Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало - E. V. Martinas

Покончив с записями, Уранум закрыл учётную книгу. Он почувствовал, что взят в плотное кольцо ветреными шпионами. Отделаться от них до тайной комнаты было невозможно, но он и не собирался этого делать. Хитрец решил использовать чужих шпионов в своих целях. Он спокойно уселся на камень в одном из гротов, достал из внутреннего кармана шикарную курительную трубку, инкрустированную крупными рубинами, набил её табаком и закурил. Ветрам не нравится мерзкий табачный дым. Они предпочитают свежесть, чистоту, благоухание цветов, приятные ароматы, а не эту тошнотворную гадость. Правда, курильщик ничего об этой их особенности не знал. Он наивно считал, что трубка помогает ему собраться с мыслями.

С тоской он посмотрел на толстую книгу учёта подземных богатств и швырнул её на пол.

– Как мне всё надоело! Не могу заниматься рутиной с утра до вечера! Я сын Великого Владыки Недр, а не писарь! С меня довольно! Я возвращаюсь во дворец. Моё место там, подле больного отца. – Тут он якобы взял себя в руки, подобрал брошенную книгу и снова заговорил сам с собой: – Когда я в прошлый раз покинул дворец, чтобы заниматься глупой инвентаризацией, умерла моя дорогая мама. А что случится на этот раз? Умрёт мой несчастный отец? Он и так убит горем, практически не встаёт с постели. А я тут, вдали от него, блуждаю в лабиринте проклятой горы Туррос. Решено: я возвращаюсь домой. Пока отец не поправится, я от него не отлучусь.

Уранум взял под мышку учётную книгу и направился в противоположную от дворца сторону, чем удивил тайных наблюдателей. Пройдя примерно сто метров, он заметил допущенную ошибку:

– Ну кто так строит?! Великий Владыка Гор, я к вам обращаюсь. У вас тут чёрт ногу сломит. Я уже с утра заблудился и еле вышел из ваших катакомб. Провалился в колодец. Сейчас чуть дорогу к родному дому не потерял. Вашего архитектора звали не иначе как Хаос, и он был вечно мертвецки пьян.

Если бы Великий Хозяин Гор слышал обидные речи Уранума, его самолюбие пострадало бы весьма ощутимо. Дело в том, что он обожал своё творение, считал его шедевром архитектуры, образцом и символом величия своих владений. Да и бог беспорядка Хаос вряд ли стерпел бы подобную критику в свой адрес. К счастью для Уранума, о его критических нападках никто, кроме сквозняков, не узнал, а то у него появились бы ещё два смертельных врага.

Сквозняки проводили подозреваемого до подземного дворца и убедились, что он направился прямиком в покои отца. Работа по росписи стен шла там полным ходом, но конца ей видно не было, что безумно расстраивало Кистиано. Впервые в своей земной и неземной жизни он не хотел брать кисть в руки, намеревался выбросить краски и разучиться рисовать. Если бы действительно срабатывала примета о том, что существа начинают икать, когда их кто-нибудь вспоминает, то Великий Владыка Гор просто обязан был умереть от икоты. Художник вспоминал его недобрыми словами каждую минуту. Поэтому, когда явился сынок ужасного монстра, заполонившего своими страшными портретами почти весь подземный дворец, и попросил Кистиано оставить их с отцом наедине, живописец исполнил этот приказ с демонстративным рвением. Он пулей вылетел за дверь и направился к верному другу Урмо изливать свою израненную душу.

