Не злите добрую колдунью! - Марина Ефиминюк

в голову. Чистое совпадение, что Петуньей звали четвертую жену отца. Она все равно уже бывшая.

– Знаете, какое чудо она попросила, когда пошла в услужение? – со злостью выплюнул Том. – Чтобы в нашем роду появился магический дар. Но Хэдлеи были слишком слабыми, и чудо не вышло. Я едва-едва могу читать заклятия.

– Но стену ты сделал, – заметила я.

– Амулет, поглощающий магию. От любого заклятия он становится мощнее. Отличная штука. Уже не раз испытывал. Когда вы дрались в огороде, он столько магии поглотил!

– Мы что же, поменялись из-за этой его дурацкой штуки? – охнула я, даже несколько оскорбившись, что в обмене не было божественного предзнаменования. Просто какой-то, прости господи, внук темной прислужницы, не особо удачно выбравшей хозяйку-ведьму, подсунул нам невнятный чернокнижный амулет.

– Драконы подчиняются только сильным магам, – проговорил он. – И я стану демонски сильным, когда он родится. Жертва светлой магии, жертва темной магии, человеческая жертва, новорожденный дракон. Темное к темному, светлое к светлому. А мне достанется все!

– Я поняла, ты просто сумасшедший, – сухо заключила я. – Только злодейского смеха не хватает.

Тут-то он вытащил из сумки оба наших родовых гримуара, а Танита зашевелилась, начиная приходить в себя. По-моему, ситуация выходила из-под контроля. Не то чтобы до этого мы ее хоть как-то контролировали.

– Он сейчас сожжет наши колдовские книги, – запричитала я, толкнув замершего ведьмака локтем. – Давай целоваться, пока не все потеряно.

– Нам надо, чтобы книги сгорели, и все закончится, – убежденно проговорил Фентон, неотрывно следя за парнем.

– Конечно, закончится. Он лишит нас памяти предков. Я сегодня как бы из семьи ушла, – бубнила я, – не хотелось бы еще остаться без бабкиного подарка.

– Сначала светлый гримуар! – торжественно объявил злодей.

– Нет! – страшным голосом рявкнула я, прислонив руку к невидимой перегородке.

– А? – изумленно повернулся он.

– Давай сначала черный гримуар верховного! Ему наплевать, а мой очень жалко.

– Как скажешь, чародейка, – странно улыбнулся Том и, не сводя с меня насмешливого взгляда, как будто случайно выронил бабкину книгу в огонь. – Ой, упала!

В разные стороны брызнул сноп искр, столб огня практически достал до потолка.

– Кретин, – пробормотала я на выдохе.

Следующей в костер полетела черная книга, но ведьмак даже бровью не повел.

Огонь совершенно сошел с ума, по полу прыгали горящие головешки. От дыма слезились глаза. И, в общем-то, совсем скоро костер обещался перерасти в большой пожар, а старый дом грозил обернуться огромным горящим факелом. Не хотелось бы в нем поджариться.

– И человеческая жертва, – торжественно воскликнул кровожадный архивариус, вытаскивая из сумки мой родненький ритуальный кинжал.

– Верховный, самое время что-то делать, – теперь действительно встревожилась я, – пока твою прислужницу не прикончили.

– Фея, – не глядя, позвал он.

– Да что?!

– Я влюблен в тебя.

На мгновение возникла странная пауза. Учитывая, что у нас тут собирались принести в жертву Таниту, признание, мягко говоря, было несвоевременным.

– Сработало? – тихо спросил он и щелкнул пальцами. – Нет, не помогло.

– Может, потому что не время глупости говорить?

– А я серьезно. – Фентон бросил на меня пронизывающий взгляд, как-то странно пробравший до самого нутра. И стало ясно, что он по-настоящему серьезен.

