Pink Floyd. Закат дольше дня - Игорь Котин

Pink Floyd просто не получалось обрести достаточную самостоятельность.

Эта миниатюра никогда не исполнялась вживую, поскольку её всегда заменяли на «What Shall We Do Now?», выпавшую из студийной версии альбома.

«YOUNG LUST». Чужая страна. Незнакомый город. Гнёт подозрений и ревности. В поисках успокоения Пинк раскрывает свои звёздные объятья «поклонницам».

С этого эпизода герой начинает с особым упорством копить свои грубые, близорукие поступки, действуя по принципу «лучшая защита – нападение». Предполагая ошибочность такого выбора, Пинк, тем не менее, с лёгкостью уступает падению, пытается победить зло его же оружием. И Стена продолжает расти.

Почти вся музыка песни, представленная на сольном наброске Уотерса, была постепенно вытеснена Гилмором, предложившим собственные варианты. Один из них и вошёл в альбом в виде сочного рок-н-ролла. (Возможно, сквозное арпеджио песни родилось не без влияния битловской «Come Together», но, тем не менее, звучит оно очень характерно для автора, отсылая, в частности, к «Wish You Were Here».) Эпизод оригинальной мелодии сохранился лишь в вокальной части рефрена, где Мэйсон делает ходы против ритма, не случайно напоминающие «Have a Cigar». Попутно пришлось пересмотреть и текст, а также определить Дэвида на роль Пинка.

Энергичная композиция, стартующая с барабанного удара, прямо продолжает «Empty Spaces», причём на стыке аналогично поставленные голоса авторов почти неотличимы друг от друга. Надрывный рык Дэвида отсылает к таким песням, как «Ibiza Bar», «Time» и «Welcome to the Machine». Вокал слегка отдалён и подкрашен реверберацией, создающей эффект туннеля или подворотни. В ходе проигрыша острая гитара композитора подкреплена его характерным выкриком и знаменитыми воплями Роджера. Узнаваемый «Hammond» Райта звучит в духе «Another Brick in the Wall (Part 2)». Похоже, Уотерс здесь не играет. По крайней мере, залихватская партия баса – также на счету Гилмора.

В течение отыгрыша появляются английские телефонные гудки, звуки коммутатора и голоса по телефону. Здесь же возвращается идея, впервые воплощённая в альбоме «Wish You Were Here»: тэйп-эффекты начинают доминировать над музыкой, превращая её в фон.

Если образ «сорвавшегося с цепи» артиста является абстрактно-собирательным, то эпизод телефонного шока, когда вместо жены трубку поднял её любовник, имел место в личной жизни Роджера во время американских гастролей Pink Floyd в 75 году. Горечь момента подчёркивается результатом от повторного звонка Пинка, который надеется, что не туда попал: на другом конце вновь раздаётся по-хозяйски твёрдый голос чужого мужика (как мы пониманием, таким нехитрым способом тот просто «метит территорию»), прибивая героя к земле. Здесь же со слов телефонистки можно узнать и фамилию нашего скитальца: Флойд. Стоит вспомнить, что в прошлом телефонная связь между населёнными пунктами осуществлялась только при помощи операторов междугородней связи. И Гатри мастерски использовал данное обстоятельство. Сначала от лица якобы реального Пинка Флойда звонил из лос-анджелесской студии «Producers Workshop» в свою квартиру в Лондоне, где его сосед Крис Фитзморрис (перед отъездом Джеймс оставил ему ключи) изображал тайного друга миссис Флойд, неосмотрительно отвечающего на звонки её мужа. Далее, играя разрушительную досаду, звукорежиссёр бросал трубку. Разумеется, реакция ничего не подозревающей телефонистки получилась абсолютно искренней. Для записи Гатри присоединял микрофон к телефону, в целях звукоизоляции помещённому между двумя дверьми, и звонил с другого аппарата на той же линии.

«Young Lust» исполнялась только внутри шоу «The Wall».

Сочинённая Уотерсом «ONE OF MY TURNS» начинается искусным подбором звуковых эффектов: хлопком двери, щебетанием групи (канадская актриса Труди Янг) и диалогом из штатовского телесериала «Another World».

Монотонный клавишный фон звучит флегматично и холодно, подчёркивая ощущение глубокой отрешённости Пинка: словно кататоник, он игнорирует и происходящее на экране, и пустой монолог неугомонной «подружки». В этой части песни автор в очередной раз поёт в своей особой манере – часто акцентируя согласные буквы.

Возможно, вместе с плавным перемещением вокала из левого канала в центр образ размякшего в кресле парня переносится за Атлантику. И это уже не далёкий американский отель в компании с готовой ко всему фанаткой, а домашняя клаустрофобия с женой во главе. (Не исключено также, что Пинк всё ещё в Штатах, но в состоянии глубокого сдвига путает поклонницу с супругой.) Сидя в кресле, незадавшийся глава семьи предаётся невесёлым размышлениям. Вступительные строки с беспощадной правдивостью раскрывают весь пессимизм ситуации: отношения Пинка и его «половины» полностью выдохлись, у них едва ли есть шанс на осмысленное продолжение.

