Несущая смерть - Джей Кристофф

взял то, что ему не принадлежало. И потерял почти все, что имел.

Мальчик подошел ближе, шаги терялись в шепоте крыс-трупоедов.

– И в конце концов, с дырявыми карманами и опустошенный, он нанес визит человеку, который все у него забрал. Поскольку, хорошо это или плохо, но любезности схожи с поцелуями. Становятся слаще на вкус, когда ты их возвращаешь. – Мальчик вынул руки из рукавов.

Джентльмен нисколько не удивился, когда увидел, что он зажал в кулаках.

Молоток-гвоздодер и ржавые плоскогубцы.

– На колени. Быстро встал на гребаные колени.

– Предположим, – сказал Шинши, – я не встану. Что тогда?

– Тогда, предположим, ты сможешь послушать, как умирает твой сын.

Джентльмен моргнул, переводя взгляд со ржавых инструментов на глаза мальчика. Не было ни капли дрожи в голосе крысюка из сточных канав. Ни намека на страх или нерешительность. Впечатляющая демонстрация.

Павлин перед волками.

Джентльмен наклонил голову и почувствовал, как хрустнули позвонки. Щеки были теплыми, как саке, а язык, казалось, увеличился в размерах и теперь никак не помещался во рту. Края губ онемели. Отяжелели, как свинец.

Но не родился на этой земле еще щенок, которого Джентльмен не смог бы выпороть, каким бы размытым ни был его силуэт.

– Йоши, верно?

Мальчик промолчал. Но даже если б и ответил, это было неважно.

– Чтобы убивать детей, Йоши-сан, нужна особая пустота. Я видел глаза мужчин, которые убивают младенцев. Такая жестокость оставляет след. Пятно, если хочешь. И прости меня, дитя, но, несмотря на твое кукареканье, я не вижу на тебе метки.

Кулаки мальчика сжались еще сильнее.

– Однажды я назвал тебя трусом.

– Не смей…

– И я придерживаюсь этого мнения. – Быстрый шаг вперед, финт, выпад. Кулак проскальзывает мимо защиты мальчика и бьет прямо в солнечное сплетение.

Влажный взрыв воздуха, густой, как слюна, и мальчик сгибается пополам, краснеет. Джентльмен бьет снова – коленом в горло.

Мальчик роняет и молоток, и плоскогубцы, сплетая пальцы, прикладывая руки к горлу, чтобы ослабить боль от удара, едва не превратившего трахею в густой соус.

Потом мальчика отбросило назад. Он влетел в стену. Начал кашлять и задыхаться.

Комнату заполнили визжащие крики, черные, как смоль, кишащие блохами, а Кайто запел фальцетом, перекрывая вопли. Крысы-трупоеды ринулись с кровати к боссу якудза, и Джентльмен быстро прикончил нескольких каблуком. Раздался хруст раздробленных черепов и позвоночников, раз, два, три, а потом на него накинулся зубастый тип, пасть которого была набита острыми клыками-кинжалами, вцепился гангстеру в ногу и начал терзать его ахиллово сухожилие, как старую веревку.

Джентльмен взревел и отбросил паразитов прочь, утопив их в потоке ярко-красного цвета.

Мальчик напал на него сзади, чуть не сломав противнику позвоночник. Эри заорала во всю мощь легких.

Мальчик лежал на спине, одной рукой ухватив Джентльмена за волосы, а второй, сжатой в тугой кулак, методично бил гангстера по голове. Джентльмен взвыл, когда в него вцепилось полдюжины крыс, одна вонзила зубы в лицо, другая – в пальцы, скребущие в поисках танто, который он уронил.

Мальчик почувствовал его намерение и бросился за клинком, но ему не хватило секунды.

Нож в руке кружит и колет, замахиваясь на покрытого струпьями ублюдка, целясь в глаза. Джентльмен почувствовал, как нож впился в предплечье мальчика, оставляя за собой неглубокий, но длинный след, окрашивая стены в алый.

