Пройти чистилище - Чингиз Абдуллаев

Прожив столько лет в этой Великой стране, он с удивлениемначал замечать, что начинает не просто понимать и осознавать значение такогокультурного и общечеловеческого феномена, как Соединенные Штаты. Он полюбил этуудивительную страну, так осязаемо представлявшую весь срез современнойцивилизации.

И если Нью-Йорк был действительно столицейпостиндустриального мира, то почти вся остальная часть страны, за исключениемнескольких крупных городов, была океаном провинции, в котором жили и трудилисьпростые американцы — немного доверчивы, любопытные, трудолюбивые, честные и досамо забвения любящие свою родину, свою семью и свою свободу. Развивавшаяся посвоим особым законам Америка показывала всему миру, как можно жить в единомсообществе людей, отвергая расовые, национальные, этнические, межплеменныепредрассудки. Свобода и демократия, начертанные на знаменах американскогообраза жизни, становились понятны при более близком знакомстве с Америкой. Ихотя здесь, как и в любом обществе, было много проблем и многонесправедливостей, он видел, как эта страна пытается приспосабливаться кокружающему миру. Его не посещали сомнения в верности избранного пути.Советская система воспитания, ее идеалы и принципы сидели в нем на уровнеподсознания, но, как разумный человек, он не мог не видеть и положительныхсторон американского образа жизни.

После смерти Константина Устиновича Черненко генеральнымсекретарем был избран сравнительно молодой Михаил Горбачев, по возрастугодившийся в сыновья «старцам», прежним правителям огромной страны. Его сталичаще показывать по телевизору, американцы с изумлением обнаружили, чтосоветские лидеры умеют не просто изображать манекенов, стоя на трибунемавзолея, но и нормально говорить, общаться с людьми, вести беседы на улицах.Поначалу Горбачев был слишком неординарной фигурой, не вписывающейся в старыйряд прежних руководителей государства. Его появление было подготовлено самимходом истории. И, когда он, наконец, появился, мир дрогнул. Послезагадочно-страшного Сталина, эмоционального Хрущева, после желчных старцев, десятилетиямипоржавших мир в страхе, после маразматиков и инвалидов, вдруг впервые появилсямолодой, уверенный в себе, даже рассуждающий на людях, Генеральный секретарь.Мир дрогнул и началась эпоха «горбомании».

В этот апрельский теплый день у Кемаля была назначенавстреча с Питером Льюисом. Иногда, встречаясь с ним на приемах, он удивлялся,как умно и толково был подобран связной — неизменно доброжелательный,разговорчивый, веселый юрист Питер Льюис. Весь его облик — полноватого,несколько рыхлого господина с тройным подбородком, лучше всего свидетельствовали о его образе жизни, и об отношении к людям. Он был немного циник, как всеюристы, жуир и гурман. Это был настоящий эпикуреец в высшем смысле этого слова,наслаждавшийся жизнью и получавший от нее все удовольствия. Кемаль всегдаудивлялся, как точно психотип подобранного образа его связного соответствовалвнешнему облику мистера Льюиса.

Обычно сам Питер никогда не звонил. Просто по факсу в офисКемаля приходило сообщение о времени встречи. При этом факс указывал совсемдругое число и другое время. Но Кемаль помнил, что от предполагаемых чиселнужно каждый раз отнимать цифру четыре. Факс приходил от какой-нибудьнесуществующей фирмы, обычно из Арканзаса или Вайоминга. Место, как правило,оговаривалось особым шифром. Кемаль, зная, как важно в таких случаях выполнятьвсе рекомендации связного, действительно приезжал через четыре дня и четыре часаповторно в те же места, встречаясь с кем-нибудь из своих партнеров.

