Заложники солнца - Мила Бачурова

– Воняешь – звездец, – наблюдая, обронил Рэд. – Как догадалась, что нужно жиром намазаться?

– Так вся стая знает, что у Сталкера нюхачка есть. – Вера покосилась на Олесю. – Все мазались.

– А нас как нашла?

– Да был у меня один, козел вонючий. – Вера снова потерла щеку о плечо. – В лес с собой таскал, учил зверье выслеживать. А за вами такие следы, что младенец разглядит. И топаете, как кони.

– Далеко отсюда до вояк?

Бойцы замерли. Если бы Дикая ответила, что ни о каких вояках не слышала, им пришлось бы туго.

– Три ночи идти, – не прекращая утираться, буркнула Вера. – Если нормальным ходом. А не как вы.

– А как мы?

– А вы заблудились на фиг. Это не Пышма, это давно уже другая речка.

Рэд затейливо выругался. Джек поддержал. Кирилл понял, что и сам как никогда близок к тому, чтобы тоже что-нибудь сказать. Сегодня ночью сделал открытие, что в некоторых случаях произносить ругательства бывает приятно.

Вера на ругань горделиво фыркнула:

– А не хрен в чужой лес соваться.

Рэд хлестнул ее по щеке. Дикая опустила голову.

– И сколько теперь назад идти? – Рэд взял Веру за подбородок, заставляя смотреть на себя.

– С полночи, а то и ночь. Как идти.

Рэд молчал, что-то прикидывая. Вера настороженно выжидала.

– Жека, развяжи ее. С нами пойдешь.

Вера истерически расхохоталась:

– Да щас! Ишь ты, нашел добрую фею! Да я лучше сдохну, чем на ваши рожи глядеть буду.

Рэд кивнул.

– Сдохнуть – это запросто. Это я тебе быстро устрою. – Он накинул капюшон и дернул молнию комбинезона.

– Нет! – Отпрянувшая Вера вцепилась в матерчатый пол.

Рэд скользнул взглядом по ее побелевшим кулакам.

– Правда думаешь, что не справлюсь?

– Пристрели, – выдавила Дикая. – Я вашего парня не мучила. Сразу убила.

– Добила ты его. Раненого. И нас перебила бы, если б добралась… Короче. – Рэд застегнул комбинезон. – Я даже до трех считать не буду. Говори, идешь с нами или нет.

– Иду, – сквозь зубы выдавила Вера. – Только поклянись, что на солнце не выкинешь.

– Угу. Делать мне нечего – каждой твари клятвы давать! И вот еще что. – Рэд снова взял Веру за подбородок. – Если кинуть надумала – лучше сама на солнце ползи. Мы, хоть ваших лесов не знаем, тоже не пальцем деланные. Карта есть, компас есть, – отдуплим, что не туда ведешь. И выберемся рано или поздно. А ты помирать так люто будешь, что братишке, которого волки сожрали, обзавиду-ешься. Поняла?

Вера отвела глаза.

– Дайте ей обтереться чем-нибудь, – брезгливо глядя на измазанные пальцы, попросил Рэд. – А то задохнемся тут на фиг.

Никто из бойцов не предполагал, насколько проблемной спутницей окажется Вера. У Дикой не было ни обуви, ни удобной одежды – Олеся с зубовным скрежетом отдала ей запасные ботинки, а Кирилл – брюки, которые в последнее время стали почему-то тесны. Заимствовать другую пару пришлось из рюкзака убитого Сашки. Днем, в палатке, Вера почти непрерывно чесалась, а во сне то рыдала, то стонала, то принималась смеяться. Ночью, не пройдя и трети намеченного пути, уселась на землю и заявила, что дальше идти не может – ее ломает, нужно вмазаться. В ответ Рэд направил на Дикую пистолет.

Вера с проклятиями повела отряд дальше. Ныть, несмотря на угрозы, не прекратила. Шла она впереди, а сразу за ней шел Кирилл, поэтому основной поток сквернословия адресовался ему. Рюкзак за спиной изрядно потяжелел – груз, который несли Люк и Сашка, распределили между оставшимися. На Веру тоже попытались навьючить рюкзак – полупустой – но Дикая непритворно зашаталась даже под таким весом. Все это совокупно хорошему настроению не способствовало. Кирилл шагал и слушал, какие они все удивительные сволочи, свет таких не видел! Издеваются над больной и убогой девушкой, которой жить-то осталось всего ничего. И на фига так несутся, на кладбище торопятся, что ли? Вояки их там покрошат в мелкий винегрет – и правильно сделают! Так им всем и надо…

– А чем ты болеешь? – спросил Кирилл. Просто чтобы прервать уныло-капризный поток слов. И чуть не налетел на Веру – та от удивления встала, как вкопанная.

– Че стоим? – прикрикнул сзади Рэд. – Вперед – шагом марш!

Вера, выругавшись, пошла дальше. Сквозь зубы описала Кириллу симптомы. Он порадовался, что идет позади – от услышанного запылали уши. С трудом поборов стеснение, выдавил:

– На привале подойди ко мне, антибиотик вколю. А когда на дневку встанем, раствор приготовлю. Для наружной обработки.

– Сдалась она тебе – лекарства тратить, – проворчал в спину Рэд.

Вера расхохоталась:

– Пожалел хозяин собачку – отрезал хвостик по частям! Лучше б вмазаться дали.

Во время привала Кирилл, как обещал, сделал Дикой укол. «Вмазаться» ей позволили, только встав на дневку.

Рэд велел отмерить небольшую дозу, «ровно чтобы не откинулась». Вера ныла, что отмеренного недостаточно, хотя, надо признать, настроение у нее после укола улучшилось. То и дело смеялась неизвестно чему, и голос стал вчерашним – противно-тоненьким, растягивающим слова.

Пока адапты возились с ужином, Кирилл приготовил раствор для спринцевания. Подозвал Веру.

– Когда пойдешь умываться, – краснея, проговорил он, – промоешь себе… ну, поняла…

– …? – простодушно спросила та.

Стоящий неподалеку Джек хмыкнул. Закашлявшийся Кирилл кивнул. Вера с недоверием разглядывала склянку.

– И чтоооо? Чесаться перестааанет?

– Сразу не перестанет. Но полегче будет, наверняка.

– Врееешь, – протянула Вера.

Но склянку взяла и дерганой, нетвердой после укола походкой направилась к речке. Раздеваться начала прямо на ходу.

– Олесь, последи за ней, – недовольно глядя вслед, попросил Рэд. – Потонет еще, дура нахлобученная.

Джек подождал, пока Олеся отойдет на достаточное, чтобы не услышать, расстояние – обсуждать при «своих» девушках, из отряда, других представительниц женского пола у адаптов было не принято.

– Смотреть, конечно, не на что, – вынес он вердикт по адресу голой Веры, – но была б не Дикая – и такая бы сошла.

Кирилл уже знал, что совокупление с Дикой для спутников равносильно поеданию падали. Ни Рэд, ни Джек, ни любой другой воспитанный Германом парень Верой как сексуальным объектом не заинтересовался бы, даже если б она осталась последней женщиной на земле. Когда Кирилл спросил, почему, ему с презрением разъяснили, что бабы у Диких – за редким исключением – достояние общественное. С ними спариваются все желающие, распространяя при этом разного рода заразу. И «цивильному» человеку даже просто прикасаться к этакой пакости – западло.