Великолепная пятерка - Сергей Гайдуков

Но потом на замену приехал мрачный Карабас, и Дровосек понял, что если это и каторга, то не для него одного придуманная. Значит — плевать, переживем...

Он съездил домой, сделал перевязку на порезанной руке, поел, посмотрел телевизор и лег спать, чтобы потом через пять часов проснуться и ехать менять Карабаса.

Но выспаться не удалось, потому что приехал Монгол. Дровосек уважал этого человека, поскольку Монгол обладал такими качествами, которых не было у самого Дровосека: немногословность и сдержанность. Монгол никогда не лез на рожон, он молча выслушивал, кивал и потом делал все по-своему. Дровосек же устраивал скандал, ругался со всеми подряд, а в результате... Ну вот, например, порезанная осколками оконного стекла рука.

Еще Монгол не лизал начальство, вел себя спокойно, с достоинством — Дровосек это ценил, хотя иногда ему хотелось, чтобы Монгол на пару с ним взорвался в ответ на какую-нибудь дурацкую прихоть Шефа или Морозовой...

Плохо в Монголе было то, что с ним нельзя было просто посидеть, просто выпить, просто побазарить за жизнь... Ну, на то он и Монгол.

Вот и в этот раз Монгол сначала сказал пару утешительных фраз, что-то насчет того, что баба, она и есть баба, иногда ее слова нужно пропускать мимо ушей. Судя по всему, Монгол в совершенстве овладел этим искусством.

Но потом Монгол свернул только было наладившийся разговор в сторону работы, будь она неладна... Он заставил Дровосека заново изложить всю историю с Бурмистровым, и Дровосек изложил, только стал нервничать, потому что из-за Бурмистрова все и вышло — последняя стычка с Морозовой, последняя выволочка, которую она ему устроила... Может, и за дело, конечно, только ведь можно было другие слова подобрать, и вообще...

— Я же не пацан, — с горечью говорил Дровосек. — Я же ей не пацан сопливый, чтобы меня так... На мне столько всего, что... Я свою работу знаю, я, может, не всегда хорошо соображаю, но на меня можно положиться. Ведь так, Монгол?

— Конечно, — кивал Монгол. — На кого мне еще положиться, кроме тебя? Не на Карабаса же...

— Да, — захохотал Дровосек. — Насчет Карабаса можно быть уверенным только в одном — в морг он тебя привезет, не откажет... Хотя тоже мужика можно понять, на пенсию ему скоро, зачем ему все эти приключения?

Монгол снова соглашался, даже улыбался — сдержанно, как всегда. Дровосек смотрел на эти сжатые губы и вдруг засомневался в искренности Монгола.

— Ты тоже меня прорабатывать будешь за Бурмистрова? Тоже скажешь, что я облажался?

— Если бы ты тогда занялся Бурмистровым, — медленно произнес Монгол, — некому было бы вытаскивать меня из «Славянки». Меня там едва по стенке не размазали. Я не забыл.

— Хорошо, — кивнул Дровосек. — Хорошо...

— Я спрашиваю про Бурмистрова, — пояснил Монгол. — Потому что мне кажется, тут есть какой-то ход, какая-то скрытая информацию для нас. Я пока еще не врубился, но я постараюсь.

— А-а-а... — протянул Дровосек. — Сам хочешь? Понятно, — он испытующе посмотрел на Монгола, и Монгол не стал отводить глаза. Он кивнул:

— Да, сам хочу. Получится или не получится — не знаю. Но я попробую.

— Боярыня одобрила?

— Она пока не знает.

— Хм, — Дровосек почувствовал, что его симпатии к Монголу увеличиваются.

— Мне кажется, что она делает немного не то...

— Вот-вот, — энергично закивал Дровосек, еще не дослушав фразу до конца.

— Мы и так времени много упустили, только во вторник взялись... А она надеется, что все решится этой ее закладкой в романовской квартире. А если не решится? Надо что-то еще делать, какие-то варианты искать... Вот я и пытаюсь.

— Правильно, — сказал Дровосек. — Правильно... А если выгорит у тебя, а у нее не выгорит...

— Это уже неважно, — скромно сказал Монгол.

— Это важно, — не согласился Дровосек. — Это будет важно, когда вернется Лавровский. Смотри. Шеф наверняка пойдет на повышение. А кто на его место пойдет? Ну не Морозова же... А тебе тут будет чем похвастаться.

Монгол посмотрел на часы и сказал, что ему пора, а Дровосек понимающе покачал головой, думая, что задел Монгола за живое — оттого он и заторопился.

Когда Дровосек снова остался в одиночестве, сон уже не шел, шли горькие мысли о том, что вот люди — Монгол, например, чего-то там делают, чего-то там добиваются... А на него, на Дровосека, только шишки валятся. Не сработался он с этой дурой. Только ведь и Морозова права: в другие команды его не возьмут, потому что такая уж у него репутация...

Выходит, нужно менять репутацию. Нужно что-то делать. Вот Монгол чего-то там задумал... Стоп. А у него же у самого есть наработка. У него же есть Бурмистров. Который сам по себе очень ценный объект. Морозова сказала, что после той заварухи до Бурмистрова ему не достать... А кто это так решил? Кто это может знать? Кто-нибудь это проверял?

— Ха! — обрадованно сказал Дровосек.

Четыре с половиной часа спустя, немногим не доехав до места, где томился от безделья в служебной машине Карабас, Дровосек остановил свою «девятку» и подошел к телефону-автомату.

— Алло, — сказал он в трубку. — Это кто? Это Бурмистров?

— Да, — как-то неуверенно ответили ему.

— Помнишь меня? Я от Бори Романова, мы с тобой встречались во вторник...

— Помню...

— Ну, — сказал приободрившийся Дровосек. — В тот раз у меня не получилось к Борьке в квартиру попасть, там какой-то переполох у вас был... Я просто взял и смотался.

— Да, да, — ответила трубка, непонятно что имея в виду.

— Нам нужно бы еще разок встретиться... Борис тут мне еще кое-что поручил сделать. Ты не против?

— Нет... В принципе — нет...

— Вот и хорошо, — Дровосек едва не рассмеялся в трубку. — Вот и отлично.

В конце концов, почему только Монгол может работать сам? И чем он хуже Монгола?

Да ничем. Дровосек повесил трубку, вытащил телефонную карту и довольно рассмеялся, глядя на освещенные окна домов на территории «Славянки». Морозова очень удивится. Очень удивится, когда он ей притащит в мешке этого Бурмистрова вместе со всеми его знаниями. Морозова удивится, Монгол удивится, Шеф удивится...

Пожалуй, при таком раскладе Дровосек мог рассчитывать не только на премию.

Парамоныч, коренастый широкоплечий мужик, густая борода которого делала его еще больше похожим на кондового деревенского обитателя, поставил на стол перед Борисом пару пива и сказал, мечтательно почесывая затылок:

— Ты знаешь, Боб, я хочу, чтобы было, как в той рекламе. Ну, типа — на хер мобилу, на хер бизнес, все на хер, только песочек, пиво и свои пацаны, с которыми уже лет десять не сидели хорошо...