Тюремщица оборотня - Ли Литвиненко

Глянул на Мину украдкой, залюбовался на четкую метку, украшавшую шею, и споткнулся на кротовой кочке. Девушка на спине ойкнула и сильней вцепилась в шкуру.

Поерзала, усаживаясь поудобней, и сдула с лица выбившуюся прядку. Теперь она не собирала волосы в пучок, за её спиной растрепалась длинная коса. Шапку сняла. Негодяйка! И сколько не рычи, только смеется.

— Тепло! — Мотает головой и глубоко втягивает воздух.

Ей на самом деле тепло и хорошо рядом с ним. И на удивление, ничего не болит! И сил как никогда. Просто волшебство! Наверное, это сила любви. А что? Ей в детстве бабушка рассказывала сказку про одну крестьянку. Как-то наслала на неё коварная ведьма злую ворожбу и заболела девушка. Почти умерла. Но вовремя встретился ей парень с большим и чистым сердцем, повел в храм и женился. Хоть и отговаривали его «добрые» люди. И любили они друг друга так сильно, что смерть не смогла их разлучить и отстала. Ну, или что-то в этом роде, но точно про всесильную силу любви. Мала она была, когда бабка ей эту сказку говорила, и про любовь особо не переживала, потому и не запомнила всех подробностей. Но вот теперь всплыло в голове и так на её судьбу похоже… Может правда, волшебная сила любви?

К Багровой реке пришли к обеду. Мину так впечатлили масштабы. Она решила, что Урсул пошутил и привез её к берегу моря. Пришлось убеждать, заставил даже залезть на высокую сосну у берега. Только оттуда и сумела рассмотреть чуть видневшуюся вдалеке полоску зеленой земли.

— Елки?

— Ели. — Пояснил Урсул. — Кажется… Или сосны.

— Елки!

Смешная. Ладно, пусть будут елки.

До вечера шли вдоль русла. Нужно была лодка и взять её можно в рыбацкой деревушке, которых вдоль берега усыпано, что шишек под… елкой.

К вечеру на одну из таких и набрели. Река открылась совсем недавно и лодки в большинстве своем лежали на берегу, кверху днищем. Их готовили к сезону лова и совсем недавно обмазали свежей смолой. В Воде покачивались только две. Одна довольно крупная, на шесть весел, им такая не к чему. Вторая маленькая и аккуратная, с Красиво загнутым вперед носом. То, что нужно.

— Только давай потом вернем. — Зашептала девушка, когда оказались далеко от берега. — Деревня совсем небогатая, кому-то будет горе, если украдем. Может она единственное средство пропитания.

Урсул вздохнул, но спорить не стал. Им лодка потом незачем, пойдут дальше на юг, только купаться в холодной воде неохота. И оставлять её одну там, на берегу, тоже не хочется. Поэтому стоянку выбирал долго и придирчиво, но нос не обманешь, вокруг безопасно, хищников нет, только пара зайцев и то, в часе пути. Вернул. Напахавшись в воде лапами, выбрался на берег уставший. По-собачьи отряхнулся. Брызги полетели далеко в стороны и добрались-таки до тюремщицы.

— А-а-а, — Смеётся. — Мокро! Плохой пес!

Обидно, но в облике волка девчонка воспринимает его как что-то средне между ребенком и собакой. А ведь не раз уже объяснил, что он, это и волк тоже. Нет у него другой сущности, он со зверем одно целое. Человечка…

Какой он Красный берег? Да почти такой же, как и Белый. Весна, елки, будь они неладны. Зайцы вот имелись. На полянках проклюнулись первоцветы. Пахнет хорошо. Только совсем нет запаха людей, и даже Ми ощущается как-то по-другому. Что-то изменилось и в ней самой, и точно в запахе. Он все также пьянит и лишает воли, и не отпускает, держит. Вроде Урсул и на свободе давно, а все рано она как была для него тюремщицей, так и осталась, только сковала ни его тело, а полонила сердце, полностью и навсегда. А он с радостью сдался, и сосем не против.

Девчонка новой стороны совсем не боится, ходит везде, как ни в чем не бывало, обнюхивается (Урсул и не замечал раньше, что она тоже интересуется запахами). И видимо действительно начал выздоравливать, ест, вот например, на порядок больше. Мина теперь что-то постоянно грызет. Иногда это какие-то веточки, полу раскрывшиеся почки, реже находит прошлогодние ягоды. А иногда её вкусы становятся совсем странными, вот например вчера, застал её грызущей сырую заячью ногу. Оборотень удивился, но чтобы не смущать девушку отступил обратно в лес. В облике зверя он ел свежую добычу, но вот человеком, предпочитал поподжаристей. Урс понаблюдал за девушкой из кустов, подумал и не стал задавать никаких вопросов. Если тело просит, значит нужно дать, наверное, чего-то нахватает. Авитаминоз или еще какая дрянь, что случается у людей. Пусть лопает, лишь бы на пользу.

Деревенька встретилась сразу за лесом. Тут подлесок взбирался на каменистую гору и переходил в редкие заросли орешника. Со стороны реки дороги не было, только несколько тонких тропок уходили, кто в лес, кто к берегу. По одной такой они обошли поселенье на пол оборота и уперлись в широкую накатанную колею.

Справа от дороги увидели мощный столб с табличкой, на которой первой строкой, крупными буквами, было начертано — «Корча́ги». Столбец хоть и широк, но вот высотой как-то не удался, Урсулу едва доходил до плеч. Зато Мине в самый раз.

— Гномы, — Вслух стала читать девушка вторую строку, нацарапанную шрифтом гораздо меньшего масштаба. — Тысяча двести четыре. — Это уже было написано цифрами.

— Это перечетчик. — Пояснил Урсул. — При въезде в поселения часто встречаются. Так можно узнать, кого и сколько тут живет. Легче найти своих.

— Оборотни. — Покосившись на Урсула, продолжила читать Ми. — Ноль. Орки: ноль. Эльфы: сроду не водилось. — От последней надписи стало немного грустно. — Жаль, хоть раз хотела посмотреть на живого эльфа.

— То есть мертвого, ты уже видела? — Урс не упустил возможности пошутить.

— Видела нарисованного, очень красив. — Вздохнула Мина и томно прикрыла глаза, вспомнив точеные черты лица, умело намалеванные в дамской книжке.

— Если мне встретится этот… красавчик. То у тебя будет возможность увидеть мертвого эльфа. — Ревниво пробубнил Урс.

Мина не обратила на его слова, никакого внимания, ревновал он даже к трухлявому пню, и продолжила рассматривать табличку. Оборотень в нерешительности топтался рядом. Он размышлял, как поступить дальше? Пойти сразу в деревню или оставить девушку в безопасном лесу, разведать обстановку и потом, если оборотней тут действительно нет, вести дальше. Но дилемма разрешилась сома собой. Из-за поворота вышли два гнома, громко спорящих между собой. Они так увлеченно переругивались, что даже не сразу заметили парочку, стоявшую на обочине.

— А я тебе говорю, что Дубирубов мы пересчитывали осенью, навряд ли за пять месяцев их