Леопард с вершины Килиманджаро - Ольга Ларионова

Когда он вот так орал, тряся кудрями, он почему-то казался рыжим — а может, у него в волосах искры проскакивали? Хотя какие, ежки-матрешки, искры, в такой влажности статического электричества накопиться не может.

— Я — за, — сказала Кшися, позванивая шампурами. — Вот завтра наедимся шашлыков из консервов, выйдем на диспетчерское с базой и сразу найдем формулу контакта. Красота.

Алексаша открыл было рот, набирая полные легкие для очередной тирады, но Самвел изогнулся назад, кося черным глазом на витую лесенку, хрупко вздымавшуюся из вечерней темноты. По ней кто-то размеренно шлепал.

— Твое начальство, Кшися!

— Скажите, что я в неглиже и не принимаю.

Она опоздала — как из театрального люка появилась массивная патрицианская голова Гамалея. Сильный пол тут же занял привычные места на перилах.

— Свободным от вахты предлагается пройти в закрытый зал, — пробасила голова, поочередно оглядывая всех присутствующих. — Имеет быть альманах кинопутешествий, «Шестидесятые широты Та-Кемта».

— Опять мертвые города? — жалобно спросила Кшися. — А я-то сегодня собиралась ванну принимать, с учетом завтрашней фиесты.

Гамалей собирался, похоже, прочесть нотацию, но она подняла на него большущие свои прозрачные глазищи — осекся. Нет, положительно, здешний климат девке на пользу. Не то чуть побледнела (хотя — некуда), не то чуть остепенилась (хотя — ирреально), но вдруг заполнила собой и весь Колизей, и пространство от Колизея до самой стены, и никуда от нее не денешься — насквозь проходит, стерва, как пучок нейтрино. Дерзит, как хочет, а глаза кроткие и обалденно-счастливые, не на людей смотрит — сквозь, и еще дальше, и ничего удивительного, если и сквозь защитную стену. Вообще-то такие глаза бывают у влюбленных, пока они еще внушают себе, что имеет место тривиальный закрытый процесс единения творческих душ, а посему нечего стесняться или тем более следить за собой. Стыдливость и опущенные глаза приходят позднее, когда дело доходит до лап. Ну а насчет последнего мы еще посмотрим.

— Ну, так кто со мной на просмотр? — просительно — аж неудобно за него стало — проговорил Гамалей.

— Аделаида, — мстительно предложил Наташа. — Дама необыкновенных достоинств, среди коих и страсть к кинопутешествиям.

— Просмотры обязательны, — уже сухо, начальственным тоном заметил Гамалей.

— А кто против? Посмотрим. Всенепременнейше. Но только в то время, которое сочтет для себя удобным Кристина Станиславна. — Наташу заносило.

А действительно — время вечернего солнца, как, кажется, говорят в Та-Кемте. И сейчас начальников здесь нет.

— У меня будет завтра свободное время, — примирительным тоном, продолжая парализовать Гамалея своими халцедоновыми очами, проговорила Кшися. — Я как раз завтра не собираюсь обедать, а то вечером планируются шашлыки, а я и так здесь безбожно перебираю калорий.

— Могу подарить скакалочку, — злорадно, чтобы хоть как-то расквитаться за свою отчужденность, сказал Гамалей. — А кроме того, получено добро на первую стройку: намечено возвести мельницу. Ручками. На что разрешено даже свалить одну из елок, что на западной стороне Колизея. Рубить, пилить, строгать — и все в свободное от работы время. Вот так.

— Ура!!! — заорали Наташа с Алексашей. Через пять секунд они уже целовались с Гамалеем — нормальная жизнь в нормальном коллективе.

— Подумаешь! — сказала Кшися, оскорбленная предательством своих поклонников. — Можно, конечно, завоевывать внимание кемитов и процессом изготовления дрожжевых лепешек. Хотя — представляю себе, во что обойдется колонии каждая штука! Так сказать, материальное стимулирование любознательности. Но если бы мне разрешили взять с собой хотя бы сто пятьдесят платьев, включая исторические костюмы, я одна гарантировала бы вам двадцатичетырехчасовое торчание женской половины города под нашими стенами.

— Ты опять забыла, что здесь сутки — двадцать семь с половиной часов, — поправил ее Алексаша.

Остальные ее предложение просто проигнорировали.

— А я с вами на просмотр, — взмахнув черными крыльями своих рукавов, Самвел снялся с перил. — Все равно здесь меня не слушают.

— Я-то думала, что вы мне на сон почитаете Исаакяна…

Самвела вознесло обратно на перила.

Гамалей возмущенно фыркнул и влез в лоджию.

— Я через вашу комнату пройду… — И, по-гусиному разворачивая ступни в каких-то первобытных сандалиях, зашлепал к задней стене.

— Вы бы посидели с нами, Ян Янович! — лицемерно предложила Кшися.

— Вот погодите, проверю завтра вашу прополку! — проворчал он, просачиваясь сквозь потайную дверь. — Да, чуть не забыл: доконали вы меня со своим парниковым эффектом. Сегодня с ноля часов и до четырех тридцати — проветривание. Стена будет опущена до двух с половиной метров. Посему во всем Колизее, исключая аварийное освещение в колодце, с ноля часов будет выключаться свет.

— А не опасно? — невольно вырвалось у Кшиси.

— Отнюдь нет. Кузнечиков всяких напрыгает, бабочек да шмелей — так это даже к лучшему. Тоскливо без живности, а тут не то что птиц, летающих насекомых ни одного вида не обнаружено. В лучшем случае — прыгучие. Скотина вся тоже какая-то… придонная… да что я вам объясняю, вы же все это просматривали в период подготовки. Мохнатые ползучие ящеры, жабовидные ползучие млекопитающие. Удивительнейший пример сходимости видов! Но если принять гипотезу, что животный мир Та-Кемта миллиарда на полтора старше земного, то становится ясно…

Он глянул на скучающие физиономии Диоскуров и осекся.

— После ванны в лоджии спать не советую, — буркнул он по-стариковски. — Может быть ветрено. Спокойной ночи!

— Бары гешер, Гамалей-джан! — ответили хором Самвел и Кшися.

Помолчали секунд тридцать.

— А проела ты ему плешь со своим парниковым эффектом, — восхищенно проговорил Алексаша. — Чтобы такие перестраховщики, как Гамалей с Абоянцевым, разрешили убирать стену на ночь?..

— Ну, не убирать, — лениво поправил брата Натан. — Всего-навсего приспускать. И чего было не сделать это с самого начала — кемиты народ хиловатый, во всем городе, говорят, не наберется десятка мужиков двухметрового роста. Даже с поднятыми руками им до края стены не дотянуться. А если учесть, что глазеют на нас теперь только детишки да несколько стариков, определенно выживающих из ума, да и то они хором чешут отсюда, как только начинает садиться луна, то я определенно считаю, что установка стены поднебесной высоты была ошибочной с самого начала.

— Да если б они и поголовно были ростом с Петра Великого, все равно на стенку никто бы не полез, — поддержал брата Алексаша. — И даже не потому, что жрецы не велят, — силушки не хватит. Ну, помните по фильмам среднестатистического кемита — абсолютно никаких бицепсов!

— Поглядела бы я на твои бицепсы, — заметила Кшися, — на таких-то харчах, как тут.