Секундой позже невидимая стена разлетелась под действием мощного темного заклятия, созданного верховным колдуном. Сумасшедшего архивариуса-злодея впечатало в стену. Я ошарашенно смотрела на свои светящиеся пальцы. Секундой позже они потухли…

Вокруг нас исчезла вся магия. Дракон родился.

Время словно замедлило бег. В странном оцепенении я следила, как Том пытается всадить в ведьмака кинжал, но получает мощный удар в челюсть.

Из огня брызнули искры, столбом ударил в потолок черный дым. Магия, словно поприветствовав нового дракона, вернулась в мир.

В костре расправило перепончатые крохотные крылья пузатое существо на коротких лапках и с мягкими шипами на спинке, меньше всего напоминающее огнедышащую тварь. Неожиданно оно шагнуло и сорвалось с поленьев. Свернувшись шариком-дыней, дракон проскакал по полу к моим ногам.

И пусть магия расцвела, но рядом с зеленоватым комком, испачканным в саже, я не чувствовала ни одного отголоска дара. Скорее рефлекторно, нежели из большого желания, подхватила детеныша на руки. Он был легким, горячим и вертким. А еще цапнул меня за палец.

– Вот же зараза! – охнула я.

Дракон вспыхнул. Вертикальные зрачки превратились в круглые монетки, но снова сузились в щелочки.

– Фентон, что с ним происходит? Слышишь, ведьмак? Он засветился! – позвала я ведьмака, одним щелчком пальцев скрутившего горе-похитителя.

– Ты что, дала имя моему дракону? – Верховный даже забыл, что хотел вытащить кляп изо рта мычащей Таниты, окончательно вернувшей сознание. – Взяла в руки и дала имя?

– Не называла я его! – принялась отпираться и тут как-то разом догадалась, что единственного рожденного дракона (может, не в мире, но точно в семи окрестных королевствах) зовут Зараза. Надеюсь, что без «вот же».

– Какое? – потребовал Фентон.

– Верховный, ты знаешь… – Я помахала рукой: – Лучше потуши огонь, пока пожар не начался.

Заразу… Новорожденного дракона оставили в старом доме. Над ним ворковала Танита. Древнее существо она воспринимала как котенка, еще не открывшего глазенки. Я сидела одна в разгромленной кухне и рассматривала посудный шкаф.

Вспоминались следы от чужих сапог, принадлежащие внуку Петуньи. Он частенько бродил по моему дому, следил за приездом ведьмака, наблюдал за нашими распрями. Видел, как сорвался ритуал, а тайник оказался пустым.

Том, приехавший в городок только ради чужого наследия, всегда был рядом, а мы его не замечали.

Своровал лекарское снадобье, когда его укусило умертвие. Пробрался в дом, чтобы перерыть дневники. Уехал в архив, где мы и столкнулись, чтобы найти карты и отыскать вожделенное наследие Хэдлеев, способное превратить даже слабого чародея в верховного колдуна.

Он украл в ту ночь Дюка, но справиться с ним не смог. Должно быть, умертвию оказалась не по нраву свежая могилка, вырытая на старом погосте. Возможно, не вмешайся толпа хмельных мужиков, Том догнал бы последнего Хэдлея и сам открыл бы подземный тайник, но они схватили вилы и пошли охотиться на умертвие.

И он дождался, когда мы найдем яйцо. Заявился в дом, где осталась одна слабая девочка, неспособная противостоять магии. Петунья его впустила. Она подсказала, что время есть. Странная чародейка, поселившаяся в ее доме, скоро не вернется…

– Петунья, я могу простить все, кроме предательства, – проговорила я, поднялась и приложила ладонь к стеклянной дверце.

Витраж под рукой задрожал. Призрачная тетушка попыталась отрыть нижние створки, чтобы ударить меня по ногам.

– Не буду желать покоиться с миром, – проговорила я. – Но крепкого вечного сна тебе, Петунья.

Из-под пальцев брызнула голубоватая вспышка. Шкаф омертвел. Давным-давно сломанный замок не держал дверцы, и стоило убрать руку, как они