Последняя крепость Сталина. Военные секреты Северной Кореи - Константин Чуприн

Как бы то ни было, но в случае войны именно спецназовцы КНА должны, по мнению Пхеньяна, составить первоначальный профессиональный костяк партизанских отрядов в тылу противника. Сколотив такой отряд (численностью от взвода до полка), военнослужащие должны вернуться в пункт дислокации, а партизаны – продолжить самостоятельные боевые действия и диверсии против «американского империализма и его марионеток».

Личный состав сил специальных операций отбирается из числа военнослужащих, прослуживших от четырех до семи лет в боевых подразделениях других родов войск, соответствующих требованиям к состоянию здоровья и доказавших свою преданность режиму. В исключительных случаях, когда есть нужда в специалистах, в совершенстве владеющих иностранными языками (прежде всего английским) и обладающих специальными инженерно-техническими знаниями, они могут призываться в части спецназа из числа гражданских лиц. Отобранные в спецназ проходят курс интенсивной подготовки в течение 12 – 24 недель, а те из них, кто попал в разведывательно-диверсионные подразделения специального назначения, дополнительно обучаются по программе спецкурса, рассчитанного на срок до полутора лет. В спецкурс входит, в частности, изучение таких дисциплин, как ведение партизанских (повстанческих) боевых действий в сельской местности и в урбанизированных районах, психологические операции, водолазная подготовка и т. д.

При подготовке спецназовцев особый акцент делается на умение скрытно действовать небольшими разведывательно-диверсионными группами из трех – пяти человек. Обычной является практика, при которой эти группы облачены в обмундирование армии США и Южной Кореи либо и вовсе носят гражданскую одежду. Сообразно боевым задачам подобран арсенал сил специальных операций (обычно автоматы Калашникова, ручные противотанковые гранатометы РПГ-7, 60-мм минометы, противопехотные мины и т. д.). Часто группы спецназа вооружаются стрелковым оружием и легкими противотанковыми средствами западного образца – например, американскими 5,56-мм автоматическими винтовками М16 (возможно, их выпускаемыми в Китае на экспорт пиратскими копиями CQ) и др. Личный состав морских снайперских бригад обеспечен легководолазным снаряжением и гидрокостюмами отечественного, советского, китайского и западного производства, в том числе современных образцов.

Для переброски в глубь территории Южной Кореи разведывательно-диверсионных групп предусмотрено широкое использование легких военно-транспортных самолетов-бипланов типа Ан-2 и легких многоцелевых вертолетов «Хьюз-500МD», а для скрытной высадки на ее побережье – малых подводных лодок типа «Сань-О», сверхмалых типа «Юго» и Р-4, быстроходных десантно-высадочных катеров (часть из них полупогружные и полностью погружающиеся) и групповых транспортировщиков боевых пловцов.

При проведении аэромобильных спецопераций сначала проводится разведка района высадки основных сил с десантированием (как правило, в темное время суток – например, в предрассветные часы) разведгрупп, на которые возлагается задача обеспечения десантирования основных сил. Последние высаживаются на разведанные площадки обычно через 4 – 6 часов, при этом десантники имеют при себе запас боеприпасов и продовольствия на 3 – 4 дня – снабжение их по воздуху в период выполнения боевой задачи не предусматривается. Вряд ли северокорейское командование планирует эвакуацию выполнивших (а тем более не выполнивших) задачу десантников по воздуху – они должны полагаться на свои ноги или, в лучшем случае, на захваченный у противника автотранспорт.

Есть отрывочная информация о том, что в составе сил специальных операций существуют особо секретные подразделения, оснащенные полученной от Вьетнама боевой и автомобильной техникой американского производства, на которую нанесены опознавательные знаки армии Южной Кореи, – средними танками М-47, бронетранспортерами М-113, грузовиками М-35 и т. д. Эти подразделения предназначены для выполнения специальных задач в тылу противника по уничтожению его полевых штабов, особо важных объектов, захвату населенных пунктов и т. д. Тут северокорейцы неоригинальны – например, такие подразделения существовали в Национальной народной армии ГДР, только на имевшуюся у них американскую технику были нанесены кресты бундесвера.

Высокие боевые качества и многочисленность сил специальных операций КНА служат причиной постоянной обеспокоенности командования вооруженных сил Южной Кореи и дислоцированных на ее территории американских войск. Для отражения их гипотетического нападения предусмотрено задействовать даже авианосцы ВМС США.

Как и положено образцово-показательному тоталитарно-коммунистическому государству, КНДР имеет мощный репрессивный аппарат, обеспечивающий незыблемость режима личной власти партийных «вождей» и жестокое подавление малейшего инакомыслия среди населения. Костяк этого аппарата составляет система северокорейских спецслужб – одна из самых зловещих в истории человечества и занимающая достойное место в одном ряду с такими мрачными организациями, как сталинские органы госбезопасности и гестапо, совершавшие чудовищные преступления против человечности.

В отношении Северной Кореи вполне справедливыми кажутся слова Ярослава Гашека в «Похождениях бравого солдата Швейка», адресованные, правда, исчезнувшей с лица планеты Австро-Венгерской монархии: «Военно-юридический аппарат был великолепен. Такой… аппарат есть у каждого государства, стоящего перед общим политическим, экономическим и моральным крахом». Но только что кажутся! Крах средневекового, по сути, северокорейского государства (экономически уже почти состоявшийся) и воссоединение обеих частей Кореи на демократических началах, восторжествовавших на Юге, разумеется, неминуемы. Но отсрочить кончину «чучхеизма», как ни странно, спецслужбам КНДР помогают сама Южная Корея, США, Япония и другие страны свободного мира, помогающие Пхеньяну продовольствием (с чем у него совсем плохо), топливом, медикаментами и т. д.

И чем пуще «любимый руководитель» поливает проклятиями своих «империалистических» спонсоров и грозит миру опасными ракетно-ядерными игрушками, тем активнее они ему помогают. Вернее, не ему, а несчастному народу КНДР, который без такой помощи попросту бы продолжал вымирать от голода, но понятно, что в то же время такая помощь лишь на руку северокорейской диктатуре. В стороне от процесса «умиротворения» агрессивных пхеньянских изгоев-милитаристов не осталась и Москва, привыкшая хлебом-солью привечать на своей территории северокорейского фюрера в его персональном бронепоезде и предлагающая КНДР аренду на крайне льготных условиях земель сельхозназначения, которые в России почему-то пустуют.

Внутренняя безопасность коммунистического режима в КНДР обеспечивается двумя ведомствами по образцу НКВД (КГБ и МВД) СССР – министерством охраны государственной безопасности и министерством общественной безопасности.

История этих «правоохранительных» органов восходит к осени 1945 г., когда на основе Административного совета северокорейских провинций, находившихся под контролем советских войск, было создано Народное бюро безопасности. С провозглашением через три года Корейской Народно-Демократической Республики оно было преобразовано в министерство внутренних дел, имевшее в своем составе орган политического сыска – отдел политической охраны. В марте 1951 г. этот отдел вместе с рядом других отделов был преобразован в самостоятельное министерство общественной безопасности. Впрочем, данное ведомство уже в октябре 1952 г. было возвращено в лоно МВД КНДР, но ровно через 10 лет оно было реорганизовано во вновь образованное министерство общественной безопасности с функциями общеуголовного и политического сыска (отвечавшее за последний подразделение министерства опять получило название отдела политической охраны).