Ускользающий мир - Марина Ефиминюк

– Почему ты не сказал мне? – От ее жалобного взгляда, наверное, растаял бы айсберг.

Люк пожал плечами:

– Я говорил тебе, что не смогу жить в этом мире.

– О да, это могло означать что угодно! Люк, господи… Я так сожалею о том, что тебе тогда наговорила. Вместо «спасибо», ты услышал от меня… – Она запнулась, кусая губу.

Он промолчал. Слова каким-то странным образом застревали в горле, в душе возникло страшное подозрение, что он совершает ошибку.

– Люк, ты слышишь? Я пытаюсь извиниться. Ведь я не знала…

Она с трудом, на негнущихся ногах, поднялась с дивана и сделала к нему один осторожный шажок, заглядывая в глаза с преданностью бездомной собаки.

– Ты многого не знаешь, Женя… – Как ни странно, говорить было легко. Он остановил ее одним легким жестом руки и покачал головой, запрещая приближаться.

На ее лице отразилась безысходность, а глаза стали большими, почти черными, заполненными слезами. Она кусала губы, не зная, как поступить дальше.

– Сейчас ты мне делаешь очень больно, – прошептала она, обнимая себя руками, словно боялась развалиться на куски.

Люку показалось, что он, подлец, обижает ребенка. Внутри закипала злость.

– Я не затевал ссоры, Женя. Ты сама сделала свой выбор.

– А что мне оставалось? – Она всхлипнула, едва сдерживая поток слез. – Ты обвинил меня в ужасных вещах!

– Но ты ведь даже не попыталась переубедить меня, – хмыкнул Люк, подняв одну бровь. – Я все понял, Женя. Честно. Мне не нужно повторять несколько раз. С этим мальчиком вы друг другу подходите: два желторотых школьника, полных подросткового эгоизма. Отлично. Ты выбрала, я это уважаю.

– Я не выбрала! – быстро затараторила она, протягивая к нему руки, словно пыталась остановить. – Все, что ты слышал, говорилось сгоряча!..

– Я не передумаю, Женя, – мягко остановил он поток бессмысленных слов и пожал плечами.

Постояв мгновение, она буквально вырвалась из гостиной, как из клетки. По деревянной лестнице прогрохотали поспешные быстрые шаги, на втором этаже шарахнула дверь ее комнаты. Женя так и не соизволила спуститься вниз. Весь день Люк старательно не обращал внимания на укоризненные взгляды жены Бориса и острую ненависть, которую волнами источал Роман.

…Люку было мерзко даже представить, что его худенькую девочку могли трогать чужие мужские руки. Руки этого полубезумного опасного парня. Правда отдавала горечью – девушка с мужским именем Евгения не была особенной…

Он резко вскочил с кровати, все еще пребывая в темном глубоком сне. Сладкий цветочный запах позвал его тело за собой. Роман открыл глаза, только когда понял, что уже стоит в коридоре босой и в одних трусах, а по полу сильно тянет холодом. Диковато озираясь, он принюхался – до него донесся аромат жареного мяса, корицы Жениной энергии и сладковатой ванили агрессивного ловца Люкки. Смущенно помявшись на месте, Рома вернулся в темную комнату, озаренную светом уличного фонаря. Кровать тихо скрипнула под его весом.

Петр, похрапывающий на диване, даже не проснулся и только тихо фыркнул. Он почмокал губами и повернулся на другой бок.

Роман растер лицо горячими ладонями и снова почувствовал тающий на языке необыкновенный вкус, от которого сердце сладко заныло. Руки тряслись, когда он натягивал на себя джинсы и свитер. Завязывая ботинки, он уже не мог думать о том, что со стороны, вероятно, выглядит диковато. Запах манил, дурманил голову, от него во рту скапливалась слюна.

Вдыхая полной грудью, Рома тихо спустился на первый этаж. В доме царила темнота и тишина, лишь деликатно тикали часы да скрипели деревянные половицы. Кажется, из гостиной доносилось бормотание включенного видения. Роман настежь отворил входную дверь, и вместе с порывом ветра его окутало неземное облако. Третий мир звал, умаляя поторапливаться, и он сделал шаг вперед, к нему…

– Рома? – донесся издалека удивленный женский голос.

Он не собирался слышать, не хотел чувствовать ничего, кроме этого дурманящего запаха. Он побежал…

Я смотрела на Романа и не узнавала его. Лицо приятеля казалось совсем чужим, его рассекала гримаса вселенского отчаяния, невероятного и неподъемного для одного хрупкого человечка. Ветер трепал светлые волосы, раздувал свитер. Меня тут же заколотило от холода. Рома направлялся вон со двора, и, стоя на веранде, я позвала его:

– Рома?!

Парень не отозвался, он только повернул голову, окинув меня невидящим взглядом, и прибавил скорости, как будто убегая. Неожиданная догадка пронзила меня – конечно, именно с таким бессмысленным выражением на лице он гонялся в то утро за запахом третьего мира. Роман походил на наркомана, которого поманили очередной дозой.

Я нерешительно оглянулась на лестницу, ведущую на второй этаж. Куртка осталась в комнате, но времени забрать ее не было, ведь Роман мог ускользнуть вместе со своим треклятым миром. Хорошо, что ночь выдалась ясная и звездная. Крупные, словно лампочки, светила поблескивали на черном небе. В своем мире я не видела таких больших и ярких звезд, даже на юге. Луна огромным белым кругом висела над головой, отбрасывая неяркое свечение.

Набравшись духа, я шагнула в темноту за ворота, едва улавливая движение Романа. Он, пошатываясь, будто пьяный, торопился точно в лес. Иногда он останавливался и задирал голову, словно принюхиваясь. В такие моменты меня пронизывал мифический ужас, что сейчас парень подпрыгнет и превратится в страшное зубастое чудовище.

Он тенью скользил между деревьев, ни разу не запнувшись. В отличие от него, я уже несколько раз прилично падала, и разбила в кровь ладони о корягу, заваленную опавшей листвой. К счастью, сейчас, в самой середине осени, густые кроны почти опали, и голубоватый от лунного света воздух казался кристально чистым. Невысокая фигура Романа выделялась резкими контурами. Лес шелестел и шептался, только добавляя жути.

– Рома!

Я побежала к нему, замерзшая и испуганная, когда парень на мгновение остановился. От сбившего дыхания изо рта шел пар. Рома, будто услышал мой голос, резко развернулся, разглядывая меня в упор и, кажется, не узнавая. Его глаза казались черными пустыми провалами, и меня затрясло.

– Я думала, что не догоню тебя.

– Что тебе нужно? – Голос его звучал совсем чужим, хриплым, грубым, словно принадлежал другому человеку. Лицо, обычно подвижное и улыбчивое, застыло, как будто на него надели маску индейского божка.

– Рома, – прошептала я, – ты пугаешь меня.

– Зачем ты идешь за мной? – повторил он и сделал ко мне шаг.

От страха я потеряла голос и только открывала беззвучно рот, проклиная себя за то, что, поддавшись детской обиде, не стала будить Люка, а сама бросилась в погоню за невменяемым беглецом.