Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

Хотя показная роскошь в глаза в китайских городах никогда не бросалась. Задаваться, выпячиваться – это не в китайском духе. Не было даже деления на богатые и бедные кварталы. Кому положено – тот носил подобающий его заслугам и общественному статусу халат (вышивка на котором своей символикой делала его подобием форменного кителя), передвигался в паланкине, экипаже или верхом – тоже строго по рангу. Но все дома выходили на улицу глухой стеной, а если и были повыше других (этажа в 2–3, не больше) – это было сокрыто оградой. Планировка как отдельного домовладения, так города в целом была бесхитростно прямоугольной. Уездная, областная или провинциальная управа, а в столице императорский дворец, с садом и парком, располагались относительно городской территории примерно на том же месте, где на сельском дворе располагался хозяйский дом.

Помимо городской стены, от древности до эпохи Тан городские кварталы были разгорожены друг от друга, и этот факт стал достоянием литературы. По ночам по городу невозбранно можно было передвигаться только высшим чиновникам, прочие же шатуны, если попадались стражникам, получали порцию палочных ударов. Поэтому неплохим сюжетом для новелл были переживания влюбленного, задержавшегося на свидании, не поспевшего домой и теперь старающегося замаскироваться под столб, чтобы не быть обнаруженным.

Башня Желтого журавля

В эпоху Сун эти внутренние перемычки исчезли, в системе адресации стали главенствовать не кварталы, а улицы. Улицы, превратившиеся в многокрасочные, горластые, круглосуточно кипящие реки, на которых проводили значительную часть своей жизни большинство горожан.

Города – крупные административные центры, делились теперь на сектора – со своими органами управления, обеспечивающими санитарный и полицейский порядок, пожарную безопасность и вершащие суд на правах низшей инстанции. Повсюду высились пожарные каланчи – почти все строения были деревянными. Интересно, что когда в столице Кайфыне открылось 23 публичных дома для обслуживания преимущественно гвардейцев из «войска Запретного города» – необходимость их устроения мотивировалась в первую очередь страхом перед пожарами. Пусть уж лучше ребята гуляют в местах установленных, чем того и гляди пустят по пьяни красного петуха незнамо где.

Городское хозяйство было налажено неплохо: водоснабжение было бесперебойным, ассенизация (обозы золотарей) регулярной, и вообще в грязи никто не тонул – это вам не чумазая средневековая Европа. Горожанин, уличенный в том, что выплеснул помои на улицу, получал шестьдесят палок. Городских больниц и приютов для престарелых не было, но такого рода благотворительностью занимались буддийские монастыри (а вообще-то, по исконной китайской традиции, попечение о немощных и страждущих должны были брать на себя их родственники – что в подавляющем большинстве случаев и происходило). Большую помощь беднякам оказывали купцы – и по добросердечию, и из желания лишний раз выказать себя «отцами города». Причем выказать в неявном виде: в холодное время года по ночам они тайком подсовывали деньги под двери нуждающихся, а те утром изображали радостное изумление – будто «деньги упали им с неба».

Значительную часть жителей составляли чиновники, а также члены их семей, помощники и слуги. В крупных городах, тем более в столице эта категория составляла до трети городского населения. Здесь же проживала земельная знать, титулованная, а больше просто владетельная (верхушка «сильных домов»). К ней примыкало богатое купечество, на которое почти перестали смотреть как на лиц неблаговидного рода деятельности. Прочее городское население состояло из множества торговцев, ремесленников, стражников, пожарных, воинов гарнизона, а также всякого специфически городского люда: поденщиков и носильщиков – кули, погонщиков, лодочников, мусорщиков, ассенизаторов, актеров, акробатов, фокусников, гадальщиков, нищих, воров, проституток и прочая, и прочая, и прочая – всех тех, кого в Китае называли «людьми рек и озер» (возможно, потому, что разбойники и бродяги часто укрывались на островах и в прибрежных камышах).

Жители были разбиты по пятеркам и десяткам домов, ремесленники объединялись в цеха – ханы, торговцы и купцы – в гильдии. Это были ячейки самоуправления, и их существование было удобно городским властям – связанные круговой порукой, они обеспечивали своевременный сбор налогов и четкое выполнение указаний. Обычно их членов объединяло не только соседство или общность профессии, но и происхождение из одной местности – землячество.

В ханы заставляли объединяться и мусорщиков, и даже нищих – чтобы от всех был какой-то доход Поднебесной. Кстати, нищие при этом делились на множество разрядов в соответствии с профессиональной специализацией: кто рассказывал печальную историю своей жизни, кто демонстрировал увечья (много было лже-слепцов – «одноглазых драконов»), кто корчил рожи, измазавшись краской. Или ходил с мешком по домам, или пел, или просто гнусил, взывая к милосердию. Были даже такие, что прилюдно наносили себе жестокие раны – но это уже, наверное, ближе к факирам. Тонкости нищенского искусства передавались по наследству – как секреты ремесленного мастерства.

Не обходилось без бандитских шаек, деливших и кроваво переделивавших контроль над улицами и кварталами. Они собирались в облюбованных ими чайных, именуемых «пристанями». Друг друга они величали «братьями», а своих вожаков – «дедами».

Те, чье мастерство составило славу китайской культуры – ремесленники, выставляли на продажу или передавали торговцам бессчетное множество товаров: вееров, ширм, резных украшений и статуэток, посуды, шелковых одеяний, обуви – всего-всего.

Торговля шла на рынках – наряду с традиционными универсальными, появились и специализированные: овощные, мясные, рыбные, скотные, шелковые, цветочные. По особым, известным всем горожанам дням собирались такие, как лекарственные, антикварные. Была специализация и по времени суток – рынки дневные и ночные. Лавочники, лоточники, разносчики торговали прямо на улицах. Повсюду предлагали готовую еду – с тех пор и посейчас большинство китайских горожан предпочитает насыщаться в небольших ресторанчиках или приносить домой уже приготовленную пищу.

Сфера обслуживания тоже стала предельно многономенклатурной. Специальные бюро могли организовать и свадьбу, и похороны. Общественное питание было чрезвычайно развитым и многоуровневым. Даже многоэтажным: внизу можно было наскоро выпить чашечку чая или вина и закусить, а чем выше вверх по лестнице, тем капитальнее мог обосноваться клиент. Как и сейчас, официанты записывали заказ – но расплачиваться полагалось сразу.

Небольшие чайные были мини-клубами (в английских понятиях – пабами): здесь обсуждали новости, здесь же устраивались петушиные бои, выступали фокусники и акробаты. Сюда без опаски могли зайти и нищие, у которых заведомо не было ни гроша: так повелось, что бедняки могли допивать остатки чая за уже ушедшими посетителями. На дверях винных погребков рисовали ветку ивы (интересно, что в царской России у входов в кабаки красовались еловые лапы, и в просторечье заведение именовалось «Иваном Елкиным»). Для того, кто располагал средствами, излюбленным времяпрепровождением были плавучие рестораны.