Ищейка - Вирджиния Бокер

Шуйлер запрокидывает голову и издает демонстративный стон.

– Только не надо, – говорит он. – Я этого уже не вынесу.

– Чего ты не вынесешь? – оборачиваюсь я к нему.

– Тебя. Его. Вот этого всего. – Он поводит рукой между мною и Джоном. – Все эти чувства. Трепещущие по всему кораблю, как ошалелые птицы в клетке. Любовь! Ненависть! Желание! Страх! Мамочка моя, словно в эгейскую трагедию попал! – Он кидает взгляд на Джорджа: – Ты хотя бы петь не будешь?

Джордж ухмыляется, но я отвожу глаза. Щеки у меня пылают.

– Шуйлер, заткнись, – тихо говорит Файфер. – Доставай лучше бумаги, займемся делом.

Шуйлер вынимает из кармана несколько клочков: кусок пергамента, пожелтевший билет, фрагменты карты.

– Сколько? – интересуется Файфер.

– Четыре, – отвечает Шуйлер. Берет пергамент и рвет пополам. – Теперь пять.

– Отлично.

Она лезет в сумку и достает лист плотной желтоватой бумаги. Я узнаю его сразу: приглашение на маскарад. Файфер берет рваные куски бумаги из руки Шуйлера, складывает на столе стопкой. Потом берет приглашение и кладет сверху.

– Что ты делаешь?

– Нам нужно приглашение, чтобы проникнуть на маскарад. Ты говорила, что будем передавать его взад-вперед, но я придумала кое-что получше. – Она снова лезет в сумку и достает свою ведьмину лестницу. – Два узла осталось. – Она поднимает кусок черного шелкового шнура вверх. – И вот один сейчас очень пригодится.

– А! – говорит Джордж. – Это ты хорошо придумала.

– Я тоже так считаю. – Файфер развязывает узел и кладет руку на стопку бумаги. – Перенос!

И тут карта, билет, два куска разорванного пергамента шевелятся, начинают расти, меняют форму и цвет, пока не становятся точной копией исходного приглашения. Файфер раздает их нам.

– Что это за чары такие? – спрашиваю я. – Подобные тем, что ты творила по дороге к Гумберту, превращая траву в кусты изгороди?

– Угу, принцип тот же. – Она протягивает мне одно из приглашений. Бумага слегка теплая на ощупь. – Идея – превратить предмет во что-то другое, похожее. Называется «перенос». Очень удобное заклинание. Но требует больших магических усилий. Я бы не справилась без Николаса. – Она чуть встряхивает шнурок. – Вот он-то умеет превратить практически все, что хочешь, во что угодно другое. Это поразительно!

Тут в каюту входит человек, хлопает Джона по плечу и обменивается с ним рукопожатием. Должно быть, капитан.

– Причалим через пятнадцать минут, – говорит он. – Вы бы взяли вещи да подождали у борта. Заход недолгий; мне совсем не хочется задерживаться хоть на минуту сверх необходимого.

Джон его благодарит, и капитан уходит, размашисто шагая по палубе и выкрикивая приказы экипажу.

Мы берем сумки и Азот – его я пристегнула под юбку, и он такой длинный, что лезвие едва не царапает доски палубы, – и идем к релингу, глядя, как растет на горизонте дом Блэквелла. С реки он смотрится настоящей крепостью. Четыре массивные каменные плиты, невероятно высокие и прямые, образуют внешние стены. На каждом углу над стенами поднимаются башни с куполами, на которых реют маленькие флаги с ярко-алой розой на каждом – штандарт Блэквелла. Дом окружен еще одной огромной каменной стеной, она подходит к берегу реки и тянется на мили, потом отходит от берега и заключает в себя все имение Блэквелла.

В середине стены – небольшой железный шлюз, соединяющий реку со рвом. В обычном состоянии он заперт, но сегодня открыт, зияет, как огромная челюсть с железными зубами. Как будто поджидает меня, чтобы сожрать.

У причалов дома Блэквелла, как правило, пусто, но сегодня там собрались суда всех размеров и форм, пассажиров везут со всей Энглии. Выше по реке стоят маленькие барки, доставившие людей из Апминстера. Когда они растут, приближаясь, слышно, как гребцам отбивают ритм на барабанах. Бум. Бум. Бум. Будто бьется огромное сердце.

Мы вплываем в порт. Двое матросов быстро спускают сходни, деревянные концы с глухим стуком падают на причал.

– Быстрее, пожалуйста, – говорит один из них, сопровождая слова взмахом руки.

– Приехали, – шепчет Джордж. – Всем надеть маски!

Он натягивает на голову маску – обычную черную, безо всяких затей. Его пришлось долго убеждать: хотел-то надеть бирюзовую с павлиньими перьями. Джон тогда заметил, что если он такое вытворит, его за пять секунд опознают.

Я вынимаю маску из сумки – черную с розовыми перьями, надеваю и завязываю.

Мы впятером идем по сходням. Как только мы оказываемся на причале, сходни мгновенно убираются и судно плывет прочь, удаляется по реке обратно к морю.

– Приглашения?

Страж в черной форме протягивает руку в белой перчатке.

Мы стоим на верхней площадке широкой каменной лестницы, ведущей с причала ко входу в дом Блэквелла. Над нами нависает стена, сырая, почерневшая от плесени. Джон подает наши магически измененные приглашения. Мне на секунду становится страшно – а вдруг он как-то заметит? – но он лишь равнодушно кивает:

– Желаю приятно провести вечер.

– Спасибо, – говорит Джон, берет меня под руку и направляет на открывающуюся впереди дорожку. Я осматриваюсь. Надо сознаться, обстановка производит впечатление. Раньше ничего подобного на этой площадке не было – участок грунта и разбросанных камней, обычная дорожка от внешних ворот к внутренним. Сейчас – травяная лужайка с выложенной гравием дорожкой, обсаженная большими деревьями в кадках и освещенная тысячью свечей. В центре расположились музыканты, играющие на лютнях и флейтах. Легкая веселая музыка кажется здесь совершенно неуместной.

Джон тоже осматривается, глаза у него удивленные. Маска его такая же, как у Джорджа, черная – Гумберт сумел раздобыть только две одинаковые. Остальные украшены мехом, перьями, самоцветами. Первую простую маску получил Джордж, вторую разыграли в кости Джон с Шуйлером – и Шуйлер проиграл. Где-то позади меня идет недовольный мертвец, щеголяя жуткой мохнатой маской в виде кошачьей морды.

На миг я испытываю облегчение, что мы уже внутри. Я почти ожидала, что на нас вот-вот накинутся стражники Блэквелла, закуют в железо и утащат прочь, в один бог знает какие подземелья, и никто никогда нас больше не увидит. Но на самом деле это глупая мысль. Если Блэквелл знает, что мы здесь, он выждет. Дождется момента, когда мы окажемся беспомощными и загнанными в угол, и тогда – и только тогда – нанесет удар. Сильный и быстрый, такой, чтобы мы пали на колени, чтобы стали умолять, чтобы сокрушались, что еще не умерли.

Именно так он и поступает.

Мы проходим вторые ворота, оказываемся в розовом саду.

Этот сад – самое большое сокровище Блэквелла. В нем более сотни видов роз, их выращивают таким образом, чтобы они цвели круглый год, даже зимой. Обычно в холода они укрыты одеялами от стужи, но сегодня все розовые кусты открыты – яркие красавицы всех оттенков красного, розового, желтого и оранжевого.