Эксгумация - Даниэль Жирар

У Харпер перехватило дыхание.

— Я знаю лишь то, что она улетела к вам. Что сродни самоубийству. Она многого не договаривает. Она…

Хэл умолк. Держа наготове ручку, Харпер ждала. Ей нужно знать, какая она, Анна Шварцман. Если этот Макдональд преследовал ее, он также был первым подозреваемым в двух убийствах на ее территории…

— Инспектор?

— Вообще-то я не знаю, какая она. Напугана — да, безусловно, но до странности решительна.

По голосу было понятно, что Хэлу Харрису Анна Шварцман небезразлична. Он уважает ее. Он тревожится за нее.

— У меня такое чувство, что Макдональд уже не в первый раз делает что-то подобное.

Харпер села прямо.

— Вы хотите сказать, что он убивал и раньше?

— Нет. Возможно, это первое его убийство, но он много лет ее запугивал. И он явно способен на насилие. Многое из того, что я знаю, было сказано конфиденциально, поэтому я не могу вдаваться в подробности…

— Я понимаю.

Брак, который держался на насилии. Харпер давно перестала удивляться тому, как сильные женщины позволяли мужчинам превращать себя в рабынь.

— Последние события предполагают серьезную эскалацию насилия, — продолжил Хэл, — но не совсем ясно, что ее спровоцировало. Возможно, что-нибудь в убийстве Авы Шварцман поможет в этом разобраться.

— Вы упомянули одно здешнее убийство; но вы в курсе, что их у нас было два?

— Два? — переспросил Харрис таким тоном, будто его горло сдавили тисками.

— Да, — подтвердила Харпер. — Первой была убита женщина по имени Фрэнсис Пинкни — ее одурманили хлороформом и сбросили с лестницы. Она сломала себе шею.

— И на первый взгляд это было похоже на несчастный случай?

— Да. Если б не наш коронер, уловивший запах хлороформа, а также странное поведение собаки, которая необъяснимо молчала, это могло сработать.

— Но капитан Браун сказал мне, что Ава Шварцман была задушена, верно? Убийца пытался представить это как несчастный случай?

— Отнюдь нет.

Образ хрупкого тела Авы, привязанного к кровати, неожиданно всплыл в ее сознании. Харпер попыталась отогнать его.

— Вообще-то убийство было довольно жестоким. Ее привязали к столбикам кровати, и преступник задушил ее, сидя у нее на груди и зажав ей нос и рот. После чего оставил тело как было, не отвязывая.

— Инсценировка.

— В каком-то смысле, — согласилась детектив.

Она изложила свою теорию о том, что женщины обменялись ключами от дома, добавив, что полиция так и не нашла ключ Авы в доме Фрэнсис Пинкни.

— Он убил ее, чтобы получить доступ к Аве, — сказал Хэл шепотом.

По плечам и спине Харпер тотчас пробежал холодок.

— Как была убита ваша жертва?

— Захлебнулась. А потом ее красиво уложили на кровати.

Утопление, сброшенная с лестницы женщина, удушение…

Три убийства, одно за другим, но без очевидной закономерности или цели в каждом конкретном случае. Харпер Лейтон отказывалась понимать это.

— Другое убийство… напомните, как звали жертву?

— Фрэнсис Пинкни, — повторила Харпер.

Ее мучил вопрос, как долго имя Фрэнсис будет сопровождаться в ее голове картинкой бездыханного тела на ступеньках лестницы с шеей, вывернутой под неестественным углом. Со временем картина потускнеет. Они всегда тускнеют. Но никогда не исчезают полностью. У нее в голове до сих пор стояли картины самых первых убийств.

— Метод менее личный, нежели два других? — спросил Хэл.

— В целом да, — согласилась Харпер, радуясь возможности увести разговор от Пинкни. — Ава Шварцман была задушена. Ваша жертва захлебнулась… — Она задумалась об этих двух смертях. — Оба случая связаны с дыханием. Он не давал им обеим дышать.

— В нашем случае это сделал кто-то за него.

— И вы понятия не имеете, кто? — У нее ни разу не было случая, чтобы двое убийц работали в паре. — Своего рода подмастерье?

— Вряд ли Макдональд рискнул бы раскрыть свою личность другому преступнику. Он высокомерен, но невероятно осторожен. И умен. Чертовски умен.

Даже если убийца не обучал кого-то лично, он вполне мог обратиться за помощью в Интернет, где, как известно, продавалось все и вся.

— Наша единственная потенциальная подозреваемая исчезла. Мы разослали информацию и объявили ее в розыск, но я не очень на это надеюсь. Я пришлю фоторобот.

— Вы думаете, что этот же человек напал на вашего офицера?

— На этот вопрос у меня тоже нет ответа.

— Обязательно пришлите нам фоторобот, — сказала Харпер. — Я распространю его здесь и завтра свяжусь с вами, инспектор.

— Буду благодарен. — Он помолчал. — Детектив?

— Я тут.

— Нельзя ли приставить к Шварцман кого-нибудь? В смысле, чтобы присматривать за ней.

— На тот случай, если она — убийца или же, не дай бог, станет жертвой?

— И то, и другое, — ответил Хэл, помолчав.

Харпер стало интересно: это потому что они с Анной близки или его колебания связаны с нежеланием сказать что-то, что могло навредить другу?

Так или иначе, Харрис вызывал у нее уважение. Порой недосказанная информация оказывается ценней, чем то, что говорилось вслух. Харрис был на стороне Шварцман, в этом нет никаких сомнений.

Это также подсказало, на чьей стороне должна быть она сама.

— Нет проблем. Как только мы закончим наш разговор, я отправлю туда кого-нибудь.

— Спасибо.

— Не надо меня благодарить, инспектор. Мне, как никому другому, нужен перерыв в убийствах… — Харпер помолчала. — Вы думаете, он нападет на нее?

— Я не думаю, что он ее убьет, — ответил Хэл. — Насколько я понимаю, он не хочет, чтобы она умерла. Он хочет ее вернуть.

— И с какой стати, черт возьми, он взял, что ему это удастся?

— Это вопрос на миллион долларов.

Завершив разговор, Харпер прижала палец к внутренней стороне миски, чтобы собрать крошки чипсов. За эти годы она насмотрелась на брошенных бывших. Многие напивались и устраивали дебоши, кое-кто прибегал к насилию. Один въехал на машине во французское окно дома, принадлежавшего новому парню его девушки, и раздавил кота. Харпер проработала в полиции не один год и потому знала, на какие безумные выходки способны люди. Но если сказанное Харрисом — правда, то случай Спенсера выходит на совершенно новый уровень безумия.

Она позвонила в диспетчерскую, чтобы как можно скорее отправить кого-нибудь к дому Авы. Когда зазвонил телефон, она потянулась за чипсами. Увы, пакет оказался пуст.