Загадка поющих камней - Чарльз де Линт

Минда вспомнила, что у кромлеха Вастер приказал схватить их живыми, но она понимала, что друзья будут сражаться до последнего вздоха. Гримбольд, а может, Сиан — кто-то из них говорил, что убить Вастера можно только при помощи особого оружия, вот только Минда позабыла его название. Что-то связанное с призраками… Ни у кого из них не было ничего подобного, а у Йо'акима тем более. Значит, она осталась одна, и ей предстоит обыскать целый мир, чтобы найти одного-единственного мьюриана, заточенного в камне.

А Каббер? Что произошло с ним? Она знала, что Каббер вместе со всеми попал на Хайволдинг, но не помнила, видела ли его у кромлеха. Каббер с его изменчивыми обликами и таинственными загадками. Волк? Ворон? Человек? Где он теперь?

Слезы высохли, и Минда оттолкнулась от стены, чтобы встать на ноги. Слезы принесли ей некоторое облегчение. Покорившись судьбе, Минда поднялась и медленно побрела по туннелю. На ходу она дотронулась до рукояти клинка, но меч не ответил. Талисман на груди оставался теплым, однако это было скорее тепло ее собственного тела, а не магические импульсы.

Призвать веррнов посоветовал ей Каббер. Что ж, она призвала одного, и теперь он уже, вероятно, мертв. Больше она не станет просить у них помощи, даже если Вольный Народ и обитает в этом мире йаргов и Вастеров. Минда была уверена, что дело приближается к развязке. Одного она не могла понять: почему Ильдран счел ее своим врагом? Какую угрозу она могла для него представлять? Если бы не помощь друзей, она все испортила бы давным-давно.

Чувство беспомощности становилось все более гнетущим, и Минда не смогла дольше этого выносить. Она остановилась, подняла голову и произнесла слово, переданное ей Йо'акимом, прямо в потолок туннеля. С глухим рокотом земля над ней разошлась, и Минда не без труда выбралась на поверхность.

После полной темноты некоторое время она моргала, как ночная птица при свете дня, пока глаза не привыкли к предрассветному сумраку, а затем осмотрелась по сторонам. Минда совершенно не представляла, куда ей идти на поиски Яна. Далеко на горизонте она заметила силуэт горного хребта и вспомнила, что уже видела его, когда приземлилась у кромлеха. Тем временем справа из-за горизонта показалось солнце, кроваво-красный огненный шар на фоне унылой серой громады гор.

Минда уселась на том же месте, где стояла, прямо среди зарослей жесткой травы и кустарника, и попыталась собраться с мыслями. По мере того как поднималось солнце, унылый серый цвет, присущий даже растительности, становился все более заметным и лишь усиливал ее уныние. Однообразный пейзаж наводил тоску. Вокруг нее, насколько хватало глаз, расстилалось море серого цвета. Относительное разнообразие вносили только отдельно стоящие камни более темного оттенка да колючие коричнево-серые кусты, но эти исключения были такими мрачными, что нисколько не способствовали улучшению настроения. Минда рассеянно сорвала веточку вереска и стала ее рассматривать.

Спустя некоторое время она взглянула на нее с большим интересом, затем поднялась и вновь осмотрела окрестности.

Отыщи моих сородичей, вспомнила она слова мьюриана так отчетливо, словно он только что произнес их. Скажи, что я в Серых Холмах… на Хайволдинге.

Надежда возродилась в ее сердце. Серые Холмы. Это, должно быть, они. Его каменная тюрьма находится где-то здесь, среди унылых Серых Холмов, растянувшихся на многие мили.

Минда вытащила из-под рубашки талисман, подержала в руке, наслаждаясь его теплом. Он был таким же, как и всегда. Просто отчаяние мешало Минде ощутить его влияние. Девушка медленно повернулась кругом, пытаясь сконцентрироваться, как во время дарин-поиска. Север… Ей показалось или притяжение стало на самом деле сильнее? Она повернулась еще раз. Да.

Без колебаний Минда отправилась на север. Воодушевление помогло преодолеть усталость. В животе заурчало от голода, но она прогнала мысли о еде и вместо этого еще сильнее сосредоточилась на талисмане и получаемых от него сигналах. Дважды в течение утра ей пришлось корректировать направление, поворачивая в ту сторону, куда вел ее талисман. Незадолго до полудня она наткнулась на небольшой ручей, журчавший между камней. Там Минда утолила жажду и немного передохнула, прежде чем продолжить путь.

Минда старалась думать только о талисмане. От постоянного напряжения у нее разболелась голова. Ближе к вечеру Минда едва передвигала ноги от усталости. Взгляд постоянно упирался в землю. Серые однообразные окрестности сливались в одно расплывчатое пятно. Когда сумерки сгустились, Минда добралась до холма и стала взбираться наверх. Она настолько устала, что подняться по пологому склону было для нее все равно что покорить неприступную гору. На самой вершине талисман в ее руках вспыхнул, и Минда подняла голову. На фоне неба темнел мрачный каменный столб. Спотыкаясь, Минда шагнула вперед. И без талисмана она теперь знала, что перед ней темница Яна. Это даже не доставило ей радости. Минда чувствовала только неизмеримую усталость. Над головой сверкнули первые звезды. Она прижалась щекой к шероховатой поверхности камня и сползла на землю у его подножия.

— Ян, — едва слышно пробормотала Минда. — Я пришла.

Все мысли, которые она старалась отгонять во время изнурительного пути, снова закружились в мозгу. Ее друзья погибли; Вастер очень скоро отыщет ее; как освободить Яна, она не знает… Глаза сами собой закрылись. Усталость взяла свое, и Минда заснула.

Минда спала, а сновидения вели ее через незнакомые миры, пока она не попала в силонель и обнаружила, что дух ее бодрствует, в то время как тело продолжает отдыхать. Она оказалась на вершине холма, похожего на тот, рядом с которым заснула на Хайволдинге, неподалеку стоял каменный столб, совершенно такой же, как темница Яна, но сейчас ее мысли были далеко.

Она осмотрелась вокруг и с удивительной ясностью увидела вдали зигзагообразную линию гор. Минде казалось, что теперь она способна смотреть сквозь них, прямо в вечность. Чувство утраты и тревога были скрыты плотным занавесом и спрятаны где-то в дальнем уголке сознания, и это произошло не по ее воле, а по законам царства духов. Мирное спокойствие силонеля охватило ее душу и унесло прочь все печали.

Слух уловил мелодию свирели — низкие, негромкие звуки, напоминавшие шелест листьев под дуновением ветерка. Со свирелью перекликалась мелодия арфы. Минда медленно повернулась и в тени каменного столба заметила арфиста.

Музыкант стоял на коленях, его серая фигура в сумерках почти сливалась с окружающими холмами. Длинные пальцы плавно перебирали серебряные струны, извлекая из инструмента замысловатую мелодию, сплетавшуюся с песней свирели, то раздававшейся, то замиравшей в душе Минды, пока все ее существо не наполнилось невыносимо прекрасной музыкой.

Минда нерешительно шагнула к музыканту. Арфист поднял голову, и вышедшая из-за облака луна осветила его лицо серебристыми лучами. На мгновение проступила волчья маска, затем глаза ворона пронзили ее обжигающим взглядом, и вот перед Миндой снова человек, полускрытый в сумерках, как и камень над ним. Пара маленьких белых рожек венчала его голову.