Календарь-2. Споры о бесспорном - Дмитрий Быков

Все политики делятся для Тэтчер на три категории. Высшая лига — американские ястребы, политические единомышленники, гаранты правильного мирового порядка. Первая — уважаемые противники. Вторая — противники неуважаемые. Тэтчер запросто могла бы повторить хрестоматийную фразу Александра III, адаптировав ее, само собой, к британским декорациям: у Британии три союзника — Америка, армия и флот! Все остальные — вероятные противники. Делятся они на тех, кто сам блюдет принципы консерватизма (эти опасны, но заслуживают уважения), и тех, кто вообще никаких правил не соблюдает (типа Хусейна). Плюнуть и растереть.

Что же, позиция ясная и, в свою очередь, достойная уважения. Ибо это крайний прагматизм, договоренный до конца и реализованный с абсолютной последовательностью. Все остальное — анархия. Родина — все, остальное — ничто (потому что Родина, как мы уже знаем, олицетворяет Правильные Ценности). При таком подходе мир, само собой, обречен на вечную борьбу, потому что, если во главе любой другой страны окажется настоящий консерватор, он будет угрожать однополярности. Но против вечной борьбы Тэтчер как раз ничего не имеет: она в открытую издевается над горбачевской утопией всеобщей любви и «нового мышления». Новое мышление было поощряемо и выгодно, пока способствовало развалу и деморализации вероятного противника. Теперь извольте поцеловать прах у ног наших, а потом будем разговаривать. Спасибо за откровенность.

Тэтчер с самого начала заявляет свой главный тезис:

«Запад победил в «холодной войне», и нечего преуменьшать эту победу!»

Горбачев (в чей адрес Тэтчер отпускает регулярные шпильки) после этой констатации на встрече в Праге

«буквально вышел из себя и пустился в пространные возражения. Он утверждал, что в «холодной войне» не было победителей, упрекал людей вроде меня в «чрезмерном самомнении», заявлял, что ни одна отдельно взятая идеология — ни либеральная, ни консервативная, ни коммунистическая, ни какая-либо иная — не может дать всех ответов… Г-н Горбачев — великолепный, яркий, располагающий к себе оратор, но содержание его высказываний в Праге было, мягко говоря, сомнительным».

Конечно сомнительным! Так же не бывает, чтобы никто не победил! Сейчас это Америка со товарищи (у СССР не было союзников — только «марионетки»). И нечего рыпаться. Разумеется, у западной цивилизации есть свои внутренние риски, свои угрозы и опасности (например, чрезмерный контроль государства за личной жизнью граждан — это обусловлено прозрачностью; эту опасность Тэтчер отлично понимает и предупреждает о ней); но из любых кризисов мы благополучно вылезем, потому что у нас Свобода и Закон. Признайте нашу власть, правоту и моральную победу, в противном случае вы страна-изгой со всеми вашими национальными ценностями и традициями, от которых надо немедленно отказаться. Покайтесь и разоружитесь. «Современный мир ведет свой отсчет от 4 июля 1776 года». Трижды повторите эту фразу, выучите ее наизусть и шепчите на ночь, как мантру. И это, несомненно, консерватизм. Это как пить дать консерватизм, принципы которого идеально сформулированы Солженицыным (обогатил-таки человек наш фольклор новой превосходной поговоркой): «Волкодав прав, а людоед нет».

В чем преимущество Тэтчер, так это в ее откровенности. Она позволяет себе высказывания, за которые любого российского публициста буквально закопытили бы его же коллеги, защитники либерализма:

«Конечно, пока еще рано делать окончательный вывод о несовместимости ислама и демократии. (Но это пока! — Д.Б.) Однозначно можно утверждать лишь, что ценности исламского общества всегда оказывают очень сильное влияние на формы, которые приобретает зарождающаяся демократия. Эти ценности гораздо больше, чем в немусульманских странах, ориентированы на интересы не личности, а общества. Они традиционно предполагают большее уважение к власти всех уровней».

Позвольте, но ведь консерватизм в тэтчерианском варианте тоже ориентирован никак не на ценности личности вообще, личности как таковой! Личность заслуживает свободы, уважения и пряника ровно постольку, поскольку служит утверждению Родины и ее ценностей, а ежели у нее свои ценности — нечего стесняться в их подавлении! Церемониться с врагом не следует, это никак не противоречит либерализму и консерватизму; перефразируя Ленина: «Всякая демократия чего-нибудь стоит, только если она умеет защищаться». Вопрос о цели и средствах в этом мире давно снят, и всякий либерализм заканчивается там, где идет борьба за интересы. Ну и отлично. По крайней мере без экивоков.

Правда, в последнее время мы успели уже понять, что борьба за Нравственность и Закон легко может быть интерпретирована как борьба за Нефть. Поскольку книга Тэтчер написана совсем недавно, по иракской проблеме автор высказалась недвусмысленно: пока у власти Хусейн, стабильности в регионе не будет. Более того: Тэтчер очень беспокоится насчет того, что бен Ладен или Хусейн останутся безнаказанными.

«Не оставляйте тиранов и агрессоров безнаказанными. Если вы решили сражаться — сражайтесь до победы. Запад нуждается в срочном устранении того ущерба, который был нанесен чрезмерным сокращением военных расходов. Что бы ни обещали дипломаты, рассчитывайте на худшее. В конечном итоге ядерное оружие, вероятно, будет использовано»…

Нравится? Там еще много всякого. О том, что свобода свободой, но женщинам в армии делать нечего: это наносит ущерб боеспособности… Буш же, по мысли Тэтчер, всем хорош, только недостаточно радикален. Он все еще верит в какой-то «новый мировой порядок». Нет никакого нового порядка, а есть Америка, которой и предстоит при помощи союзников решать все проблемы, устанавливая Закон и Свободу. Иначе получится как в Лиге Наций, где все погубила коллективная ответственность. Самим надо решать, а не одобрения ООН добиваться. Как в воду глядела, честное слово.

В этой связи, конечно, очень интересно мнение Тэтчер о Путине. Россия с ее специфическим наследием, с ее неискоренимой азиатчиной и пресловутым предпочтением интересов общества интересам личности, с ее «бременем истории» (так называется отдельная подглавка в главе «Российская загадка») продолжает оставаться непредсказуемой и потенциально опасной. Потому что всегда может стать сильной, а сильной она может стать — это Тэтчер отлично понимает, — только если опять предпочтет интересы общества интересам личности. С точки зрения Запада это будет, конечно, тоталитаризм и возврат к старому, а на самом-то деле — нормальный консерватизм, потому что в основе тэтчерианства лежит ровно тот же принцип. Хорошо то, что хорошо для Родины, а не для какого-нибудь там частного британца, желающего потакать своей гедонистической сущности. Но что британцу здорово, то русскому тоталитаризм.

Таким образом, у российского лидера выбор невелик: либо попасть в разряд противников неуважаемых (куда в конце концов прикатился Горбачев), либо сделаться уважаемым. И Путин, судя по всему, попал в уважаемые.

«Поведение России в Чечне непростительно, но его нельзя назвать необъяснимым»,—

констатация, которая дорогого стоит.

«Мы должны предельно ясно говорить, что действия России в Чечне неприемлемы»,