Рискованная игра Лютиена - Роберт Энтони Сальваторе

Постепенно Парагор осознал, что сбился с курса. Он уже ощущал тяжесть магии, его время заканчивалось. Около центра палатки, в самой середине чаши, Алая Тень заговорил снова.

— Люди Эриадора собрались, как пальцы руки, — говорил он, используя поэтический образ и поднимая вверх руку. — Собрались в кулак.

— Кулак, который врезал королю Гринспэрроу прямо в нос, — сказал старик. — Удар крепкий, но нанесли ли мы ему реальный вред?

— Эриадор — наш, — заявила рыжеволосая женщина.

— Надолго ли? — скептически спросил старик.

От этого замечания вся компания несколько смолкла.

— Гринспэрроу в Гаскони, — продолжал старик. — Это все, что мы знаем. И Гринспэрроу вернется.

— Напоминаю тебе, что это был твой план, — возразил хафлинг.

— Однако все пошло не по плану.

— Цель была достигнута гораздо легче, — заявил хафлинг.

— Но не с тем же эффектом, как Блеф Оливера, — отрезал старик. — Боюсь, что мы не закончили дело. Еще не закончили.

— Что же осталось? — спросил хафлинг.

— Сорок пять миль — не такой уж длинный поход по такой погоде, — многозначительно заметил старик.

Изображение в колдовской чаше предсказаний дрогнуло, сосредоточенность Парагора разрушилась от внезапной пугающей догадки, он побледнел и отпрянул от чаши. Принстаун — наглые глупцы говорили о походе на Принстаун!

Парагор осознавал серьезность происходящего. Войско у повстанцев немалое, а Гринспэрроу не предпринял достаточно быстрых шагов. Армии Эйвона не готовы к походу и находятся далеко от Принстауна. И о какой еще победе говорили эти люди?

Мальпьюсантова стена?

Костлявый герцог опять запустил руки в волосы. Ему необходимо подумать. Нужно посидеть в темноте и сосредоточиться. Кое-что прояснилось, но далеко не все, а он устал.

Таковы были ограничения и цена ясновидения.

— Принстаун, — догадалась Сиоба. — Жемчужина Эйвона.

— Ставки для Блефа Оливера поднимаются все выше, — подтвердил Бринд Амор.

— Подобное ни за что не придет в голову Гринспэрроу, он просто никогда не поверит в это, — сказал Оливер и тихо, для одного Лютиена добавил: — Потому что даже я, стоя здесь, не верю в это.

— Принстаун изолирован, — объяснял Бринд Амор. — Никаких военных сил в радиусе двухсот миль.

На лице у Сиобы появилось сомнение, смешанное с явным интересом.

— Они могут выслать другой флот, — сказала она. — Обойти стену и отрезать нас от родных земель.

— Могут, — согласился Бринд Амор. — Но не стоит недооценивать мнение тех эриадорцев, которые еще не присоединились к нам. Население Чамберса, довольно крупного города, тоже не останется слепым к событиям в предгорьях и вдоль стены. Кроме того, — добавил он, потирая сморщенные пальцы, — мы ударим быстро, не позже чем через неделю.

Оливер понял, что это может стать его шансом войти в историю, дать свое имя дерзкому нападению. Он также понимал, что и он, и все остальные могут погибнуть в замышляемом походе. Огромный риск, особенно если учесть тот факт, что основная цель восстания (которое и началось-то по чистейшей случайности!) уже достигнута.

— Принстаун? — громко спросил он, привлекая всеобщее внимание. — А зачем?

— Чтобы заставить его заключить перемирие, — без колебаний ответил Бринд Амор. От старого волшебника не ускользнуло то, что по лицу Лютиена пробежало облачко.

— А ты что, думал драться до ухода? — обрушился Бринд Амор на юного Бедвира. — Думал пройти с победами весь Эйвон и захватить Карлайл? Тогда придется воевать всему Эриадору — и все равно нас будет в три раза меньше!

Лютиен не знал, как реагировать, не мог разобраться в своих мыслях и чувствах. Завершение произошло легко — стена принадлежала им, Эриадор был освобожден от власти короля Гринспэрроу. Просто, как щелчок пальцев Оливера.

Но вот надолго ли? Это был вопрос Бринд Амора. И тогда Лютиену показалось, что битва далеко не закончена, что Гринспэрроу будет нападать на них снова и снова. Смогут ли они победить по-настоящему? Может быть, им и следует дойти до Карлайла, подумалось Лютиену, и положить конец темному правлению Гринспэрроу раз и навсегда?

— Простой народ Эйвона присоединится к нам, — сказал он дрогнувшим голосом. — Как это сделали эриадорцы.

Бринд Амор хотел было возразить, но Оливер остановил его, подняв руку.

— Вот в этом я кое-что понимаю, — сказал он волшебнику и начал сам убеждать Лютиена: — Они будут смотреть на нас как на захватчиков, защищать от нас свои дома.

— Тогда почему поход на Принстаун — это нечто иное? — резко спросил Лютиен, которому явно неприятно было слышать очевидную правду.

— Потому что это всего лишь Блеф Оливера, — ответил хафлинг и, как и следовало ожидать, прищелкнул пальцами. — Кроме того, я хочу посмотреть зоопарк.

— А вот тогда мы предложим королю Эйвона перемирие, — объяснял Бринд Амор. — Захватив Принстаун, мы сможем торговаться.

На лице Лютиена читалось явное сомнение, и Бринд Амор понял, в чем тут дело. Этот юноша вырос на острове, вдали от интриг королей и властителей. Лютиен считал, что, если уж Гринспэрроу настолько могуществен, он может просто двинуть армию из Карлайла и забрать Принстаун силой, но этот юноша не понимал, что такое престиж, что такое потеря лица. Единственным шансом Эриадора было стать таким шипом в боку Гринспэрроу, такой помехой в его делах с южными королевствами, особенно с Гасконью, чтобы он просто не захотел больше связываться с этим государством. Завоевав Принстаун, этого можно добиться. Но, конечно же, можно и не добиться.

— Так что в этом весь смысл, — сказал Бринд Амор. — Мы возьмем Принстаун, а затем предложим вернуть его.

— Но не раньше чем мы отпустим зверей на свободу, — добавил Оливер, вызвав улыбки у всех присутствующих.

Все это звучало очень просто и логично. Но ни один из них, ни Лютиен, ни Оливер, ни Кэтрин, ни Сиоба, ни Кэйрин Калтуэйн, ни даже сам Бринд Амор не думали, что это будет просто.

Армия подошла к Мальпьюсантовой стене, одному из самых впечатляющих сооружений во всем Эйвоне, на следующий день. Эта стена имела высоту в пятьдесят футов и толщину в двадцать, и она протянулась почти на тридцать миль от восточных отрогов Айрон Кросса до Дорсальского моря. Сторожевые башни возвышались через каждые пятьсот ярдов, самой могучей из них являлась крепость Дун Карит. Она лепилась к отвесному обрыву, сочетая натуральную скалу с каменной кладкой стены. Половина Дун Карита находилась под землей, высокие башни и стены с плоским верхом были оснащены катапультами и баллистами, а подземные туннели наполнены оружием и припасами.

Разглядывая крепость, Лютиен оценил, как важна была эта бескровная победа. Если бы его армии пришлось сражаться с преторианской гвардией, охранявшей Дун Карит, она могла понести ужасные потери, и никакая осада не была бы достаточно долгой, чтобы выкурить циклопов из крепости. Однако восстание произошло внутри стен крепости, и теперь Дун Карит, как и вся Мальпьюсантова стена, принадлежал повстанцам.