Сообщение по факсу, пришедшее в этот раз, было не совсемобычным. В нем указывалось предполагаемое место встречи — Центр мировойторговли в Даунтауне и время через пять дней. Кроме того в сообщении стоялослово «торговые сделки», что соответствовало высшей степени срочности иважности. На следующий день Кемаль поехал в Центр, пересчитав также время позаранее условленному шифру. Всю дорогу в Даунтаун он проверял, нет ли за нимнаблюдения, но ничего не обнаружил. Подъехал к Центру за полчаса доназначенного времени.

Строящийся более десяти лет Центр мировой торговлипредставлял собой два больших одинаковых стодесятиэтажных здания, соединенныхмежду собой. В него входили здание Таможни, сорокасемиэтажная центральнаябашня, два здания на Плазе. Это был целый комплекс со своими службами,складскими помещениям, стоянкой на несколько тысяч автомобилей и даже зданиемжелезнодорожного вокзала.

Сама встреча с Льюисом должна была состояться в баре на стоседьмом этаже одного из зданий Центра, откуда открывалась удивительная панорамагорода. Кемаль оставил свой автомобиль на стоянке и вошел в здание. Проходя кмногочисленным лифтам, он вспомнил, что обещал встретиться с японскимбизнесменом, прилетевшим из Токио. Достав ручку, чтобы записать поручениесвоему секретарю, он вошел в лифт. Следом вошло еще несколько человек.Неожиданно ручка выпала у него из руки, и задетая чьей-то ногой, вылетела ввестибюль. Он шагнул поднять ее. Почти сразу кто-то выскочил из лифта и,замерев на секунду, побежал к одному из магазинов. Кемаль нахмурился: ему непонравилось подобное совпадение.

Он пошел по вестибюлю. Затем оглянулся, и убедившись, чторядом никого нет, вошел в лифт совершенно один. На этот раз следом никто в лифтне вошел. Нажав кнопку, он с некоторым смутным ощущением тревоги ждал, пока,наконец, кабина закроется. Лишь когда створки лифта сомкнулись, он вздохнулболее спокойно. Может, ему все это просто показалось?

В этот дневной час после ланча, когда большинствоамериканцев уже съели свой «второй завтрак» и не приступили еще к обедам, вбаре находилось лишь человек двадцать. Кемаль огляделся. Он выбрал наиболееудаленный от других столик, жестом подозвал официанта.

— Рюмку мартини, — попросил Кемаль, — и чашку кофе.

Официант бросился выполнять заказ. Кемаль обратил вниманиена парочку, появившуюся в кафе уже после него. Как и положено влюбленным, онитакже выбрали самый отдаленный столик, который оказался рядом с Кемалем и,принялись что-то весело обсуждать. Непонятно почему, но ему не понравилась этапарочка. Он не мог отделаться от гнетущего чувства тревоги. Снова достал ручку,положил ее на столик и спросил у подошедшего официанта:

— Где у вас туалеты?

— В той стороне мистер, — показал официант, — с левойстороны.

Войдя в туалет, он долго смотрел на себя в зеркало.Небольшая щеточка усов, он начал носить их совсем недавно, многие, в том числеи Сандра, уверяли его, что он стал похож на молодого Омара Шарифа. Крупный нос,под глазами мешки, чисто выбритое лицо, короткая стильная прическа, очки, каквсегда, от «Валентино». Почему именно сегодня он так тревожится? Или ему непонравилось сообщение Льюиса? Непонятно, что происходит. Может, он просто невыспался? Он наклонился и, разбрызгивая воду, стал умываться.

Открылась дверь и в туалете оказался тот самый парень,пришедший в кафе со своей возлюбленной. Или они только делали вид, что любятдруг друга? Парень встал спиной к ному, но Кемаль, глядя на его спину,чувствовал как напряженно стоит молодой человек. Он покачал головой и, вытеревруки, вышел из туалета. Льюиса он ждал целый час. Пока, наконец, понял, что тотне придет. Кемаль рассчитался с официантом, дав щедро на чай и вышел к лифту.Рядом с ьим стояло человек пять. Уже не обращая ни на кого внимания, он шагнулв лифт и встал боком к людям, вошешим после него.