Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII - Стефан Кларк

Берти был полон решимости доказать, что скептики не правы. Из уважения к новому монарху британские газеты не упоминали открыто о его сомнительном прошлом, но «Таймс» выразила обеспокоенность истеблишмента в связи со вступлением на престол принца-плейбоя: «Мы не должны делать вид, будто в его длинном послужном списке нет ничего такого, что не хотели бы изменить те, кто его уважает и боготворит». Вся викторианская Англия с ее озабоченностью вопросами морали и лицемерием уместилась в одном предложении с несколькими отрицаниями.

Как-то очень символично, что первая важная церемония с участием Берти – открытие парламента – состоялась в День святого Валентина в 1901 году. И он конечно же воспользовался этой возможностью, чтобы показать нации, что многое изменилось. После смерти мужа Виктория приходила на церемонию открытия всего семь раз, да и то не при полных королевских регалиях, а в своих вдовьих балахонах. Берти же ехал в Вестминстер в роскошной королевской карете, ослепительный в своих малиновых одеждах и в императорской короне, которую не видели на публике с 1861 года. Он представил себя полной противоположностью своей матери – народным государем. Его подданные имели монархию, со всеми прилагающимися к ней дворцами, драгоценностями и костюмами, и Берти хотел, чтобы люди получали максимальную отдачу от этого богатства. Как всегда, он был готов делиться удовольствиями.

Показывая себя во всем блеске, Берти следовал принципу, впервые оцененному им в Париже, когда Наполеон III и Евгения использовали любой повод, чтобы нарядиться в лучшие императорские одежды и поразить народные массы своим блеском и величием. По их логике, как и по логике Берти, это была не показуха – они возбуждали в своих гражданах чувство национальной гордости. Пусть у людей не было возможности носить драгоценности и разъезжать в каретах, но они могли видеть своих правителей и купаться в лучах их славы. Эта идея живет и поныне, вот почему телекомпании всего мира отчаянно борются за право вести трансляцию любой британской королевской церемонии. Британцы действительно мастера по части церемоний. И Берти был первым королем современности, который привил им вкус к этому.

Циник мог бы заметить, что дух открытости, демонстрируемый Берти на официальных мероприятиях, позволял ему скрывать то, что творилось в его частной жизни: в это время он наслаждался длительным романом с Алисой Кеппел, остроумной, пышногрудой замужней английской леди тридцати двух лет, прабабушкой Камиллы Паркер-Боулз, нынешней жены и бывшей любовницы Чарльза, правнука Берти. Но вряд ли будет справедливым считать пышные церемонии примитивным камуфляжем – Берти действительно хотел быть народным королем, искренне хотел. Он был человеком во всех смыслах этого слова.

Он даже рисковал своей жизнью ради короны. Его коронация была назначена на 26 июня 1902 года, но за несколько дней до этого у него начались страшные боли в животе. Врач, сэр Фрэнсис Лейкинг, предписал постельный режим и теплое молоко, хотя уже распознал симптомы аппендицита. Возможно, доктор подумал, что все рассосется само собой и природа не осмелится помешать коронации британского монарха. Разумеется, он боялся увидеть некоронованного короля умирающим на операционном столе накануне вступления на престол – европейские державы могли увидеть в этом Божественный промысел и знак слабости Англии. В любом случае, Берти не сообщили о серьезности его состояния, и он продолжал настаивать на том, чтобы коронация состоялась в назначенный день.

Возможно, он надеялся, что молочная диета принесет ему облегчение. В последнее время у него и впрямь расстроился аппетит. То он совсем отказывался от еды, а то вдруг случались резкие приступы голода. Он даже переусердствовал с алкоголем, что бывало крайне редко, и стал засыпать во время еды, чего прежде за ним не замечалось, впрочем, как и зверского обжорства, когда он съедал все, что попадалось ему на глаза.

Прессе было объявлено, что король слег с приступом люмбаго, но врачи наконец набрались смелости сказать Берти правду – без операции он умрет. Однако даже этот приговор не повлиял на решимость монарха – сотни гостей и миллионы подданных не должны быть разочарованы, а потому коронации быть, постановил он. В конце концов был вызван один из лучших британских хирургов, сэр Фредерик Тривз, который должен был убедить Берти в том, что аппендэктомия жизненно необходима и совсем не опасна. Тривз провел первую в мире операцию такого рода в Англии в 1888 году[284].

Берти уступил давлению медиков, и на следующий день на столе в его гардеробной ему был дан хлороформ и произведено вскрытие брюшной полости. Видимо, Тривзу пришлось прорезать сантиметров десять королевской плоти, прежде чем он обнаружил причину болей, и это был не воспаленный аппендикс, а огромный абсцесс вокруг него. Хорошая, хотя и несколько неприятная, новость. Тривз откачал гной – с пол-литра – и зашил разрез, надеясь на лучшее. Не все пациенты в таком физическом состоянии, как у Берти, просыпались от примитивного наркоза и справлялись с послеоперационной инфекцией, особенно если операция проводилась в обычной гардеробной хирургом в рубашке и фартуке. Однако на следующее утро король уже сидел на кровати, болтал с медсестрами, строчил записку своей возлюбленной Алисе Кеппел и – конечно же! – дымил сигарой.

Только шесть недель спустя, 9 августа, его коронация наконец состоялась. Это была блестящая церемония, со всей помпой, какую только можно было ожидать от Берти, и даже с элементами комедии. Собственно коронацию проводил древний, полуслепой архиепископ Кентерберийский, Фредерик Темпл, который надел корону задом наперед. Берти пришлось протянуть руку и самому повернуть ее, возвращая на место. И кое-то из собравшихся отметил, что король не смог устоять перед тем, чтобы изредка не поглядывать в сторону галереи над алтарем, где, как жемчужины в нитке, сидели рядком его любовницы, бывшие и нынешние, которых, по большому счету, не следовало бы приглашать. Конечно, среди них были и Алиса Кеппел, и мать Уинстона Черчилля Дженни, и – французский штрих, без чего жизнь Берти была бы неполной! – Сара Бернар, как всегда, экстравагантная, вся в белом.

IV

Решительный настрой Берти на активное участие в повседневной работе никуда не делся и после коронации. Он быстро завоевал отличную репутацию среди своих министров, быстро и эффективно реагируя на их запросы. Он гордился тем, что лично занимался каждой министерской бумагой и отправлял ее обратно в день получения.

Характерно, что внешняя политика вызывала у Берти особый интерес. Он не только прочитывал каждое сообщение от своих послов (находясь в дружеских или родственных отношениях практически со всеми европейскими суверенами, он и их считал своими послами), но и просил предоставлять ему конфиденциальную информацию, переадавать впечатления о настроениях в стране или королевском дворце. Во время своих зарубежных визитов он непременно устраивал короткую встречу с английским послом в этой стране, обсуждая политическую ситуацию, положение в экономике и даже состояние местных железных дорог. После этого Берти, отлично осведомленный, проводил закрытые встречи с лидером страны, измеряя температуру отношений с Британией. Берти рассматривал международную политику Англии как свою личную миссию. Как выразился Бенджамин Дизраэли, «он действительно видит всё и знает каждого».