Линкоры - Александр Плетнёв

Русская субмарина ушла на глубину 500 метров, поднырнув под ледяное нашествие, минимально раздавая децибелы, и растворилась в родном северо-восточном направлении. Через три часа ходу атомный крейсер подвсплыл на 250 метров для уверенного приема короткого кодированного сообщения на СНЧ[91].

Состоялся очередной сеанс связи со станцией «Зевс», что на Кольском полуострове.

Преследование японских малых кораблей, рассеянных среди блуждающих ледяных глыб на сотнях квадратных миль океана, оказалось не таким уж простым. На радарах высвечивалось масса объектов. Компьютеры, сбитые с толку множественными контактами, порой не могли правильно определить цели.

Операторы американских РЛС засекли их раньше – на экранах локаторов растущее количество засветок-айсбергов.

Впередсмотрящие на японских кораблях замерзшие куски воды увидели визуально.

В борта вскоре забились, застучали пока малые обломки, не причинявшие вреда, но в сторону ходовых мостиков уже понеслись предупреждающие крики – в курсовом секторе замаячили высокие серо-белые горы.

На кораблях пришельцев-самураев не было радаров, лишь примитивные гидрофоны, возможно, и предупреждали, натыкаясь импульсами на подводные части плавающих островов. Хотя в условиях усилившегося ветра это было делать все сложней и сложней.

Японские командиры и рулевые механики, не сбавляя скорости, словно гонщики, виртуозно лавировали меж гонимых ветром невольных арктических путешественников.

Американцам в этой ситуации было легче вследствие более совершенного технического оснащения.

Но в целом операция затянулась до темноты, заставив и загонщиков, и уж тем более преследуемых сбавить скорость до минимальной, постоянно рискуя напороться на тяжелые и острые грани айсбергов.

А с приходом рассвета ветер только покрепчал.

Далее к северо-востоку погода окончательно испортилась. Штормовой фронт двигался в сторону центральной Атлантики, со всеми сопутствующими неприятностями: на поверхности вздымались огромные волны, налетали шквалы срывающегося дождя, создавая шум, мешавший гидролокации.

Растянувшись на мили, морская баталия продолжала смещаться на северо-восток, мимо скалистой Исландии и Фарерских островов, односторонне теряя участников – американские корабли реагировали на любую засветку РЛС, не жалея лупили ракетами за пределы видимости, зачастую зрелищно круша верхушки айсбергов.

Погоня постепенно смещалась все дальше на север навстречу ветру и ледяному нашествию.

Вскоре появились первые жертвы и от отколовшихся кусков большого арктического льда.

Умудрился напороться на айсберг американский эсминец «Бэрри». Он почти успел сманеврировать и уклониться шеститонным водоизмещением, но занесенная корма жестко встретилась с матово-белой ледяной скалой. Силой удара команду посбивало с ног, а корабль сразу потерял ход – один винт напрочь срезало, второй деформировало. Теперь его вращение создавало неприятную и порой опасную вибрацию.

Эсминец находился всего в двухстах милях от Фарерских островов, а ближайшие ремонтные доки были на британских островах. Экипаж передал о своем выходе из игры, и корабль медленно почапал к английскому берегу.

Перепадало и узкоглазым.

Поротую рану острой глыбой, неожиданно брошенной волной, получил японский эсминец. Смял форштевень кто-то еще из легких эскортников.

Но если хрустально-белые красавцы были для штатовцев только вредителями, то для японцев возросшее количество плавающих объектов пошло все же на пользу. Корабли Императорского флота, словно в ледяном лабиринте, затерялись для радаров преследователей. А экипаж легкого крейсера «Юнцу» наблюдал со смесью ужаса и восхищения, как едва уловимая ракетная тень скользнула мимо их борта и встряла в ледяного исполина, высекая тысячи искрящихся во вспышке взрыва осколков и крошева кристаллизовавшейся воды.

Депеши с приказами от командования коммандер Стивен Тайс просматривал, сидя в своем командирском кресле на мостике.

Наряду с остальными радиограммами, метеосводками и просто перехваченными радиосообщениями, на него наваливалась масса всякой, порой обрывочной информации. Однако время на просторах океана тянулось медленно и томительно. Короткими урывками ему удавалось иногда вздремнуть прямо в кресле, несмотря на изрядную качку. Чтобы взбодриться, Стив, на всякой случай напялив спасательный жилет и непромокаемую куртку с капюшоном, выходил на один из открытых мостиков по бортам надстройки.

Попытки покурить напоминали пытку – едва высверкнув зажигалкой огонек, насладившись желанной пахучей порцией табака, тут же получаешь в лицо порывом ветра и меткими каплями, сбивающими тлеющий огонек… в конце концов выбрасывая и вовсе размякшую сигарету от насыщенного влажностью воздуха.

Несмотря на заявленные проектировщиками эсминца малые размахи качки, умеренное заливание и забрызгивание, Тайсу приходилось все время удерживаться рукой, чтобы не упасть. Из-под форштевня долетало, добрасывая до самого мостика, оседая на непромокаемой ткани ветровки, покрывая серый металл надстройки моросью, холодя лицо и зажатую в руке пачку с куревом.

Глотая просоленный воздух вместо прекрасного табака с плантаций в Вирджинии, он смотрел, как особо рьяные волны нещадно треплют чехлы, надетые на вспомогательные «Браунинги», прокатываются по палубе носовой части корабля, разбиваясь о смонтированную на полубаке артиллерийскую установку… и неспокойные лужи еще долго гуляют меж бронированных крышек пусковой ракетной установки вертикального старта.

Поверхность моря превратилась в пучившуюся серыми исполинскими волнами массу, гудящую глухим рокотом с сумасшедшим подпевалой – леденящим северным ветром.

Казалось, что эсминец тяжело карабкается на десятиметровые склоны волн, раскинувшихся бесконечной гребенкой до горизонта, а потом уже привычно обрушивается вниз к их подножью.

Затем менялся курс, менялся и характер качки.

Матросы перемещались по кораблю, широко расставляя ноги, опираясь о переборки, хватаясь за стойки, короткими перебежками, стараясь побыстрее примостить свой зад на любую более устойчивую поверхность.

Корабль мог идти с 30-узловой скоростью почти при любом волнении моря, но командир экономил топливо, тем более что, согласно штабному приказу, в зону ответственности «Мерфи» выделялся определенный и достаточно небольшой квадрат, поэтому необходимости рассекать туда-сюда, на полной мощности турбин, смысла не было.

* * *

Патрулирование продолжалось уже несколько часов.

В тактическом штабе ВМФ США, в пригороде Лондона, весьма остро отреагировали на доклад о подлодке военно-морских сил России. Конечно, высшие чины понимали, что при таких погодных условиях невозможно вести какой-либо акустический поиск, однако хоть и в форме пожелания, но заикнулись о необходимости обнаружить и изгнать непрошеного соглядатая из зоны действия американского флота, рекомендуя не церемониться с наглым «русским».