Дрожь - Мэгги Стивотер

— А теперь представь, что испытывает Бек, зная, что ты на него злишься.

Сэм рассмеялся невеселым пристыженным смешком, напомнившим мне смех Бека во время нашего телефонного разговора ночью, и отвел глаза. Он знал, что у меня есть номер Бека.

— Мы съездим к нему. Если ты так хочешь, поедем, — сказал он, отнимая у меня руку.

Я уже развернулась было уходить, но остановилась.

— За что ты разозлился на Бека, Сэм? Почему ты так зол на него, хотя я ни разу не видела, чтобы ты злился на своих настоящих родителей?

Судя по выражению лица Сэма, этот вопрос никогда не приходил ему в голову, и ответил он не сразу.

— Потому что Бек... Бек мог не делать того, что он сделал. А мои родители не могли. Они считали меня чудовищем. Они были напуганы. Там не было расчета.

Его лицо исказилось от боли и неуверенности. Я оперлась коленом о сиденье и ласково его поцеловала. Я не знала, что ему сказать, поэтому просто поцеловала его еще раз, взяла рюкзак и вышла в пасмурный день.

Когда я оглянулась, он все еще сидел неподвижно, по-волчьи отрешенный и молчаливый. Последнее, что я увидела, были его глаза, прищуренные от ветра, и спутанные черные волосы, почему-то напомнившие мне о самой первой ночи, когда я его увидела.

Мои волосы взметнул неожиданный порыв ветра, ледяного и пронизывающего до костей.

Зима вдруг показалась совсем близкой. Я остановилась на тротуаре и закрыла глаза, пытаясь подавить невыносимое желание вернуться к Сэму. В конце концов чувство долга взяло верх, и я двинулась к школе, но не могла отделаться от мысли, что делаю ошибку.

Когда Грейс вылезла из машины, мне стало тошно. Тошно от того, что я с ней поругался, от сомнений, от холода, из-за которого я постоянно балансировал на грани между человеком и волком. Даже не просто тошно — неспокойно, тревожно. Слишком много невыясненных вопросов: Джек, Изабел, Оливия, Шелби, Бек.

У меня в голове не укладывалось, что мы с Грейс собрались встретиться с Беком. Я включил печку на полную мощность и сидел, уткнувшись головой в руль, пока от ребристого винила не заболел лоб. Печка жарила не переставая, и в салоне очень скоро стало жарко и душно, но это ощущение мне нравилось. Оно создавало иллюзию, что надо мной не висит превращение. Что я крепко держусь в собственной шкуре.

Поначалу мне казалось, что я могу просидеть вот так весь день, напевая себе под нос: «Чем жарче летнее солнце пылает, тем плотнее кожа меня облегает» в ожидании Грейс, но хватило меня всего на полчаса, и я решил, что нужно куда-нибудь съездить. Более того, я испытывал потребность сделать что-нибудь приятное для Грейс. Поэтому я решил еще раз съездить к дому Джека. Он до сих пор нигде так и не засветился, ни мертвый, ни в газетах, а его дом был единственным местом, которое пришло мне в голову в качестве отправной точки для поисков. Грейс была бы рада, увидев мои старания загладить вину.

Я оставил машину на безлюдной лесной дороге неподалеку от дома Калпеперов и наперерез двинулся через лес. Бесцветные сосны предвещали снегопад, их кроны слегка покачивались на холодном ветру, который не чувствовался здесь, под сучьями. По загривку у меня бегали колючие мурашки; сосняк насквозь пропах волком. Такое впечатление, что Джек пометил здесь каждое дерево. Самонадеянный негодяй.

Какое-то движение справа заставило меня вздрогнуть и припасть к земле. Я затаил дыхание.

Это оказался всего лишь олень. Я мельком отметил влажные глаза, длинные ноги, белый хвост, и олениха скрылась, на удивление неуклюжая в густом подлеске. Впрочем, ее присутствие в этом лесу не могло не радовать: если здесь была она, это означало, что здесь нет Джека. У меня не было никакого оружия, кроме собственных рук, а какой от них толк против нестабильного волка с адреналиновой бурей в крови.

На опушке леса перед домом я застыл, прислушиваясь к голосам, несущимся из-за деревьев. Переговаривались парень и девушка, сердито и на повышенных тонах, стоя, очевидно, где-то неподалеку от задней двери. Я прокрался к дому и по-волчьи бесшумно завернул за угол, чтобы быть к ним поближе. Мужской голос, низкий и яростный, был мне не знаком, но чутье подсказывало мне, что это Джек. Второй голос принадлежал Изабел. У меня промелькнула мысль обозначить свое присутствие, но я медлил, пытаясь разобраться, о чем спор.

— Ничего не понимаю, — кипятилась Изабел. — За что ты просишь прощения? За то, что исчез? За то, что тебя укусили? За то...

— За Хлою, — ответил парень.

Возникла пауза.

— Что значит, «за Хлою»? При чем тут моя собака? Ты знаешь, где она?

— Изабел, черт побери! Ты что, меня не слушаешь? Временами ты бываешь такая тупая! Говорю же тебе, я сам не понимаю, что делаю, когда превращаюсь.

Я зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Джек съел ее собачку.

— Ты хочешь сказать, она... ты ее... господи! Ну ты и придурок!

— Я ничего не мог с собой поделать. Я ведь тебе сказал, что со мной происходит. Не надо было ее выпускать.

— Ты хоть знаешь, сколько стоит такая собака?

— Уже рыдаю.

— Ну и что мне прикажешь сказать предкам? «Мама и папа, Джек у нас теперь оборотень, и знаете, что случилось с Хлоей? Он ее съел»?

— Не говори им ничего! — поспешно ответил Джек. — И вообще, я думаю, что превращений больше не будет. По-моему, я нашел средство.

Я нахмурился.

— «Средство», — ровным голосом повторила Изабел. — Как превратиться из оборотня обратно в человека?

— Не забивай свою блондинистую головку. Просто... дай мне еще несколько дней, чтобы точно во всем убедиться. Когда я буду уверен, я все им расскажу.

— Ладно. Как хочешь. Господи... у меня в голове не укладывается, что ты съел Хлою.

— Будь так добра, заткнись. Ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Как хочешь. А остальные? Ведь есть же остальные? Наверное, они могут тебе помочь?

— Изабел, заткнись. Я же сказал, я думаю, что во всем разобрался. Мне не нужна ничья помощь.

— А тебе не кажется...

Раздался какой-то шум, резкий и чужеродный. Хруст ветки? Оплеуха?

Когда Изабел заговорила снова, голос у нее был не такой. Какой-то слабый.

— Только не попадайся им на глаза, ладно? Мама у психотерапевта — из-за тебя, между прочим, — а папа уехал из города. Я возвращаюсь в школу. У меня в голове не укладывается, что ты вызвал меня сюда, чтобы рассказать, что съел мою собаку.

— Я вызвал тебя, чтобы рассказать, что нашел противоядие. Что-то не вижу бурной радости.

— Клево. Я в восторге. Пока.

Через мгновение я услышал, как джип Изабел с ревом сорвался с места, и снова заколебался. Вообще-то я не горел желанием появляться на глазах у нового волка, который к тому же не умел держать себя в руках, пока не разведаю обстановку, но холод уже подтачивал мои силы, и нужно было либо возвращаться обратно в машину, либо искать убежища в доме. А дом был ближе. Я медленно прокрался вдоль задней стены, пытаясь на слух определить местонахождение Джека, но ничего так и не услышал. Должно быть, он ушел в глубь дома.