Вероятно, дьявол - Софья Асташова

стою в прихожей, рассматриваю себя в зеркале, не зная, что ответить.

– Может, хочешь приехать? Я один дома, скучаю… составите мне компанию? – нарочито вежливо спрашивает он.

«Вот это поворот», – думаю я. В первый раз он приглашает меня к себе, если можно так сказать, ведь он по-прежнему жил у своей жены. Я бы предпочла благополучно упустить этот шанс, но из двух зол – согласиться на предложенную им авантюру или отказаться и навлечь на себя его гнев – выбрала меньшее, сообразив на удивление быстро.

– О боже! – выдыхаю я. – Конечно! Когда?

– Сейчас. Собирайся.

Вешаем трубки. Стёртая в зеркале мутным туманом комната вновь обретает привычные очертания – кровать, стол, окно. Я собираюсь под музыку, которая ему бы понравилась. «Shine bright like a diamond», – поёт Рианна. Снимаю с вешалки синее шерстяное платье, влезаю в красные колготки, заплетаю волосы в косичку и крашу губы.

Он присылает адрес, по которому не раз я вызывала ему такси – конечно, я его помню, но ехать на такси одной – сплошное расточительство. Мне предстоит проделать весь путь на общественном транспорте – доехать до метро «Аэропорт», а оттуда на автобусе по долгой волнительной прямой.

Выйдя из дома, я оглядываюсь. Каким-то необъяснимым образом меня, будто магнитом, тянет обратно, но разве я могу не поехать? Это немыслимо. Я достаю телефон и пишу Профессору сообщение: «Уже бегу».

Торопливо иду по тропинке, проторённой в снегу спешащими с работы домой прохожими. Я обгоняю их. Я испытываю смесь страха и любопытства, от которой бегут мурашки по коже – надо же, я увижу его дом. Пройдя вверх по переулку, я сворачиваю на Солянку, перехожу дорогу на красный свет и ещё быстрее шагаю к метро. Сажусь в поезд. Последний вагон. На полу валяется затоптанная газета. Я смотрю на мужчин. Все они уткнулись в телефоны, и я могу спокойно рассматривать их. Никто из них даже близко не сравнится с ним.

Уже на выходе из метро, поднимаясь на эскалаторе, я застаю сцену. Мужчина, как рыцарь, стоит на одном колене. Высокий и худой, голова с залысиной, невзрачная одежда, очки. Перед ним балансирует на одной ноге и в одной туфле женщина, другая нога висит в воздухе с вытянутым носочком в чёрном следке. Одной рукой она опирается на его плечо, а он снизу бьёт кулаком по каблуку. Кокетливые, но дешёвые на вид замшевые туфли мало подходят для снегопада, который зарядил сегодня с утра. Мужчина, как Дед Мороз, рассыпается хохотками, которые, круглые и весёлые, словно мячики, скачут вниз по ступенькам эскалатора.

По его лицу видно, что он очень доволен своим положением и ничуть не смущается; даже можно сказать, что он счастлив, а она смущённо покачивается, как плакучая ива. Светлые волосы, короткая стрижка, облегающие джинсы.

– Ладно, Петя, пойдём, – говорит она.

Я представляю, что они недавно знакомы, но уже живут вместе, может, и работают в одном магазине – она продавщицей, а он кладовщиком. Они росли перед подъёмом эскалатора как парочка грибов – большой и поменьше – на опушке леса. Приветствовали равнодушных прохожих. Он поднимается с колен и целует её, приглаживая локон за ухом. Я думаю, что уже давно никто ко мне так бережно не прикасался. Изредка Профессор похлопывал меня рукой по голове, и я, как мячик, отскакивала и прыгала, но всегда недалеко.

Я выскакиваю из метро и спускаюсь в подземный переход, с трудом сдерживаясь от того, чтобы побежать. Красные колготки, как сигнал светофора, останавливают машины. Перехожу улицу и наконец оказываюсь перед остановкой. Над головой горят уличные фонари. Съёжившись от пронизывающего ветра, жду автобус. Когда он приходит, я сажусь у окна и смотрю в темноту с синеватым отливом, ловлю отражение луны, плывущей среди звёзд, почти полной. Напротив меня парочка держится за руки. Дорога не очень долгая – я загибаю пальцы, чтобы не пропустить нужную остановку, но мне кажется, что я пересекаю целый континент.

Высокий панельный дом. У подъезда растёт дерево, которое я раньше не замечала. Я звоню в домофон – он открывает не спрашивая. На лифте я поднимаюсь на последний этаж, на лестничной площадке, не решаясь позвонить, упираюсь в запертую железную дверь. Минуту спустя за дверью слышатся шаги. Он открывает и, не посмотрев на меня, сразу скрывается в коридоре.

– Ну проходи, – кричит он, как я догадываюсь, из кухни, откуда тянет сквозняком с запахом сигаретного дыма.

В прихожей на страже возле двери стоят его ботинки и высокие чёрные сапоги на каблуках. Я ставлю свою обувь рядом и сразу решаю запомнить каждую деталь, чтобы потом описать в книге. Миновав прихожую, я пробираюсь на кухню с обитыми деревом стенами, которая напомнила мне мою юность в Новосибирске. На меня наваливается тяжёлое оцепенение – дежавю, я будто оказалась дома и одновременно понимала, что меня здесь быть не должно. Я совершаю чуть ли не святотатство, и, возможно, мне не следовало приезжать в этот чужой дом с тысячью мелочей – медными кастрюлями и сковородками, свисающими над разделочным столом, холодильником, обвешанным магнитами из разных стран. Внезапно в мой страх закрадывается порочное любопытство. Я понимаю, что неимоверно рискую, но кто рискует больше – он или я? Какую цену мне предстоит заплатить за этот визит?

Он сидит за столом – перед ним огромная хрустальная пепельница и инструменты для скручивания самокруток – бумага, пакетик с фильтрами и в фольге плотный комок, как я догадалась по цвету и запаху, гашиша. В первый раз я вижу Профессора в домашней одежде. На щеках двухдневная щетина. Он выглядит отдохнувшим и по-хорошему возбуждённым. Так же, как всегда, упивается жизнью.

Я стою, ожидая приглашения сесть, кладу руку ему на плечо. Он нетерпеливо её сбрасывает. Я опять делаю что-то не так. Мне остаётся принять всё как данность – пережить несколько часов позора, прежде чем вернуться в свою комнату над переулком, где я смогу оплакать свою несчастную судьбу. Вот какие мысли посещают меня.

– Садись, – говорит он, не поднимая сосредоточенного взгляда от своих приготовлений.

Я сажусь на краешек стула.

– Ты всегда ходишь в гости с пустыми руками? – насмешливо бросает он.

Я принесла ему, как он просил, две пачки сигарет, но это, судя по всему, не считается.

Скрутив необычно толстую, расширяющуюся к концу сигарету, закуривает.

– Будешь кофе? – он выпускает длинную струю дыма. По воздуху плывёт сладкий тяжёлый аромат.

– Буду, спасибо.

Он открывал и закрывал кухонные ящики в поиске кофе, как будто не знал, где точно он стоит. В большой жестяной