Мальчик откатился в сторону, Джентльмен резко присел, когда шелудивые тени вскарабкались по ноге, на спину. В ушах звенели крики жены и плач сына, когда мальчик схватил ржавый молоток и вскочил.

О боги, как громко, как больно… он пытался отшвырнуть острозубых крыс, вгрызающихся в позвоночник, пытался биться о стену, чтобы сбросить грызунов, когда мальчик навис над ним с поднятым молотком, растянув губы в ухмылке…

Джентльмену в челюсть впился ржавый коготь.

Раздробил кость. Во все стороны полетели зубы.

Он опрокинулся навзничь вместе с миром, который кружился вокруг, как партнер по танцу, и почувствовал новый удар, более слабый и отдаленный, по затылку. И мальчик выругался, сплевывая желчь, поднимая окровавленное железо для очередного удара. Джентльмен приподнялся, но ноги опять подкосились, и он рухнул наземь.

И между ударами, падавшими теперь свинцовым дождем, он слышал, как мальчик (боги, всего лишь мальчик) сплевывает и шипит голосом, полным слез.

Повторяя одно и то же, снова и снова, будто читал стих, накладывая слова на раскалывающие удары, впечатываемые Джентльмену в череп.

Строфа.

– Ты убил моего мальчика.

Повтор.

– Ты убил моего мальчика.

Концовка.

– Ты.

Удар.

– Убил.

Удар.

– Меня.

Тиш-ше.

Йоши стоял среди руин, с молотка капало на доски у его ног. Крысы столпились вокруг трупа, пуская слюни. Всегда голодные. Вечно.

Тиш-ше, уж-ж-же вс-с-се.

Женщина рыдала: она спрятала лицо за волосами и отвела глаза. Ребенок кричал, личико побагровело, из носа текли сопли.

А Йоши молчал и чувствовал, как стекает по щекам соленое тепло, как скатывается по лицу улыбка, словно слезы, пытаясь избавиться от зрелища, до сих пор бесплотно висящего у него перед внутренним взором, – Джуру, изрезанный и истерзанный, валяется бесформенной кучей в переулке.

Кристально четкая картина, с кроваво-красным оттенком от осознания того, что даже все убийства в мире не вернут Джуру обратно, не отменят убийства, не заполнят пустоту, которую он оставил после себя.

– Ублюдок, – выдохнул Йоши, посмотрев на труп. – Ты – ублюдок… – Молоток выпал из онемевших пальцев, ударившись о доски, покрывшиеся рубиново-красным лаком.

Йоши перешагнул через труп и крыс, взял на руки ребенка, сына Джентльмена, держа малыша на расстоянии вытянутой руки.

Женщина заголосила:

– Только не моего сына, боги, нет! НЕТ!

Йоши неторопливо повернулся, уставившись на связанную Эри, полулежащую на полу. Держа извивающегося ребенка, наблюдая, как тот плачет. Какой крошечный. Хрупкий.

– Убийца! – заорала она. – Не трогай его!

И тогда Йоши увидел себя стороны.

Узрел себя таким, каким предстал перед ней. Тем, кем он был. Кем стал. Заплатившим за смерть еще одной смертью.

Увидел, как ребенок, которого он сейчас держит в руках, однажды возненавидит убийцу отца. А лет через восемнадцать Йоши тоже, возможно, будет валяться где-нибудь на полу, когда выросший мальчик завершит круг. Начав новый. Насилие за насилием, насилие за насилием. И так без конца. Просто с другим началом. И ради чего?

Ради чего?

Что нужно сделать, чтобы остановить колесо?

Затем наступила тишина. У него в голове. Впервые за все время, что он себя помнил. И крысы-трупоеды подняли глаза на пухлое визжащее существо, серые языки облизывали слипшиеся от крови усы, а Йоши опустился на колени, держа младенца на руках.

Тяжело дыша.

Смаргивая пот с глаз.

Весь мир застыл без движения. Тиш-ш-ш-ше.

Йоши поднял окровавленный