Фатальное колесо. На все четыре стороны - Виктор Сиголаев

Лишний раз убеждаюсь, что человек – неотъемлемая часть животного мира.

Это потому что при определенном стечении обстоятельств тончайшая фольга цивилизованности слетает с него, словно пух с тополей. И превращается венец Природы по своей сути либо в загнанного кролика, либо в обезумевшего тигра, в исступлении преследующего свою жертву.

Вообще восьмилетнему пацану по идее не должно было бы составить особого труда удрать от пожилого и не совсем здорового гражданина. Будь старик в своем психическом состоянии хоть тигром, хоть львом, хоть геенной огненной. Ну придаст ему ярость ускорения секунд так на десять, ну тряхнет он своими старческими костями, а дальше что? Сердечко зайдется, печень заколет, да легкие начнут подзахлебываться от перенапряжения. В то время как юный кролик, несмотря на свой страх, даже и не разогрелся толком.

А дальше… «Беги, Форест. Беги!»

Шансов меня догнать у урода из горкома нет никаких. И почему он решил, что я метнусь к обрыву? Щас! Мне безопаснее вернуться обратно к дороге, вдоль церковной стеночки…

– Почекай, хлопчик! Нэ квапытысь[12].

Что за… бабушка ибн Юрьев день?

Мрачная богомолица перегородила мне путь к отступлению, изображая своим туловищем и верхними конечностями священный крест на Голгофе, на котором какой-то озорной язычник развесил черные застиранные тряпки.

Ба! Да я ее знаю!

– Вы же… эта… Евдокия Артемьевна?

– Дизнався, лайдак. Дизнався. Ты почекай, почекай[13].

Это же бабка из кабинета Полищука, которую он вдумчиво и занудно инструктировал вчера. Шустрая востроглазая тупица. Выходит, он тогда нас с Ириной специально ей и показывал! Знакомил визуально с будущими жертвами. Вон оно что! Похоже, эта бабка Ирину куда-то и заманила. А потом незаметно подсела к нам в автобус – до или после той остановки, где мы с Полищуком минут двадцать загорали, ожидая транспорт. Там недалеко, и время пройтись у нее было. Ловко! А сейчас эта вездесущая старушка перекрыла мне путь к отступлению. И не проскочить! Уж больно узенькая тропка для нас двоих. Краями не разойдемся.

Надо попробовать с другой стороны здания!

Не вдаваясь в излишние дискуссии с религиозной фанатичкой, я развернулся и газанул к противоположному углу церкви. Краем периферического зрения заметил деда Полищука на крыльце служебного входа. Он тянул руку со скрюченными пальцами в мою сторону, будто она у него может телескопически удлиняться вплоть до моего шиворота. Глупые ассоциации, но все равно жуть!

– Хэльц унд байн-брухт!

Заклинило у него, что ли? «Хэльц-мэльц, брухт-мрухт», будто гавкает мне в спину!

А навстречу из-за угла уже выруливал верзила с пустыми глазами, привычно открытым ртом и неестественно длинными загребущими лапами, гостеприимно распахнутыми в мою сторону. Я чуть не влетел в этот капкан на повороте. Затормозил так, что щебень полетел из-под копыт. Даже запах почуял от телогрейки – кислый, свинячий…

Обложили кролика! Со всех сторон.

Мне оставили только площадку величиной с теннисный корт, два лестничных пролета к обрыву, каменную тропинку между ними и… пропасть. Ну и… ниша там с веселой мозаикой, в стеночке. М-да… вот сейчас чуть легче стало.

Может, все же бабку сбить с ног? И проскочу там…

А, черт!

К бабке уже присоединился дед Полищук с протянутой ко мне рукой. Берут в коробочку, теснят к обрыву.

Мы же вчера с Ириной…

Точно!

Что было сил я метнулся к левому пролету, скатился по ступеням вниз, хлебнув на повороте леденящего ужаса от открывшегося вида огромного пустого пространства, и, отчаянно труся, ступил на тропинку.

О боги! Она еще и подледенела местами!

Мало того что крошечные камни из-под моих подрагивающих подошв то и дело срываются вниз, тут еще и лед! Как же я ненавижу высоту! До тошноты.

Мне казалось, что я двигаюсь по сантиметру, никак не быстрее. Центральная ниша виднелась впереди метрах в десяти. Вчера, между прочим, хоть тоже было неимоверно страшно, льда на тропинке не было. А еще мы с Ириной работали в «беседочных обвязках». Кто не знает, это страховочная альпинистская система, в случае неприятностей позволяющая повиснуть на страховочном тросе в относительной безопасности.

Мы, собственно, и выезжали сюда, чтобы около ниши вколотить в расселины стальные костыли, а на них закрепить две толстые веревки, нижними концами уходящие в пропасть. Это был мой каприз и непременное условие – хоть по минимуму, но соорудить здесь хоть что-нибудь страховочное.

К этим тросам я сейчас и рвался.

Отчаянно и безнадежно, потому что времени на сооружение на груди и в области таза веревочного кресла-обвязки мне катастрофически не хватало. А любой, кто хоть мало-мальски знаком с ремеслом скалолаза, понимает отлично – без дополнительных шнуров, узлов и карабинов просто по толстому тросу вручную со скалы спуститься никак невозможно! Это не голливудский блокбастер, где герои гоняют по веревкам вверх и вниз, особо даже и не напрягаясь. Это суровые реалии, а в них кисти рук держат вес тела на весу не более двух минут. И это при условии серьезной альпинистской подготовки. Рядовые граждане срываются гораздо чаще.

Да вы проверьте сами! Простой вис на турнике. Статический. Без всяческих подъемов, переворотов и так далее. Попробуйте подпрыгнуть и просто повиснуть. Пальцы очень быстро разжимаются!

Фатально быстро.

– Эй, Гагарин! – прозвучало у меня прямо над головой. – Полетать решил?

Метрах в двух надо мной среди обломков ограждения замаячила голова инструктора культпропотдела горкома партии. Который к тому же и заслуженный ветеран войны. По совместительству – тварь последняя, палач, убийца и предатель Родины.

Я не стал ему отвечать. Много чести.

До боли сцепив зубы, я малюсенькими шажочками подбирался к страховочному канату. Там в нише мы вчера оставили пучки веревок и скальный молоток с внушительным крюком на конце. Вот доберусь до центра тропы – и я уже почти вооружен. С молотком на узком уступе можно и повоевать. Просто так не дамся! Хотя… тысяча чертей! А если они с двух сторон начнут нападать? Одновременно? Тот, кто со спины, пихнет просто пацана в сторону обрыва, и… тю-тю, гуд-бай.

Я очередной раз скрипнул зубами и упрямо сделал следующий шаг. А куда мне еще деваться?

– Матвий! – послышалось сверху. – Мо́тю! Ты з о́дного боку, гезде, борзо! Дуню! Ты давай по то́му, иншему трапу доны́зу, ге́нде. А у мэне йе подарунок звэрху. Йо!..[14] Гы-гы-гы… для Хахарина!