После минуты меланхоличного вступления инструменты и кричащий вокал автора обрушиваются с мощью прорвавшейся плотины, кардинально меняя климат (в коротком крещендо использован эффект реверсивного эхо с использованием нескольких дорожек с голосом Уотерса, что звучит ярко и нестандартно). На первом плане аранжировки – преисполненное харизмы, эталонное сочетание инструментов Мэйсона и Гилмора и джазовое пиано Эзрина. Ритм-гитара – Ли Ритенур. Ведомый тяжким срывом, Пинк взлетает с насиженного места и нещадно крушит всё вокруг, в исступлении пиная свои гитары, разбивая посуду и переворачивая мебель. Добравшись, в конце концов, до окна (на отметке 02:27 можно расслышать звук срываемых жалюзи или штор), он с третьего удара расправляется и с ним, открыв дорогу к шумящему автомобилями городу. (Слова «My favorite axe» («Мой любимый топор»), звучащие отсылкой к композиции «Careful with That Axe, Eugene», по всей видимости, имеют прямое отношение к рокерскому сленгу, на котором слово «axe» означает электрогитару.) В результате женщина спешно ретируется, оставляя безумца в «гордом» одиночестве.

Несомненно, что эту композицию, исполнявшуюся только в рамках шоу «The Wall», вдохновили реальные события. Взять хотя бы лето 75-го, когда перед выступлением Pink Floyd в английском поместье Небуорт-хаус Рой Харпер, обнаружив пропажу своего сценического костюма, в приступе ярости перевернул содержимое одного из трейлеров. Ещё один из множества примеров – барабанщик The Who Кит Мун, который в течение более чем десяти гастрольных лет записывал в свой безбашенный актив всё новые, порой по-настоящему шокирующие выходки по разгрому номеров в отелях.

Очень своеобразное полотно написанной Уотерсом «DON'T LEAVE ME NOW» соткано из жалобного вокала автора, усиленных долгим эхо звуков рояля, отсылающего к «Sheep» органного пульса и монотонного дыхания Гилмора. Всё это выражает груз пустоты и тоски, свалившийся на Пинка в момент бесповоротного развала его отношений с супругой. Теперь это уже не воин, сотрясающий уголки Вселенной лихими выходками, а жалкое, лишившееся половины себя нечто. И не осталось никаких разумных аргументов, способных вернуть утраченное.

В развязке композиции возвращается истинно коллективное звучание с вокализом Дэвида и его драматичной гитарой.

Эта структурно непредсказуемая «ария отшельника» всегда исполнялась только в рамках шоу «The Wall».

«ANOTHER BRICK IN THE WALL (PART 3)» – очередная вариация Роджера на тему лейтмотива, предваряемая внушительным эпизодом из тэйп-эффектов. Похоже, Пинк сидит перед несколькими телевизорами, держа в руке пульт. (В реальности такое представляется наиболее возможным в магазине или мастерской. Впрочем, известно, что в 68 году, Сид, обосновавшись в отеле «London Hilton», поставил у себя в номере как минимум три телевизора, причём любил их смотреть одновременно, на разных каналах.) Экран за экраном зажигаются перед полубезумным взором, динамик за динамиком подхватывают и усиливают поток развлекательной и информационной чепухи. Хаос… Бред! И вот – очередной «эффект короткого замыкания»: схватив некий увесистый предмет, герой с отчаянным выкриком за несколько яростных секунд расправляется со всеми окружающими аппаратами! (Хлопок инертного газа, высвобождаемого при взрыве обычного для тех лет кинескопного телевизора, был записан натурально, но лишь один раз. В итоге звук просто размножили, что не сложно определить в том числе и по совершенно идентичному шороху разлетающихся стёкол.)

Последний удар становится стартом, с которого полный экспрессии вокал Уотерса устремляется в сокрушительный полёт. Атакующий пунктир басового барабана и гитарно-синтезаторный галоп Гилмора и Райта делают песню самой экстремальной в мини-трилогии «Another Brick in the Wall», а резкие, торжественные аккорды гитары отсылают к 1-й части композиции. В припеве вновь используется не очень верное для английского языка двойное отрицание. Менее чем через две минуты этот шторм стихает за ритмом следующего трека.

Всё! Ему не требуются допинги, объятья и развлечения! Он предан, брошен этим миром, где всё вокруг… да, абсолютно всё – лишь бескрайняя фабрика по изготовлению кирпичей! (Строчка «I have seen the writing on the wall» является древней, уходящей корнями в Библию английской