Якудза из другого мира 9 - Алексей Владимирович Калинин

таким образом атакуют, то надо бы «поддаться чарам». По крайней мере вызнаю — что там за дела с Хидики?

Женщина заинтересованно смотрела, как я подхожу и присаживаюсь рядом. Она не отодвинулась даже когда я придвинул стул чуть ближе.

Ну что же, надо тогда показать себя крутым парнем, который влюбился с первого взгляда.

— Добрый день, невообразимо красивая незнакомка. В произнесенных мною ранее пяти словах я хотел бы исправить только последнее слово. Не люблю общаться с незнакомыми людьми, поэтому позвольте представиться, Изаму Такаги.

Тут надо было бы вскочить и звякнуть шпорами, но я хреновый гусар и не надел хромовых сапог для езды на лошадях. А щелкать подошвами кроссовок было бы полнейшей глупостью.

— Мне польстил ваш напор. Вы можете называть меня госпожа Харуями. А вы смелый молодой человек. Особенно смелы для хинина, — с улыбкой заметила женщина.

— Пусть вас не смущает моя татуировка. Она всего лишь след, оставленный политикой. На душе она никак не отразилась.

— Ого, какой высокий слог. Вы поэт?

— Нет, но если бы был поэтом, то написал бы целую книгу хокку о том, что не вижу на вашем безымянном пальце кольца и несказанно этому рад.

Эх, а ведь я уже начал подзабывать искусство подкатывания к женщинам.

Красавица покосилась на свои пальцы, в которых был зажат стакан с соком и произнесла:

— Семейную жизнь считаю рыбой фугу, которая протухла ещё на прошлой неделе.

— Скорее всего это происходит у тех, кто однажды ошибся?

— В согласии?

— В выборе второй половинки.

— А бывает идеальная вторая половинка? Та самая, с которой не ошибаются?

— Пока две половинки не соединятся, никто не сможет сказать наверняка, — улыбнулся я солнечной улыбкой.

Госпожа Харуями отпила неспешно и слизнула кончиком языка оставшиеся на губах капли. Сделано это было так сексуально, что я невольно задышал тяжелее. Это не укрылось от быстрого взгляда. Тонкая тень улыбки скользнула по облизанным губам.

Что же, моя догадка уже на девяносто пять процентов оказывается верна.

— Возможно, только любовь может создать две половинки, и только она одна сможет их соединить так, что никакие выпуклости и углубления будут неважны, — наконец произнесла она.

— Любовь это всего лишь чувство человека, которое заключается в привязанности к объекту. Нет объекта — нет привязанности — нет любви, — с видом уставшего Дон Жуана проговорил я глубокомысленно.

Забавная у нас получалась игра в намеки. Вроде бы взрослые люди, а всё играемся. Как дети на планшете, который им дал уставший после смены отец…

— Не верите в любовь? — подняла бровь красотка.

— Это не вопрос веры! Скорее, это вопрос опыта, — улыбнулся я в ответ.

— Но вы ещё так молоды, горячи и страстны… — госпожа Харуями подпустила грудных ноток в голос. — У вас всё ещё впереди.

— Да-да, мне тоже говорили, что у меня всё ещё спереди, — спошлил я в ответ. — Однако, мне кажется порой, что самые острые моменты уже прошли своей чередой. И вряд ли получится испытать что-то новое и необычное.

— Вряд ли вы всё знаете о новом и необычном, — проговорила госпожа Харуями. — Но если вам попадется человек, который сможет обучить…

— Да где же найти такого человека? — с жаром откликнулся я.

— Возможно, вы сможете его найти в самом ближайшем будущем, — женщина склонила голову на плечо. — Кстати, вы недавно говорили об острых моментах… А не могли бы вы прибить полочку острыми гвоздями? В моём номере всё для этого есть, но не хватает мужской руки.

— Да? Тогда я рад стать вам полезным. А если взамен вы сможете меня чему-нибудь новому обучить…

— Я обучу вас, — в глазах женщины промелькнул всполох катаны. — И могу вас уверить, что ранее вы никогда в жизни такого не испытывали. У меня машина тут рядом… Надеюсь, что вы не испугаетесь такого приглашения от одинокой дамы? Ведь вы же смелый хинин…

Ну что же, Изаму Такаги никогда не бегал от хорошей драки. А Игорь Смельцов никогда не упускал возможности познакомиться поближе с теми, кто его хотел убить.

Глава 27

Машину госпожа Харуями вела уверенно, почти по-мужски. Она лихо поворачивала, грамотно перестраивалась и даже не нарушила ни одного правила дорожного движения. Я допустил мысль, что можно было бы её взять на роль водителя. Вместо Тигра. Потом эту мысль отмел — меня же девчонки со свету сживут. Рядом с такой шикарной женщиной они выглядели бледновато.

Весь путь мы вели беседу полунамеками, намеками, инсинуациями и экивоками. Всё вертелось вокруг секса и тех поз, которые можно будет принять во время постельных единоборств.

Отель не отличался какой-нибудь экзотичностью или экстравагантностью — обычный современный отель. Без каких-либо наворотов. Бетон, сталь и стекло. То есть отель для остановки японцев среднего класса. Вовсе не туристов, для которых отели наряжаются в разноцветную мишуру и по стенам развешивают макеты катан на фоне изображения бонсая.

Комната тоже не выделялась какой-то особенной изысканностью — место для отдыха, не более того. Кровать, телевизор, тумбочка, шкаф для одежды, стол и три стула. Минимум для жизни. Справа небольшое помещение кухни. Судя по идеальному порядку на столешнице — госпожа Хируями редко ела в номере. Или же обладала паталогической страстью к порядку.

— Вот тут я и располагаюсь, — произнесла госпожа Хируями. — Не огромные апартаменты, но для одинокой женщины достаточно. Достаточно и для того, чтобы принять гостей…

Она стояла рядом и от неё пахло желанием. Вот прямо-таки несло тем ароматом, от которого кружилась голова и внизу паха постоянно ощущалась приятная тяжесть.

— Для одинокой женщины эта кровать слишком велика. Или госпожа Хируями часто ворочается во сне? — спросил я.

— Одинокая женщина смотрит в будущее с надеждой. Верит, что придет тот миг, когда кровать окажется мала для двоих...

Она чуть наклонилась возле кровати, поправляя невидимую складку. Брючная ткань натянулась на упругих ягодицах, красиво обрисовывая утонченные формы. Я не мог удержаться от сглатывания подкатившей слюны:

— Возможно, тот самый момент настал...

— Да? Так быстро? — повернула голову госпожа Хируями и поймала мой взгляд, направленный на её пятую точку. — А вы не только смелый для хинина, но и наглый...

— Смелость города берет, а наглость — второе счастье,