Кровь дракона. Остаться в живых - Дмитрий Христосенко

– Хочешь солдатом стать? – усмехнулся Сувор.

Мальчишка так яростно закивал головой, что Глеб удивился, как у него шея выдержала.

– Хочу. – сказал Мерик.

Нугарский дворянин открыл рот, но ответить мальчишке не успел. Глеб напустился на рыцаря:

– Сувор, ты совсем сдурел? Он же совсем мальчишка! Какой из него солдат?

Рыцарь возразил:

– А что? На вид крепкий парнишка. Подучить пару лет и хороший солдат выйдет, если не струсит.

– Да ему лет четырнадцать всего!

– Ну и что? – удивился рыцарь. – Меня отец в семь лет учить начал.

Тут еще и мальчишка подал голос, решив, что терять уже нечего:

– Не возьмете с собой – все равно за вами идти буду.

Грох рассмеялся:

– Гляди какой упорный! Бери, господин, не пожалеешь. Из таких упрямцев хорошие бойцы выходят.

– Ну уж нет! Мальчишку я с собой не потащу! – высказался Глеб и, повернувшись к старому рыбаку, попросил: – Дых, как назад пойдешь, прихвати с собой этого малолетнего воителя. И родителям его скажи, пускай отец его уму-разуму поучит.

Ветеран растерянно развел руками:

– Так ведь, ваше высочество, я ж не собирался назад-то возвращаться.

– Как так?

– С вами намеревался остаться.

– И ты туда же! – в сердцах высказался Глеб. – Сдурел что ли на старости лет? Мы ж хоть завтра можем сдохнуть. Ладно у этого, – он махнул рукой в сторону Мерика, – детство в жопе играет. Но ты-то! Ты же сам был солдатом и все должен понимать, особенно то, что чудес нихрена не бывает.

– Да, я был солдатом, – ответил старик. – И присягу давал. И теперь смотреть со стороны, как у нас хозяйничает туронский маркграф со своими приспешниками, я не собираюсь.

Сувор одобрительно покивал. Гордый рыцарь и сам не собирался покоряться наглому захватчику, и поддерживал других в этих устремлениях.

Глеб вздохнул. Пожалуй, именно молодежь и старики склонны к авантюризму: одни, с присущей им юношеской бесшабашностью, зачастую думают, что уж с ними-то точно ничего плохого не случится, а другие считают, что терять им уже нечего. И поэтому от них сложнее всего отделаться. Ну, не хотелось Волкову вести их на убой! Другое дело, что остальные-то так не считали!

Вот Грох громко хлопает старого рыбака по плечу и вопит, что эдак они скоро целое войско наберут. Нант ухмыляется. Он более осторожен и рассудителен, но тоже согласен, что отставной ветеран лишним не будет. Хоть и постарел бывший десятник, но еще способен отвернуть пару голов более молодым бойцам. Сувор заявляет мальчишке, уже забыв, как несколько минут назад готов был его прирезать, что сделает из него настоящего бойца.

Глеб, поняв, что отвертеться от пополнения не удастся – разве что связать их покрепче, но тут Волкова не поймут и вряд ли поддержат сотоварищи – зацепился за слова рыцаря и заявил:

– Раз обещаешь сделать из него бойца – бери в оруженосцы.

Рыцарь раздраженно дернул щекой, но протестовать и отказываться от своих слов не стал, согласился:

– Беру.

Мальчишка расцвел.

– Ваше высочество, – вытянулся перед Волковым старый рыбак. – Бывший десятник четырнадцатого гарнизона Дых поступает под ваше командование.

Глеб махнул рукой. Как можно заставить отступиться тех, кто не желает слушать разумных доводов?! Спросил только:

– Мечом хорошо владеешь?

– Так точно! – молодцевато гаркнул ветеран.

Волков подозвал Гроха, сказал:

– Выдай ему меч.

Грох не стал ломаться, отстегнул от пояса трофейный клинок и протянул старику. Тот уверенно взялся за рукоять, сделал несколько взмахов, проверяя балансировку оружия, восхищенно прицокнул и прицепил ножны к поясу. Сувор, взглянув на мальчишку, проводившего меч восхищенным взглядом, расплылся в улыбке и вложил в руку Мерика кинжал. Мальчишка вцепился в подарок обеими руками и сбивчиво поблагодарил рыцаря.

– Далеко еще до города? – спросил Нант, когда восторги немного поутихли.

– Версты три, – ответил Дых. – Быстро доберемся.

Быстро не получилось.

Риз, отдыхавший в тени деревьев на расстеленной попоне, поднялся, повинуясь зову природы, и отошел в сторонку, расстегивая пояс штанов. Взглянул на висельников. Двое израненных орков, как и предполагалось, не дотянули до утра. Зато четверо остальных продолжали упорно цепляться за жизнь, и по этой причине Риз должен был оставаться здесь, вместо того чтобы догонять отряд маркграфа. Он злобно покосился на живучих врагов, и змеиная усмешка скользнула по его губам, ему пришла в голову идея. Риз подошел к повешенным и пустил струю, окатив ближайшего – им оказался орк – с ног до головы. Орк затрепыхался, пытаясь отвернуть лицо от вонючей мочи, но его усилия были тщетны. Похохатывая, Риз всякий раз доворачивал струю. Глядя на ужимки орка, развеселились сопровождавшие оруженосца маркграфа солдаты. Они были рады неожиданному развлечению. Один даже направился к повешенным, собираясь последовать примеру командира.

Орк с трудом разлепил набрякшие веки, и на Риза глянули красные, налившиеся кровью глаза. Повешенный прохпипел пересохшими, потрескавшимися губами:

– Я тебя убью!

И такая уверенность звучала в словах измученного, связанного орка, что оруженосец маркграфа отшатнулся. Но, сообразив, что испугался беспомощного пленника, Риз взъярился и с силой ударил ногой ему по лицу. Голова повешенного безвольно качнулась, а по рассеченой жесткой подошвой сапога щеке поползли темные струи крови.

– Убью! – сипло выдохнул Кранг.

Риз ударил его еще раз. Носок сапога врезался в середину груди, и орк закхекал.

– Так его, командир, – одобрительно сказал солдат, принявшись поливать остальную троицу.

Наблюдая за унижением пленных, Риз пришел в благодушное настроение и, отвесив строптивому орку на прощание еще один пинок, отправился к своему месту отдыха. Там он вновь развалился на попоне, облокотившись на подложенное седло, и принялся прихлебывать привезенное прошлым вечером одним из подчиненных, смотавшимся по-быстрому в городок поблизости, недурное вино.

Расслабившись, он не сразу отреагировал, когда возвращавшийся от повешенных пленников солдат, всхлипнул и завалился лицом в землю. В спине его торчало короткое толстое древко арбалетного болта. Риз торопливо нашарил, не отрывая взгляда от зарослей, из которых прилетел оперенный гостинец, валяющийся неподалеку щит, поднялся на ноги, прикрылся от возможного обстрела и обнажил оружие. Второй его подчиненный с криком ярости кинулся к подвешенным пленникам, вздымая над головой меч. С силой он опустил клинок на ближайшего висельника, но стремительно выскочивший из зарослей боец подставил под удар свой клинок. Его бежавший следом сотоварищ подсек туронскому солдату выставленную вперед ногу. Подрезанная нога подломилась и, завопив от боли, подчиненный Риза неуклюже упал на землю. Меч первого бойца провернулся в ладонях острием вниз и пришпилил упавшего к земле.