Уранум провёл в комнате отца всего полчаса. Это был визит для отвода глаз. Сын поохал и поахал, сказал, что соскучился, поцеловал отца в лоб и ушёл отдыхать после тяжких трудов и долгой дороги. Он театрально зевал, тёр глаза и выказывал все признаки переутомления. Наивные сквозняки поверили прирожденному лицедею и оставили его в покое, чего хитрец и добивался. Пройдя в тайную комнату, он плотно закрыл за собой дверь, зажёг свечи, расставил их по всему помещению, не пропустив ни одного закутка, и пять минут внимательно следил за их пламенем. Убедившись, что они горят ровно, а значит, никто из шпионов Великого Владыки Ветров не просочился в святая святых заговорщиков, он вздохнул с облегчением. Выждав для верности ещё какое-то время, он достал шкатулку и поставил её на стол. Бережно открыл резную крышку и извлёк из неё чёрный кристалл. Он едва успел поставить его на специальную подставку, как услышал скрипучий голос прапрабабки:

– Тебя только за смертью посылать! Почему так долго? Как ты посмел безжалостно трясти меня всю дорогу?

Уранум, давно привыкший к вечному недовольству матери, понял, что это их наследственная черта.

– Прапрабабушка, запомните одну важную для вас вещь. Если вы будете ворчать, портить мне кровь и нервы, то я вас выкину.

– Что значит «выкину»? – возмутилась Нуардис.

– Значит, ваш камешек потеряется навеки в бескрайних подземельях моего отца. Я не шучу. Ещё глупые вопросы есть? – урезонил он сварливую родственницу. – Если нет, я позову Хильдегарду.

Видно, старая ведьма обиделась и решила гордо промолчать. Никакого ответа на заманчивое предложение её выбросить так и не последовало. Расценив её молчание как знак согласия, сын Великого Владыки Недр довольно улыбнулся, подошёл к портрету великанши, наклонился и прошептал:

– Мама, приходи. Мне есть чем тебя порадовать.

После этого он поставил чёрный кристалл на полку рядом с портретом, а сам удобно устроился напротив в кожаном кресле с высокой спинкой. Спустя несколько мгновений портрет Хильдегарды ожил:

– Ты вернулся!

– Да, мама. Я очень по тебе соскучился.

– Надеюсь, это не единственная причина твоего возвращения? Ты нашёл пещеру гнома?

– Нет, я не нашёл то, что искал. Но я…

– Бестолочь! Позор моего рода! Вон с глаз моих!

– Успокойся, дорогая Хильдегарда! Не кричи так, моё золотко! Хотя ты прекрасна в гневе, но в радости ты ещё милее.

– Я слышу голос прабабушки?! Но как это возможно? Что это за фокусы?

– Это не фокусы. Моя душа заключена в чёрном кристалле, который стоит прямо перед тобой.

– Откуда он здесь?

– Ветром надуло! Мама, это я его принёс. Я нашёл не пещеру гнома, а последнее пристанище великой Нуардис. Ты довольна?

– Прабабушка! Милая моя Нуардис!

– Правнучка! Радость моя!

Обе покойницы искренне радовались столь неожиданной встрече. После воплей восторга пришёл черед обмена любезностями и последними новостями. Уранум успел вздремнуть, развалившись в кресле. Наконец, дамы о нём вспомнили, крайне возмутились, что он уснул, и подняли ужасный визг, чтобы его разбудить.

– Вы своими вокальными данными мёртвых воскрешать не пробовали? Ни секунды не сомневаюсь, у вас получилось бы. Покойники вставали бы из могил и убегали бы с кладбища со всех ног.

– Сейчас не до твоего юмора, остряк-самоучка. Наша великая прабабушка собирается поведать нам трагическую историю её вражды с Диалексией.

– И ещё историю великого народа великанов, твоих прямых предков.

– Он её знает наизусть. Я ему всё рассказывала.

– Ты сама не знаешь всей правды, так что помолчи и послушай.

Нуардис в красках описала произошедшие события. Краски ведьма использовала в основном чёрные, а действительность искажала так, что от истины не оставалось и следа. Правда, внимательные слушатели, зная характер и нрав покойной, умело отделяли зёрна от плевел и примерно догадывались о подлинных делах, словах и поступках всех действующих лиц этой драмы. Попробуем и мы узнать со слов Нуардис, что происходило в те далёкие времена.