.

Первым был листок, кем-то вынутый из его тетради записей в мастерской Лека.

Второй он сам писал несколько часов назад – подробный рассказ о монастырских проделках брата Евхарта.

А вот третий… лист из его собственного доклада, написанного для Горного Убежища. Он присмотрелся и немного успокоился. Доклад был старый. Кажется, тот, что он отправил через Кузнеца перед самой осадой. Значит, не дошли письма до адресата…

– Узнаешь?

Все три листа были исписаны одним почерком, и это было видно даже неспециалисту. Хотя текст с первого листа и был выполнен торопливо и размашисто, а кусок доклада писался на папиросной бумаге очень убористо и аккуратно.

Дальгерт кивнул. Какой смысл отпираться?

– А этот знак узнаешь?

Поверх бумаг лег рисунок – летящий сокол.