Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве - Виталий Горбач

В ночь на 12 июля, непосредственно перед началом наступления, экипажи АДД и легкомоторной бомбардировочной авиации наносили бомбардировочные удары по опорным пунктам немецкой обороны и узлам связи. С рассветом, в 3:20, на всем фронте 11-й гвардейской армии началась сильная артиллерийская подготовка, план проведения которой был весьма изощренным. Впервые в такой крупной операции был применен ложный перенос огня в глубину, что привело к большим жертвам среди немецких войск. В местах наибольшей интенсивности артиллерийского огня оборона была практически сметена с лица земли, 13 из 25 разведанных артиллерийских батарей противника оказались уничтожены вместе с прислугой, а остальные 12 выведены из строя. Большинство долговременных укреплений дзотов, блиндажей, бронеколпаков, пулеметных гнезд были разрушены. Кроме того, на переднем крае было уничтожено много орудий противотанковой артиллерии. Чувствительные потери были нанесены и резервам, которые, пытаясь занять оборону, сами попали под мощный артобстрел.

Непосредственно перед началом атаки самолетами 1-й воздушной армии над передним краем была поставлена дымовая завеса, удерживавшаяся в воздухе в течение 30 минут. Эту задачу выполнила группа штурмовиков 565-го шап 224-й шад, которые сбросили 24 фосфорные бомбы ДАБ-100-80ф. Благодаря этому пехоте, следуя за огневым валом, удалось сблизиться с вражескими траншеями на 100–150 метров, изготовившись к дальнейшему броску в атаку.

По всей видимости, пехотинцы перешли в наступление даже несколько раньше, чем намечалось, так как подошедшие для бомбежки переднего края 65 Пе-2 204-й бад были перенацелены командованием прямо в воздухе на новые цели. Когда экипажи «пешек» готовы были сбросить свой груз на позиции противника, неожиданно выяснилось, что пехота 11-й гвардейской армии уже успела занять их. Вот как вспоминал об этом в своих мемуарах начальник политотдела дивизии Л. А. Дубровин, ведущий одной из колонн дивизии: «Сейчас пикируем. Штурманы приготовились разрядить бомбовые люки. И вдруг по радио с земли слышу приказ:

— Группам Дубровина и Маркова отставить бомбометание! Цель занята нашими войсками! Не бомбить! — И через несколько секунд: — Переключиться на новую цель — артиллерийские позиции вдоль восточной кромки леса»[219].

Следом за пикирующими бомбардировщиками следовали многочисленные группы Ил-2, общей численностью до 80 машин, которые занялись подавлением оставшихся огневых точек и узлов сопротивления на переднем крае, а также ударами по отходящим войскам противника.

Успех наступления был полный — уже к 8:00 был преодолен основной оборонительный рубеж. Эффективность взаимодействия различных родов войск при прорыве оказалась исключительной. Особых похвал удостоились артиллеристы. В своем докладе Сталину о начале операции «Кутузов» Г. К. Жуков отмечал: «Пехота противника, привыкшая к тому, что броску в атаку нашей пехоты предшествовал наибольший темп огня у а потом перенос его в глубину, сегодня также ожидала нашего шаблонного переноса огня по глубине, отсиживалась в укрытиях и прозевала атаку нашей пехоты, благодаря чему мы очень быстро захватили передний край и имеем большое число пленных»[220]. Разгромленные части 293-й и 211-й пехотных дивизий, потерявшие до 50 % личного состава, разрозненными группами отходили на юг.

Одной из основных задач штурмовых соединений 1-й воздушной армии после прорыва немецкой обороны стали действия в ближнем тылу противника. Вначале они носили весьма ограниченный характер. Так, например, в 233-й шад для выполнения этой задачи было привлечено всего четыре пары «охотников». Однако по мере поступления сведений о выдвижении к месту прорыва частей 5-й танковой дивизии и пехоты к ударам были привлечены также 233-я и 224-я шад. Третья штурмовая дивизия объединения генерала М. М. Громова — 231-я шад — 12 июля действовала ограниченно, совершив всего 12 вылетов и потеряв при этом пару Ил-2 из 873-го шап. Экипажи штурмовиков стали жертвами собственной лихости и невнимательности. Возвращаясь после разведки в районе Речица, ведущий пары старший лейтенант Невалин решил атаковать 8 самолетов противника, опознанных им как Ju-88, которые с круга бомбили наши войска. Невалин атаковал один из двухмоторных самолетов, который тут же задымил. Однако только тут советские летчики поняли, что их противниками были не «юнкерсы», а тяжелые истребители Bf-110. Пытаясь уйти на свою территорию, оба штурмовика были атакованы и сбиты.

Успешное развитие наступления 11-й гвардейской армии предопределило относительно ранний ввод в сражение бригад 5-го танкового корпуса, который уже около 17:00 при поддержке с воздуха экипажей 224-й шад развернул наступление в направлении Старица. Немецкие части пытались закрепиться на этом рубеже, но к исходу дня были отброшены к тыловому оборонительному рубежу в районе Ульяново.

Основные усилия авиации 6-го воздушного флота 12 июля были сосредоточены в полосе наступления 3-й и 63-й армий Брянского фронта, а также в районе Болхова. Масштаб наступления левого крыла Западного фронта северо-восточнее Ульяново стал отчетливо вырисовываться для командования группой армий «Центр» только к исходу дня. Неудивительно, что, согласно донесению штаба Западного фронта начальнику Генерального штаба, за весь день войска 11-й гвардейской армии лишь однажды подверглись атаке десяти Ju-88 (по другим данным, это были Ju-87). Постами ВНОС было зарегистрировано от 70 до 150 самолето-пролетов противника. В то же время 435 самолетов 1-й воздушной армии выполнили 632 дневных самолето-вылета. Отметим, что на действия авиации 12 июля значительные ограничения наложили неблагоприятные метеоусловия.

Во второй половине дня командование 6-го воздушного флота начало переброску отдельных подразделений самолетов к месту возникшего кризиса. Некоторые отряды при этом вынуждены были вести боевую работу с импровизированных площадок, располагаясь непосредственно рядом с наземными войсками. Один из таких «аэродромов», на котором находилась колонна танков и девятка двухмоторных «мессершмиттов» из I/ZG1, обнаружили пилоты 996-го шап, что дало им редкую возможность поразить в одной атаке как танки, так и самолеты.

Забегая несколько вперед, отметим, что в ходе последующих дней сражения советские авиаторы еще не раз отмечали случаи базирования немецких самолетов непосредственно у линии фронта. Так, например, подразделения истребителей Bf-110 продолжали использовать аэродром Сорокино, когда расстояние от него до линии фронта составляло всего 3–4 километра. Аналогичная ситуация сложилась и на аэродроме Рясники в районе Карачева. Здесь располагалось до 100–150 самолетов, тогда как сам аэродром находился всего в 15 километрах от расположения советских войск. Вместе с повышенным риском ударов с воздуха это в то же время позволяло командованию 6-го воздушного флота применять авиацию оперативно и с большим напряжением.

К вечеру действия немецких истребителей приобрели большой размах. Над линией фронта были отмечены смешанные группы «фокке-вульфов» и двухмоторных «мессершмиттов», несколько раз нападавших на штурмовиков. Так, уже в девятом часу вечера одиннадцать «илов» 224-й шад и девятнадцать «яков» 303-й иад были атакованы группой численностью до 20 Bf-110 и 10 FW-190. Несмотря на большое количество самолетов, участвовавших в этом бою, потери сторон ограничились лишь поврежденными машинами. На этом первый день сражения в полосе наступления 11-й гвардейской армии завершился.